– Муж Софи мертв. Его убил палач. Ты, случайно, не знаешь, кто бы это мог быть?
– Хочешь меня обвинить?! Давай! – ответила я и, поправив подушку на диване, снова легла.
Одьен ушел спустя несколько минут. Просто поднялся и покинул мой дом. Зачем он вообще приходил? И что за игру с ним затеял Айени? А хотя… Пошли они все к черту!
Глава 6
Попойка попойкой, а в виду последних событий на работу я решила выйти. Встала в шесть утра и приняла таблетку от головной боли. Дверь в дом закрыть не удалось: Айени выбил замок. Ну и черт с ней. Если ко мне захотят наведаться гости, даже закрытые двери их не остановят.
Встречаться в Одьеном мне не хотелось, хотя я понимала, что наша встреча на рабочем месте неизбежна. Так, собственно, и случилось. Одьен поставил меня в план операций, и мы увиделись с ним, когда он выходил из оперблока, а я заходила внутрь.
– Добрый день, – он остановился.
– Типа того, – я прошла мимо.
Разочарование и унижение никуда не делись. Он умудрился переспать со мной даже после того, как бросил. И пусть последнее слово вроде как осталось за мной, я все равно чувствовала себя проигравшей стороной.
– Привет, Пила! – повеселел доктор По, когда я вошла в операционную.
Сестра-анестезистка тоже мне улыбнулась.
– Добрый день, доктор Ней! – оживилась Нори, помогая операционной сестре.
– Всем здравствуйте, – буркнула я.
– У-у-у… – доктор По засмеялся. – Кажется, не один Оди сегодня не в духе! Я думал, что он Наварро прибьет лапароскопом прямо здесь. То ему камеру не так повернули, то салфетку не вовремя подали. Алексис, вы тоже будете себя плохо вести?
– Надеюсь, что нет.
– Ну, мы посмотрим! – ответил анестезиолог и подмигнул мне.
Прооперировав вместе с доктором Ельзи двоих пациентов, я, наконец-то, добралась до рабочего стола и присела, чтобы выпить первую чашку кофе за целый день.
В ординаторскую заглянул Айени. Безусловно, увидеть его здесь я никак не ожидала.
– Доктор Ней, зайдите ко мне, пожалуйста, – серьезным тоном произнес он и тут же скрылся за дверью.
Коллеги покосились на меня, доктор Патриксон загадочно улыбнулся. Я смерила его гневным взглядом и отправилась в нейрохирургию.
– Проходи, я заварил тебе кофе, – сказал Айени, закрывая дверь за мной.
Он был обеспокоен чем-то. Не знаю, почему, но я почувствовала это.
– Что-то случилось?
– Да. У нас проблемы. Этот твой парень в реанимации. Мы проверили активность коры – она молчит, а вот ствол мозга все еще работает. Боюсь, что он может натворить дел, – Айени протянул мне чашку с кофе и присел на край своего рабочего стола. – Нужно побыстрее с ним расстаться. Завтра утром состоится консилиум. Если все пройдет гладко, его заберут трансплантологи.
– Проблема будет решена?
– Да, будет.
– А если он все еще с нами?
– Кора молчит, Алексис.
– Зачем ты мне это рассказал? Не лучше бы было промолчать и отдать его на растерзание?
– Потому что ты его уже подкормила один раз. Будь осторожна, Алексис. Если что-нибудь почувствуешь, сразу зови Одьена или меня. Поняла?
– Я не позову Одьена, Айени. Да и тебя вряд ли поставлю в известность, – пожала плечами я.
– Почему ты настроена против Одьена? Он беспокоится о тебе.
– Неужели, – улыбнулась я и поставила чашку на стол. – Его подачек мне не нужно. Да и тебе не следует больше подливать мне в чай всякую муть.
– Это было необходимо.
– Для чего? Для кого?
– Ты многого не знаешь. Пусть Одьен и утверждает, что не верит ни единому твоему слову и связи между вами никакой нет, тем не менее он поссорился с отцом вчера из-за тебя, и теперь они не разговаривают.
– Не стоило портить отношения с отцом, тем более из-за меня.
– Может, и не стоило, но он это сделал. И сменил меня, когда я сказал, что собираюсь уезжать.
– Да, что ты?! – воскликнула я.
– Ты вообще знаешь, что он сторожил тебя до утра?
– Вообще-то, знаю, – наигранно улыбнулась я.
– И что?
– И ничего. Я выставила его, как только проснулась.
– Так уж и выставила, – Айени прищурился.
– Именно.
– Я сегодня опять у тебя ночую.
– Ничего себе заявления! – хохотнула я.
– Не злись. Так безопаснее.
– Для кого?
– Для тебя.
Я встала.
– Уже уходишь? – не понял он.
– Да. Мне еще назначения пересматривать.
– Тогда, до вечера.
– Дверь не заперта, – бросила я и покинула его кабинет.
Я вышла на лестницу и поняла, что сейчас не могу вернуться в отделение. Я должна была проверить все сама. Если кора Питера погибла – он мне не ответит. Если все еще жива – я смогу с ним поговорить. Или могу умереть, потому что он нападет.
Я спустилась на первый этаж. В реанимации как всегда кипела работа. Медсестра сидела на посту возле палаты Питера и что-то проверяла на своем голопорте. Я кивнула ей и вошла в палату.
Поговорить с Питером я могла только во втором измерении. Когда палач находится на грани между жизнью и смертью, сил на прыжки в четвертое и третье измерения не остается. Как бы не хотели мы спрятаться и скрыться, максимум, что можно сделать, это открыть глаза во втором измерении и попытаться выжить, вытянув хоть каплю Потока из тех, кто оказывается рядом.
Я подошла к кровати Питера и прыгнула во второе. Как и ожидала, он лежал в воздухе рядом со мной, как будто на той самой кровати, которой здесь не могло быть. Голубое свечение его Потока медленно таяло на глазах. Умирание – это процесс. Он будет постоянно проваливаться в первое измерение и снова пытаться из него выбраться, чтобы найти жертву и спастись, пока, наконец, силы окончательно не иссякнут, и он не рухнет в последний раз, чтобы умереть.
Я не прикасалась к его Потоку. Черные пятна на голове и теле, словно провалы в оболочке, свидетельствовали о том, что Питеру осталось недолго мучиться. Все, что я могла для него сделать – это поделиться Потоком, который просочится сквозь бреши в его оболочке и лишь оттянет неизбежное. Опасность заключалась в том, что Питер мог напасть на меня и попытаться отобрать Исток. И хотя я не верила, что у него хватит сил на борьбу с таким палачом, как я, опасность нападения все же была.
– Питер? – позвала я. – Питер, ты меня слышишь?
Он молчал.
– Питер! – я протянула руку к его оболочке и тут же одернула ее.
– Со… – услышала я тихое шептание.
Я подошла поближе и склонилась над его головой.
– «Сом-м-м», – произнес он, не открывая глаз.
– Что это?
Он молчал. Я коснулась его плеча и начала трясти.
– Что такое «сом», Питер?
Мои ноги начали слабеть. Он вытягивал из меня Поток. Я шарахнулась в сторону и выставила щит.
– Что такое «сом»?! – снова закричала я.
Он так и не ответил мне. И когда Поток, который он из меня вытянул, стал просачиваться сквозь дыры в оболочке, я поняла, что вряд ли он сможет еще что-нибудь сказать.
Я ушла из реанимации. Поднялась на этаж в ординаторскую. На смену заступал доктор Наварро. Я взглянула на него. Он, так же, молча, посмотрел на меня.
– Что с тобой, девочка? Плохо?
– Устала, – я присела за свой стол.
В кармане доктора Наварро запищала рация.
– Началось, – буркнул он и ответил на вызов. – Что там у вас?
– Доктор Наварро, вас срочно вызывают в реанимацию.
– Что на этот раз?
– «Прыгун» остановку дал.
«Так быстро», – подумала я.
Наварро поджал губы и ушел из ординаторской. А я поняла, что сейчас расплачусь. Воздух. Мне нужен свежий воздух!
Я спустилась на первый этаж и вышла на улицу. Жалко… Жалко его… Он пережил Восстание. Смог спрятаться. И ради чего? Чтобы сигануть вниз с высоты? Слезы потекли по щекам, и я вытерла их рукавом.
– Доктор Ней, с вами все в порядке? – помощница Нори из оперблока остановилась рядом со мной. – Вы себя хорошо чувствуете?
Туфли H. Помню, как уставилась на ее новенькие туфли с символом дорогого бренда. Взгляд потек вверх. Джинсы. Ткань плотная, швы ровные, один в один, модный клеш. Рубашка белая с широкими манжетами и большими пуговицами. Эти пуговицы были мне знакомы. Фирменный знак бренда С. Клатч под мышкой из змеиной кожи. Узнаваемая модель винтажной сумки.
