— Не только, ещё и я.
Поднявшись с земли, я выпрямилась, глядя прямо в глаза иреанину, сказала:
— Велес, скажи своим волкам оставить нас в покое.
— Зур, сюда, — буркнул иреанин. — А что, ты совсем не боишься?
— Было бы кого.
Я протянула руку волку, и тот обнюхал её обстоятельно, фыркнул, сказал:
— Уйди, ты пахнешь дымом.
— От костра, — я пожала плечами. Волк отошёл, лёг на траву. Мечко спросил у меня тихонько:
— Что делать-то теперь, княгиня?
— Ничего. Молчи.
Сегодня Дикая Охота не заберёт ничьи души. Зато Бера вернут домой.
Велес стащил маску с лица, и я увидела его глаза — старые, блёклые, безразличные. Если Мокошь хоть немного проявляла интерес к жизни, то Велесу уже давно на всё плевать. Последний в своём роду, последний из расы, которая забыла радости бытия… Пусть почувствует себя полезным. Пусть найдёт Бера.
— Зачем вышли из дома в мою ночь? — спросил он с высоты трёх метров. Я потёрла затылок — он затёк смотреть вверх — и ответила:
— Хозяина Леса мы ищем. Он один из нас, пропал, боюсь, что со своими барагузит в лесу!
— Медведя, что ли? — усмехнулся Велес и рыкнул на волков: — Соберите мне всех медведей округи, там разберёмся.
Потом сел на землю, и его лицо оказалось вровень с моим. Борода чёрная с проседью, морщины вокруг рта. Иреанин стар, скоро его не станет. Умрёт последний великан, его кости найдут через много лет и будут кричать, что мы не одни на этой земле…
— Как вам удалось столько лет… столько веков прятаться от людей? — спросила я с любопытством. Велес усмехнулся:
— Мой дом в тайге люди зовут гиблым местом и не ходят в округе. А если и приходят — я знаю, как их отвадить.
Волки бежали к лесу, рассредоточившись, как заправские розыскные собаки, опустив носы к земле. Лапы их перебирали по воздуху, не касаясь травы, и мне стало любопытно. Как так? Ведь волки-то настоящие, живые, тяжёлые! А будто летят…
— Скажи, а как они делают? — спросила у Велеса. — Как бегут над землёй? Это магия какая-то?
Иреанин фыркнул в усы и покачал головой:
— Раз ты была знакома с Мокошью, то должна знать, в чём сила нашего народа.
— В мысли, — догадалась я. — Силой мысли вы их поднимаете…
— Скажем так, не я, а они сами. Мои волки воспринимают мою силу мысли, как свою собственную, для этого я их и вывел.
— Ну вот, одна загадка и решилась. Но меньше их отчего-то не стало.
Я вздохнула. Велес пытливо заглянул мне в глаза:
— Какие у тебя вопросы, маленькая храбрая человечка? Про волков?
Тряхнув головой, я спросила:
— Что вы знаете о первой жизни?
Велес прищурился и долго смотрел на меня, не отрывая глаз. Потом пожевал губами, отчего его борода смешно задвигалась вверх-вниз, сказал медленно:
— Никто о ней ничего не знает. Никто даже не знает о том, что она существует.
— Но вы-то знаете?
— Приходилось сталкиваться. А ты-то откуда знаешь?
Я молча показала ему камень на шнурке. Велес наклонился ближе, и меня обдало запахом волчьих шкур и мокрой псины. Иреанин поцокал языком:
— Да, осколок первой жизни. Откуда он у тебя?
— Цыганка дала. Первая жизнь говорит через цыганок.
— Не связывайся с этой сущностью, — он покачал головой и отстранился. — Она не наша.
— Как это «не наша»? А чья тогда?
— Откуда мне знать? Я просто очень старый иреанин, мне ничего не надо, только покой и иногда развлечением погонять людей по полям. А эта первая жизнь… Она старше меня, старше этих полей и лесов, чуть ли не такая же старая, как сама земля. У неё нет тела, нет души. Даже у нечисти есть тело и мысли.
— А у первой жизни нету, — пробормотала я. — Но ей что-то нужно от меня.
— Быть может, ей нужно тело?
От этой мысли я похолодела. Ребёнок главный! Нет, зачем ей тело моего ребёнка? У неё есть цыганки, пусть пользуется! Зачем ей младенец?
Блин!
А вдруг и правда?
Я положила руки на живот, и, словно в ответ, малыш сонно пнул меня пяточкой в ладонь. Мол, мамаша, чего не спится? Шла бы отдохнуть и мне бы поспать дала… Прости, сыночек, мы обязательно отдохнём, только надо пережить эту сумасшедшую ночь…
Шум тяжёлых шагов по земле, которые отдавались вибрацией во всём теле, заставили вздрогнуть и оглядеться. Волки гнали медведя — с них ростом — прямо к нам. Я юросилась к нему, узнав:
— Бер, Берушка! Как ты? Всё в порядке?
Медведь поднялся на задние лапы и заревел:
— Пошто привели?!
— Бер, это же я, Руда!
— Да вижу! Я лешего гонял! Он, сволочь, с кикиморами коров решил в болото загнать!
— Фу ты, я боялась, что нечисть в тебе возьмёт верх!
— Руда… — протянул Бер, опускаясь на все четыре лапы. — Ты так плохо обо мне думаешь?
— Прости, — смеясь от счастья, я обняла его мохнатую шею. Он помотал головой, буркнул:
— А ты-то что делаешь снаружи? Велесова ночь, все люди должны дома сидеть!
— О тебе волновалась, — я отстранилась и сказала Велесу, который смотрел на нас с прищуром: — Спасибо вам за Бера, теперь мы пойдём домой.
— Куда домой? — возмутился медведь. — Нечисть барагузит! Надо её окстить!
— Без нас обойдутся, — отрезала я.
Велес фыркнул в бороду:
— Дай нечисти развлечься! Что ты скучная такая?
— Нельзя. Я живу в этой деревне и не позволю им хулиганить, — строго ответила я. Велес кивнул:
— Права. Иди, что уж. Никого не заберу здесь, поскачу дальше.
— Спасибо вам, — сказала с чувством. — Дай вам бог долгой жизни.
— Нет уж, не надо. Зачем мне долгая жизнь? — рассмеялся трёхметровый старик. — Вот тебе, человечка, долгой жизни и много детей!
— Хоть одного бы сохранить, — вздохнула я.
Велес свистнул. Его верховой волк подбежал, подставил шею. Велес чесанул пятернёй с животного несколько прядок шерсти, протянул мне:
— Возьми. Если понадоблюсь — пусти шерсть по ветру и позови. Вижу: ты к нечисти с уважением, и Мокошь тебя одарила.
— Спасибо, — повторила я. — Это было необязательно, но спасибо.
Велес оседлал волка и гикнул. Вся стая сорвалась с места, а старик напялил на лицо маску черепа и пятками подогнал своего «жеребца», чтобы тот стартанул в ночь.
А я обернулась к Мечку:
— Ну, пошли, что ли.
— Я помру, — сообщил тот. — Я точно помру с вами всеми.
— Не помрёшь, — обнадёжила я его. — Беги лучше домой да соли подкинь в огонь.
Мечко глянул на Бера, получил его молчаливое согласие и бросился в направлении к дому. А я повернулась к медведю:
— Что ж там с лешим?
— Да успел ему вломить, пока не прибежали эти волки.
— Молодец, — рассмеялась. Вдруг услышала шум со стороны деревни, вгляделась. Бежали щенки. — Лютик?
Лютик прыгнул на меня лапами, взволнованно затявкал:
— Хозяйка! Хозяйка! Хозяйка! Хозяйка! Хозяйка!
— Что?!
— Силки прибежала, сказала: там какие-то гады цветы крушат!
— Какие цветы? — удивилась я, глядя на Силки. Та нервно зарычала:
— Маленькие, злые, крушат! Все разорвали, все раскопали! Моя хозяйка будет плакать!
— Да ясен пень будет, — буркнула я. — Ладно, пошли.
Бер прилёг передо мной, сказал:
— Залазь, довезу быстрее, чем ты дойдёшь.
Я с благодарностью легла на спину медведя, уцепившись руками за шерсть на загривке, и он поднялся, закачал меня из стороны в сторону, а щенята заскакали по обе стороны медвежьего киля, лая:
— Бегом, бегом!
Бер ускорил шаг. Очень скоро мы оказались у дома Лагутина. Я соскользнула со спины медведя и воскликнула:
— Там кто-то есть!
— Есть, — сказал Бер и принюхался: — Нечисть.
— От сволочи, — с чувством сказала я и попросила медведя: — Калитку открой.
Бер мотнул головой и надавил плечом на железо калитки. Оно поддалось так быстро, что я даже брови подняла. Вот вам и надёжная защита! А тут мы просто прошли на территорию и направились к саду, где беспеределили нечистики.
Маленькие голые существа размером с локоть с хохотом скакали по цветнику и рвали Олины цветочки с корнем, ломали их и топтали. Я гаркнула громко:
