гончие сороконожки, но страх прибавляет скорости. Проверить, кто там живет и может ли помочь нам вернуться домой, мы должны. От этого никуда не деться. Нас ждут дома, и мы тут не на курорте отдыхаем.
Глава 21. Тайна двух империй
Эвалейла
Прочитав мне в очередной раз нотацию, Накейн ушел на поиски заготовки для копья. Бади остался рядом, следя за ситуацией, готовый предупредить меня о приближении хищников. Пару летающих бритв я предусмотрительно держала под рукой.
Присев на поваленное дерево, я начала выкладывать содержимое сумки на траву. Другим способом в ней было невозможно найти инструкцию от самонаводящейся бритвы – маленькую бумажку, сложенную вчетверо. Бади светил дисплеем, как фонариком, освещая недра кожаного монстра. Мой взгляд зацепился за миниатюрный информационный накопитель, выторгованный у коммивояжера Текермана.
Подумать только, из-за опасных приключений на неизвестной планете я совсем запамятовала про тайну двух империй. Как я умудрилась забыть о том, с чего вообще началось все это головокружительное бедствие? Вспыхнувшее любопытство не дало мне продолжить поиски. До нервного зуда под кожей головы мне захотелось узнать причину, которая может послужить началом для самой масштабной и разрушительной войны в галактике за последнее столетие.
– Бади, ты должен извлечь отсюда всю информацию и транслировать мне, – я передала дрону накопитель, нетерпеливо ерзая на жестком и немного колючем поваленном дереве.
К возвращению Накейна я едва не валялась от безудержного хохота. Надрывая пустой, недовольно урчащий живот, смеялась в голос. Бади, не выключая голографический транслятор, висел надо мной в полном недоумении. Дрон пока не считал мое состояние опасным для жизни, а потому предпочитал не вмешиваться.
– Что ты нашла в своей сумке? – положив под куст заготовку для копья, Накейн подошел ближе. – Книжку со смешными байками? Сборник анекдотов? Или очередную ненужную дребедень, которую зачем-то таскала с собой и тем самым рисковала не только собственной жизнью, но еще и моей?
– Ни то и ни другое, – еле проскрипела я сквозь раздирающий горло истеричный, практически параноидальный смех. – Ты не попал в цель, да и вообще этот выстрел улетел в другую сторону. Спорим, ни за что во вселенной ты не догадаешься об истинных причинах всего этого?
– Куда уж мне, малограмотной деревенщине, разбираться в причудах богачки с десятью образованиями? Разве я могу с тобой поспорить? Ты опять начнешь обижаться и называть меня недоразвитой формой жизни, или кем вы там считаете всех, кто недостаточно хорош, чтобы быть с вами на одном уровне.
– Пока я слышу, что из нас двоих обижаешься ты, – истерический смех понемногу начал меня отпускать. – Садись сюда, – я похлопала ладонью рядом с собой по шершавой коре, – и смотри сам. Только приготовься утирать слезы, это действительно оказалось даже выше компьютерной обработки входящей информации Бади.
– Показывай, – Накейн присел от меня на расстоянии примерно кисти руки, постеснялся приблизиться вплотную.
– Видишь? – я указала на голографические строки. – Надо же быть такими идиотами! Ты прочитай, они собираются начать войну из-за ничтожного смешного пустяка! Да, ни одна страна мира не признает это, как возможный шаг для политической, военной и экономической агрессии. Текерман узнал, в чем суть проблемы, а тут во власти двух империй как будто несмышленые младенцы сидят. А разведка им для чего нужна? Для показухи в новостях и красивых секретарш под боком с миллионными зарплатами? Вот никогда бы не поверила, что это вообще возможно, быть такими кретинами и при этом руководить целыми империями. Папуля от такого рыдал бы в припадке целый день! Простой торговец узнал, как избежать вооруженного конфликта, а два императора элементарное понять не в состоянии. Видишь ли, они не хотят разговаривать друг с другом. На первых же переговорах давно бы выяснили, в чем их общая проблема, перестали винить друг друга и отменили подготовку к войне.
– Правда, все это глупо. О чем они только думают? Разве жизни подданных ничего для них не значат? – неприятно удивился Накейн, прочитав инфосводку.
А говорилось в ней о том, что все проблемы начались с официальной встречи, на которую один из императоров явился в темно-синих шароварах с белым узором. В нем переплетались зубчатые треугольники, внутри которых были кружочки с черточками. Оказывается, по традиции его народа эти символы означали богатство и власть. А другой император со свитой прочли в них совершенно другие сигналы. Привычное им значение: надгробие и пронзенный стрелой глаз.
Восприняли наряд как оскорбление, упрек в недальновидности и пожелание смерти властителю. Без объяснения причин объявили о готовности к войне. Но тут уж взыграла императорская гордость и обладатель синих шаровар в долгу не остался. Никто даже не произнес вслух причину раздора и не пытался выяснить, в чем же заключался корень всех бед. У них в головах даже мысль не мелькнула о том, а не была ли допущена досадная ошибка по незнанию чужих традиций и толкованию каких-то там символов на штанах.
– Личная гордость, как видишь, для них важнее, – сказав эту фразу, я смущенно замолчала, прикусив губу.
Поймала себя на мысли, что начинаю думать как данкорец. Куда пропадает рядом с этим отважным молодым мужчиной мое сильное и независимое “Я”? Оно словно тает, растворяется, оставляя после себя необычное терпкое послевкусие, от которого возникает странная сухость во рту, и ее хочется заглушить не глотком воды, не кусочком сочного фрукта, а сладострастным поцелуем.
Нет, в моей умной голове не место глупым фантазиям. Я не хочу быть как те два императора. Нужно мыслить здраво. Перестать заглядываться на эти удивленно приоткрытые, столь привлекательные губы.
– У нас появилась еще одна важная причина для скорейшего возвращения домой, – вдумчиво и уверенно сказал Накейн, глядя мне прямо в глаза. – Мы должны остановить весь этот кошмар. Не дать ему набрать полную силу, назреть, как гнойнику, и взорваться.
У меня словно язык приклеился к переднему нижнему ряду зубов, на который я все ощутимее давила его кончиком. Не знала, что сказать. Терялась под этим внимательным и требовательным взглядом. Мне начало казаться, что данкорец смотрит на меня, как судья с высокой трибуны на обвиняемого, поставленного перед ним на колени.
Я не могла понять, чего ждет Накейн? Думает, я скажу ему: нет, моя задача – перепродать
