Чан Гэн быстро взял кусок хрустящего мяса и заткнул Гу Юню рот:
–Ешь больше и меньше говори, твои травмы еще не полностью зажили, береги дыхание. Ты забыл совет врача?
Барышня Чэнь торжественно помогла:
–Да, у маршала повреждены органы, вы не можете использовать свою силу так, как вам заблагорассудится.
Шэнь И тоже мог быть гибким, он осторожно сказал:
–На самом деле вам не нужно, маршал. Мы все знаем, что вы очень хороши. Давайте отдохнем.
Ге Чэнь вздрогнул:
–Возможно, мне придется пойти переодеться.
Публика — главное орудие убийства, даже пение бесполезно. Наконец, когда дискуссия продолжилась, подвыпившие гражданские и военные лидеры страны решили сыграть в очень неприятную игру. Ответить на вопрос из парчового мешка внутри. Если они не смогут ответить на вопрос в сумке, они будут наказаны тремя напитками.
Услышав это, Чан Гэн немедленно поднял руку, чтобы накрыть чашу Гу Юня:
–Он не может пить.
Маршал Гу, который только что выпрямился, снова ссутулился и лениво сказал:
–Да, Ваше Величество, тогда я просто буду говорить чепуху.
Его Величество задумался. Он помахал личному помощнику и прошептал несколько слов. Личный помощник поспешил прочь. Через некоторое время он принес маленькую кувшин и маленькую фарфоровую тарелку. Все вытянули шеи, чтобы посмотреть; когда кувшин открыли, на лицо тут же брызнул кисловатый запах.
–Он не может пить вино, но пару глотков уксуса можно.
Чан Гэн сказал с улыбкой:
–Все равно это все сделано из зерна.
Гу Юнь:
–...
Он и Шэнь И были созданы из плоти. Но по их лицам видно, что они не такие!
Гу Юнь не любил сладкого, тем более кислого. Когда он был ребенком, он закатывал истерику, когда чувствовал запах уксуса на обеденном столе. Позже он был избит старым маршалом и больше не доставлял хлопот, но даже при этом ел это с большой неохотой.
Увидев содержимое на фарфоровой тарелке, Гу Юнь наконец изменил свое лицо:
–Откуда в эту глубокую зиму взялась эта «ароматная весна*»?»
— Она заморожена в ледяном погребе дворца, это означает «вечная весна». Как я могу позволить тебе пить уксус натощак? Конечно, я бы приготовил тебе какие-то гарниры, – Его величество с улыбкой выбрал один палочкой для еды.
–Я попробую это для вас.
Гу Юнь быстро спрятался от него в трех футах. Какое-то время он вообще не хотел сближаться с кем-то определенным.
В первом раунде игры на барабанах цветочный букет попал в руки Цао Чуньхуа. Цао Чуньхуа хлопнул себя по груди, долго возбужденно кивал головой под барабанный бой, затем вытащил изнутри парчовый мешок. Прежде чем он успел это увидеть, Гэ Чэнь украл его у него из рук и прочитал:
–Позвольте мне посмотреть. Вопрос, что самое важное в вашей жизни?!
Цао Чуньхуа немедленно поклонился Чан Гэну и сказал:
–Верность!
Его Величество не купился и сказал с улыбкой:
–Пошел ты, я тебе не верю. Пей.
Гэ Чэнь поднял руку и хотел было налить, но Цао Чуньхуа заспешил:
–Нет, нет, нет! Я отвечу еще раз! Красота! Это красота!
–Нечестно, – сказал Его Величество, – Наказание.
Красивый Цао Чуньхуа был раздавлен императорским указом, ему пришлось открыть рот и позволить Гэ Чэню налить три чашки.
Гу Юнь лежал с тех пор, как вернулся с битвы в Лянцзяне. Его только что выпустили за дверь, не говоря уже о вине, он даже не успел попробовать осадок. В этот момент он позеленел от зависти, наблюдая за Цао Чуньхуа.
Но зависть была бесполезна. Перед ним была только «душистая весна» в уксусе, всегда источавшая кисло-горький запах трупа насекомого.
Возможно, жадное насекомое в его желудке сдвинуло небеса, во втором раунде цветочный букет попал ему в руки.
Однако маршал Гу с детства не знал слова «честная игра». Чтобы избежать пропитанного уксусом кедра, он тихо щелкнул пальцами по локтю слуги. Рука слуги онемела, его тело наклонилось вперед, барабан пробил еще один удар — Гу Юнь воспользовался этой возможностью, чтобы положить цветочный шар в руку Шэнь И.
Шэнь И:
–...
Почему он сел рядом с Гу Цзыси?
Парчовая сумка, которую достал генерал Шэнь, тоже соответствовала случаю. Бумага в пакете гласила:
–Вас когда-нибудь в жизни наказывали? За что было последнее избиение?
Шэнь И указал на Гу Юня и сказал:
–Да, это из-за него.
Гу Юнь подпер голову руками и рассмеялся, словно этим можно было гордиться.
Затем Чан Гэн спросил:
–Это из-за добавления слабительного в напиток учителя?
Шэнь И в шоке посмотрел на Гу Юня. Его глаза были полны обвинений:
–Почему ты продолжаешь говорить обо всех плохих делах? Тебе не стыдно?
–Это случилось очень давно, — сказал Гу Юнь.
–Кишки у Шэнь Цзипина были маленькими с самого детства. Если бы я не вывел его поиграть, он бы сошел с ума от чтения книг.
Шэнь И усмехнулся:
–Я последовал за тобой и не позволил отцу меня глупо избить, можно сказать, что он был милосерден.
Все уговаривали его рассказать историю.
–С тех пор прошло более десяти лет, — подумал Шэнь И и сказал, — это было до первого восстания западных регионов. Мне было около шестнадцати или семнадцати лет.
Чан Гэн, которому было шестнадцать или семнадцать, уже путешествовал с павильоном Линьюань. Услышав, что повзрослевшего генерала Шэня все еще били в этом возрасте, группа внезапно вытянула шеи, желая услышать.
–Император Юань Хэ устроил ему свадьбу, это была дочь великого ученого Го, — сказал Шэнь И с плохими намерениями по отношению к Гу Юню.
–Она была очень красивой и умной. В том году ее и наследную принцессу, нынешнюю вдовствующую императрицу, называли парой…
Гу Юнь настороженно прервал его:
–Не говори глупостей. Ты говоришь так, как будто видел ее, даже я не видел.
С этими словами он украдкой взглянул на Его Величество, наливая чай. Чан Гэн сидел под светом, его глаза и черты лица были намного мягче, чем обычно. Услышав это, он, казалось, показал смутную улыбку, слегка ударившись о Гу Юня под столом, а затем взял еще один кусок кедра с тарелки перед собой.
–Говорят, что у госпожи Го много поклонников, – сказал Шэнь И.
–Некоторые из них очень недовольны и завистливы, когда слышат об этом браке, называя его подлым — конечно, люди, называющие его подлым, сами подлые, иначе откуда у них столько свободного времени, – лидер это сын левого министра. Этот человек претендовал на звание самого талантливого человека в столице. Мы не знаем где "талант", но все знают, что он любит поваляться в свободное время. Однажды, когда он пошел в павильон Сянюнь, он встретил свою вторую половинку, но сразу после того, как он снял штаны, павильон Сянюнь загорелся, и огонь также оказался там, где находится его комната. В спешке молодой хозяин и министр не смогли найти ремень, им пришлось нести штаны и наступить на дым, чтобы выбежать. С тех пор он получил прозвище «Мастер Фэй Юнь». Из-за этого министр больше не мог ни на кого смотреть и в конце года ушел в отставку.
Барышня Чэнь не поняла, и спросила своего жениха:
–Тогда почему тебя избили?
Гу Юнь засмеялся и сказал:
–Поскольку этот парень не слушал меня, он не осмелился войти в парадную дверь после того, как поджег огонь. Ему пришлось настоять на том, чтобы прыгнуть через окно на заднем дворе, и он убежал, чтобы встретиться со старым мастером Шэнем, который встречался там со своими друзьями. Ха-ха-ха, хотя он и замаскировался, это не обмануло его собственного отца.
Павильон Сянюнь располагался за башней Ци Юань. Он имеет определенный стиль, здесь собиралось много литераторов и ученых, и еда тоже была своеобразной. Однако, каким бы стильным он ни был, это все равно был публичный дом. Сын, поймавший отца на встрече с его друзьями здесь, даже если он ничего не сделал, его смущение породило гнев, не говоря уже о том, что его сын тоже шалил.
Хотя он знал, что аморальный поступок поджога был планом Гу Юня, мастер Шэнь не мог ударить Аньдинхоу, поэтому ему пришлось выплеснуть весь свой гнев на сына, избивая его, пока он не закричал о своих предках и не пролежал в постели больше месяца.
