— Слишком бурная реакция! Слишком, господа! Ну, нельзя же так! — он забрал платок у Рябининой, промокнул кровь, стекавшую из рассечения на лбу, вдруг замер и уставился на Дереванша. — Как?!
— А? — в свою очередь ответил архивариус, тоже тараща непонимающие глаза на виконта.
— Что «как»? — поинтересовался я, поигрывая посохом и вполне готовый ко всяким неожиданностям.
— Вы только что сказали, что были в склепе моего ужасного предка? — до Аракоса с большим опозданием дошли слова архивариуса о недавнем посещении усыпальницы Марга. Хозяин кареты, наверное, забыл о мучительной боли пониже живота, ссадинах и шишках на голове. — Я не ослышался, вы сказали, что были там ночью?!
— К сожалению да, — Элсирика снова поправила его шляпу, чтобы прикрыть следы ударов посохом.
— Как же вы отважились?! — его глаза округлились и моргнули два раза. — Туда?! Ночью?!
— Да мы-то не отваживались. Поверьте, не имелось большого желания тревожить дух вашего родственничка. Только некоторые недобрые люди нас туда отволокли, — доверительно сообщил Дереванш. — Связали, бросили в склепе и заперли дверь.
— Какой ужас! — воскликнул Аракос Марг и скривился от боли в опухшей щеке. — За что же вас?! И кто с вами посмел так обойтись?
— Не знаем кто, — поспешил ответить я, опасаясь, что библиотекарь, проявивший излишнюю болтливость, упомянет копателей, а это было бы крайне неумно в нашем положении. — Шайка каких-то оборванцев. Мы посещали могилу госпожи Э-э…
— Элсирики, — подсказал Дереванш. Ту же спохватился, понимая, что ляпнул глупость: — То есть не самой Элсирики — здоровья ей, долгих лет и творческих успехов, — извиняясь, он отпустил легкий поклон писательнице, — а ее бабушки.
Рябинина благоразумно не издала ни звука, только открыла рот и покачала головой.
— Да, ее несчастной бабушки, — я незаметно ткнул архивариуса пальцем в бок, намекая, что ему пора прикусить язык, развязавшийся видимо из-за шаливших нервов. — Старушка недавно подавилась абрикосовой косточкой и отправилась резвиться… то есть гулять по блаженным Садам Юнии. В общем, мы стояли возле ее могилы и тихо молились о душе бабульки, — продолжил я. — А шайка неизвестных негодяев совершенно без причины напала на нас и отволокла в склеп Марга, бывший по соседству.
— Деньги отобрали, избили, — Дереванш для убедительности показал шишки на голове, оставленные рубеннской вазой и моим посохом. Врать у библиотекаришки не получалось даже в мелочах, и поэтому его лицо еще больше застеснялось, порозовело, глазки стыдливо метнулись к окну. — Бросили нас в склепе, заперли, — с абсолютным трагизмом завершил он.
— Но как же вы выбрались? — спросил виконт, испытывая заметное недоверие ко всему рассказанному Дереваншем.
— А благодаря господину Блатомиру, — архивариус покосился в мою сторону. — Он же известный маг. Сумел…
— Благодаря моему мастерству и силе моей магии, двери удалось открыть двери, — пояснил я, прерывая нашего болтливого спутника.
— Удивительно! Просто невероятно! — воскликнул Аракос, отряхивая испачканный костюм.
Он хотел спросить что-то еще, но я решил увести беседу подальше от наших персон и вчерашних событий:
— Господин Марг, нижайше извините, но очень не хочется вспоминать все, что случилось на кладбище и в склепе. Знаете, мурашки по телу и сердце стынет. Расскажите лучше о себе. Если не секрет, что вас заставило ранним утром спешить на восток? Кстати, не в Фолен ли направляетесь?
— В Фолен. Именно в Фолен, — он тряхнул головой и едва не уронил шляпу — ввиду исключительной помятости она держалась на его макушке не ахти как. — У меня сегодня свадьба, господа. Женюсь на Кремильде Клококо!
— Клококо, которая содержит Модный салон у Розового сада?! — переспросила Элсирика.
— На ней самой. На милейшей госпоже Кремильде Клококо, самой модной и прекрасной женщине Фолена. Чего там Фолена — всей Кенесии. Почти три года я добивался ее руки и сердца, и вот свершилось! Хотел выехать еще вчера, но задержали неотложные дела в замке.
— А поспеете на свадьбу, господин Марг? Ведь до Фолена даже на вашей стремительной карете мы доберемся на раньше, чем после полудня, — высказался я.
— Мы должны во что бы то ни стало успеть к полудню. У меня есть еще какое-какие обязательные дела перед свадьбой. В основном бумажно-денежные хлопоты. А свадьба состоится на заходе солнца, — заметив мое недоумение, виконт добавил: — Пусть вас это не удивляет. Я всегда решаю важные дела на заходе солнца. Это, знаете, семейное… древняя традиция рода Маргов.
— Уж не думала, что госпожа Клококо собирается замуж, — с лукавой улыбкой проговорила Элсирика. — Последний раз я ее видела семь дней назад совершенно беззаботную, будто у нее и мыслей никаких о свадьбе не было.
— О, моя милая Кремильда всегда сплошная беззаботность. Уверен, она и сегодня, в наш счастливый и торжественный день помышляет только о модных платьях, о розах на клумбе или своих любимых канарейках. Клетками с птахами уставлена вся веранда. При этом она совсем не думает о том, что уже сегодня мы станем мужем и женой, и жизнь наложит на нас кое-какие обязательства. Но не будем об обязательствах, — Аракос отмахнулся, небрежно держа в руке окровавленный платок. — А вы, госпожа Элсирика, получается, знакомы с моей ненаглядной Кремильдой?
— Нет. Я заказывала в ее салоне несколько платьев. Часто посещала салон, чтобы следить за веяниями моды, но лично с госпожой Клококо мы не знакомы, — ответила Рябинина, опустив стекло и впуская в карету ветерок.
— А вы случайно не та самая Элсирика, о книгах которой говорят по всему королевству? — виконт повернулся вполоборота к ней. На лице его отразилось ожидание и напряжение.
Глава 8
Дереванш что-то хотел сказать, но я его ткнул пальцем в бок.
— Да, я пишу романы, — нехотя признала Анна Васильевна. — Та самая Элсирика.
— О, Юния Чудесная! Не может быть такого! — Аракос, не сводя восторженного взгляда с писательницы, заерзал на сидении. — Вы знаете, что и я, и моя Кремильда просто без ума от ваших романов! Неужели моя невеста даже не подозревает, что вы одеваетесь в ее салоне? Ей это будет очень лестно! А мне!… А у меня счастливейший случай сказать вам лично, как я восхищен всем тем, что вы написали!
— Спасибо, Аракос, — Элсирика кивнула и снова улыбнулась, на этот раз обольстительно.
— Ваш последний роман, из тех, что мне удалось достать, потряс меня до глубины души! — продолжал восторгаться виконт.
— Вы говорите о «Красной Юбочке»? — со скрытым сарказмом поинтересовался я.
— Нет, о «Снежане и семи озабоченных гномах». Какой накал страстей! Какой драматизм, и какие искрение чувства на протяжении всего романа! А потом сколько любви! Безбрежное море любви! — со стороны казалось, что Маргу не хватает воздуха из-за крайней степени перевозбуждения. — Бедная Снежана, как трудно было ей выбрать кого-то из семи настырных кавалеров! Сколько сердечных сомнений, сколько душевных мук и какое великое самопожертвование!
— Да, возможно, — согласился я, поглядывая на раскрасневшуюся Рябинину. — Выбирать — оно всегда нелегко, особо, если выбирать приходится из гномов или чего-то мелкого. Однако, мне ближе «Красная Юбочка». С некоторых пор я всегда ношу эту книгу с собой. Очень впечатлила последняя сцена, где Рудольф проявляет чудеса изобретательности. И любовь, и коварство, и страсть — все переплелось там в буйном клубке, завертевшемся в постели несчастной старушки.
— Увы, я не читал еще «Красную Юбочку», — Аракос, хлопая рыжими ресницами, посмотрел на меня совершенно по-новому, так, словно напротив него оказался милейший единомышленник, этакий духовный брат. — Не удалось приобрести, — с горечью сказал он.
— Так, друг мой, сейчас мы эту беду исправим, — пообещал я и потянулся к сумке.
— Булатов! — негромко, но требовательно проговорила Анька и показала мне кулак.
