мешку с пасленом.
А я полночи лежала, повернувшись к нему спиной и ни о чем не могла думать.
– Лола, – хмурый Яволк подошел ко мне, когда я проснулась, выползла из-под телеги и умылась остатками вчерашней воды, – прости. Я сказал глупость. Мне нужна ты, любая ты. А все остальное неважно.
– Хорошо, – улыбнулась я и протянула руку, – мир?
– Мир? Мир, – ответил он, осторожно обхватывая мою ладонь своей лапищей.
На мгновение время замерло, а потом рвануло с бешеной скоростью.
Мягкий, но резкий рывок, и я влетаю в его объятия… утренняя зябкость мгновенно сменяется жаром мужского тела… Я смотрю на него снизу вверх, и мне становится горячо где-то солнечном сплетении. Очень горячо. Тело начинает плавится… слабеют руки… колени… я просто повисаю на руках Яволка, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. И даже моргнуть, на долю секунды перестав смотреть в его глаза, я не могу.
От испепеляющего жара внутри что-то вспыхивает, мгновенно разгораясь из крошечной, почти потухшей вчера искорки, до лесного пожара… Еще немного и я сгорю. Дотла. Почернею и рассыплюсь серой золой. И я шепчу из последних сил, не губами, а сердцем:
– Яволк… я…
И тянусь к нему сама, потому что знаю, как усмирить этот огонь, как не дать ему уничтожить всю меня.
– Лола, – так же одними губами выдыхает Яволк и наклоняется ко мне…
Поцелуй? Нет… это спасательная операция. Это два огня направленные друг на друга, чтобы остановить пожар, взять его под контроль. Удар. Наши пламени сцепляются друг с другом в битве, раскаляясь еще больше, горят, выжигая кислород из каждой клеточки наших тел… и начинают гаснуть, успокаиваясь и подчиняясь.
Жар стал слабее, и теперь я могу дышать. И Яволк тоже… Мы захлебываемся ледяным, после пожара, воздухом и смеемся, прижимаясь друг к другу. Мы выжили… Выжили… мы не сгорели.
Счастье так велико, что Яволк подхватил меня на руки, начал кружить, расплескивая переполняющий нас восторг на все вокруг… Мы выжили… и теперь все будет хорошо… все будет просто прекрасно…
Люди вокруг нас, на которых попадали капли нашей радости, тоже начинают улыбаться и светиться счастьем.
– Лола, – Яволк поставил меня на землю и теперь слегка поддерживал, чтобы я не упала от слабости и головокружения.
– Яволк, – я цеплялась за него и прятала лицо, уткнувшись в рубашку. Потому что никак не могла свести губы, растянувшиеся в улыбке до ушей.
Любовь? Не знаю. Не уверена. Но между нами определенно страсть, что делает этого мужчину особенным для меня. Но есть еще и правда о моем прошлом, которая не дает рассчитывать на что-то большее.
О начале ярмарки оповести рог на центральной площади. Мы его не услышали, но глухой телефон постепенно донес до нас эту новость.
Если сначала мы с Яволком зевали от скуки, то потом пошел народ, и зевать стало некогда. Я расторговалась довольно быстро. Масло забрали почти сразу, а вот корот обходили вниманием. Я уж расстроилась. Но тут дородный и весьма солидный мужчина, купивший у Яволка сразу пять мешков паслена, заинтересованно потыкал в белые шарики.
– Что это?
– Корот, – улыбнулась я, – я его из молока делаю. Его можно класть в суп, а можно есть прямо так. Очень вкусно…
Мужик кивнул, бесцеремонно взял шарик и засунул в рот. Я даже ахнуть не успела. Желающих попробовать незнакомое блюдо было много, но у меня слишком мало корота, чтобы устраивать дегустацию для всех. Поэтому я давала его попробовать только тем, кто покупал у меня масло.
– Хм, – он покатал шарик во рту и выплюнул прямо на землю. Я поморщилась от досады. Не понравилось. Ну, вот зачем брал спрашивается? – Сколько? – Огорошил он меня вопросом.
– Медянка за фунт, – вздохнула… придется домой забрать.
– Беру, – кивнул мужик, – давай все. И на следующей ярмарке зайди ко мне, если господам понравится, буду брать постоянно.
Он сунул мне в руки девять медянок, подхватил узелок с коротом, недовольно хмыкнув от вида ткани, и хотел было уйти…
– Подождите, – я улыбнулась ему, – а куда мне прийти в следующий раз?
Мужик оглядел меня с ног до головы таким взглядом, что я сразу почувствовала себя недалекой деревенщиной.
– Я Фаций, – гордо поднял он подбородок, – повар господина мэра.
И удалился с таким видом, как будто бы он, как минимум, королева Англии.
Глава 19
Медянок у меня набралось шестьдесят девять штук: пятьдесят за вышивку, девять за корот и десять за масло, которое я тоже продала по медянке за фунт. Было бы восемьдесят, но фунт корота ушел на дегустацию.
Я погремела монетками, и крикнув Яволку, у которого еще оставалось несколько мешков паслена, отправилась за покупками. В первую очередь мне нужны были куры и поросята. А если денежка останется, а она должна остаться, тогда можно и что-нибудь для… хозяйства посмотреть. Я вздохнула. Хочется, конечно, и на удовольствия потратить… Да, вон, хотя бы орехи каленые купить. Медянка за кулек в две горсти.
Но мне нужен ведерный горшок для молока, крынки, и еще я хотела посмотреть на молочные продукты. Сыры бы мне пригодились. Особенно зрелые. Их можно наварить, а потом за один раз оптом отвезти в город и продать. И голова болеть не будет, что делать, чтобы молоко не пропало. И коров можно будет хоть десяток завести… и сыры, хорошие сыры, всегда стоят дорого. А как их делать я знала из своего темного безмирного прошлого…
Но сначала стоит подумать о насущном. Я шла по рядам вдоль городской стены. Я уже знала, что именно в этих рядах и продается живность. А еще, чем ближе к центру, тем выше цены, но и лучше качество товара.
Поросят я купила быстро. Буквально в двух шагах от нас. Отличные двухмесячные, крепкие, розовые поросята с ровными спинками, хвостиками-спиральками, чистыми пятачками и ясными глазками по двадцать медянок каждый. И голоса у них были звонкие, как положено. Пока мы их с продавцом в мешок пихали, визгу было, как будто бы две
