Как он заботился все это время обо мне.
Показывал дорогу, по которой я должна пройти, чтобы снова стать собой — той забытой девушкой, которая умела улыбаться и радоваться жизни, не вздрагивая от каждого шороха.
Медведь замер и напрягся снова, но не шелохнулся, даже когда я потянулась вперед, осторожно целуя его в кончик губ и прижимаясь обнаженной грудью к его торсу.
Он не отпрянул, не сказал мне замереть, но его тело застыло и напряглось.
И я знала, что могу ему помочь только в одном случае — если не буду останавливаться.
И не буду бояться.
Поэтому я скользнула губами чуть увереннее, обхватывая за шею и прижимаясь к нему еще, чтобы ощутить сполна его жар и волнующий аромат тела.
Он пах так волшебно. Мне так нравился его аромат.
Хотелось уткнуться носом в его шею и вдохнуть его в себя полной грудью, чтобы он вошел в легкие до предела и заполнил меня собой.
Заполнил этим ощущением собственной необходимости и защищенности.
Медведь стал для меня символом защиты. Его оплотом.
Я знала, что даже если завтра начнется новая мировая война, или Армагеддон, или катастрофы, то рядом с ним мне не будет страшно ничего.
И я была так благодарна медведю за это, что едва ли могла передать словами.
Но вот прикосновениями — да.
Именно поэтому я старалась — обнимала его и целовала в желании выразить все, что чувствовала, и снова понимала, что медведя закружил водоворот этих эмоций, потому что его тело тут же налилось обжигающим жаром, а движения стали резкими, сильными, быстрыми. И жадными.
Больше он не сдерживался и не жалел.
Целовал с глухим стоном, переходящим в низкое рычание, которое дрожью проходило через меня.
Сжимал большими сильными ладонями с неистовой жаждой, оставляя синяки и заставляя меня судорожно глотать воздух, как только удавалось это сделать!
Теперь я понимала, что зверь сорвался с цепи.
Что он перестал ходить кругами и показал себя во всей красе.
А я старалась не растерять своего запала, как бы ни саднили губы, и не стучало истерично сердце в груди, но, когда медведь порывисто подался вперед, не выпуская меня из своих жарких рук, я поняла, что меня оглушило…и отбросило далеко назад.
…В тот самый день.
В день, где я оказалась на лопатках.
Под тяжелым мужским телом.
Сначала не было ни паники, ни страха.
Голова еще не успела осознать факт моего положения, но тело…оно все еще помнило страх, боль, стыд и беспомощность.
Меня словно парализовало.
Словно выбило разом весь воздух из легких, заставляя только задыхаться и молиться о том, чтобы я не потеряла сознание.
Под моими веками я снова увидела это лицо.
Ненавистное.
Мерзкое.
С морщинами и тошнотворным запахом, который въелся в меня ядовитой змеей и никак не хотел отпускать.
Лицо, которого здесь и сейчас быть не должно было!
И головой я это понимала, но все инстинкты во мне встали на дыбы бешеной кошкой, и вопили об опасности.
Я даже не сразу поняла, что стала отбиваться.
Молотила руками по мощным плечам медведя и тонула в грязи собственной безжалостной памяти, которая никак не хотела отпускать. Даже в этот момент.
Меня просто накрыло удушливой волной, когда все запахи и ощущения прошлого казались такими чертовски реальными, что я закричала.
Но вместо брани и рук, которые должны были ударить наотмашь и закрыть рот вонючей рукой, я услышала голос медведя:
— Все хорошо, девочка! Нет ничего страшного. Это я. Я. Смотри на меня. Смотри.
Страшно было открыть глаза, даже если я слышала его голос и верила ему.
Лишь когда ладонь медведя опустилась на мое лицо, делая это мягко, осторожно и нежно, заставляя приподнять голову и смотреть только перед собой, я ощутила аромат его тела, который стал спасением и той ниточкой, что связывала меня с реальным миром, как бы безжалостно и сильно меня ни тянула память назад.
Я уткнулась носом в его ладонь, ощущая, как меня тут же обдало жаром, и жадно втянула в себя его аромат, позволяя ему заполнить легкие до самого предела.
Медведь здесь!
Он не даст меня в обиду!
Не отдаст даже чертовым воспоминаниям!
Он не был человеком, но всем людям мира стоило поучиться у него терпению и нежности!
Лишь когда я смогла распахнуть мокрые ресницы, то поняла, что и ему нелегко.
Зрачки снова были настолько большими, что теперь его глаза казались просто совершенно черными, а тело было влажным от пота в попытках сдержаться.
Медведь двигался скованно и резче обычного, но все равно касался меня осторожно и подчеркнуто мягко. Я понимала, что если сейчас отодвину его руки от себя, то он уберет их без лишних слов и вопросов.
Но сейчас я меньше всего хотела этого.
Он приподнял меня, заставляя сесть, а потом растянулся на кровати сам, посадив на свой торс.
Но каким бы расслабленным внешне он ни пытался казаться, я чувствовала, что все это он делает только ради меня.
Какое-то время медведь молчал и словно давал мне возможность вернуться в реальный мир окончательно, где были только мы. Он и я.
А затем вложил в мои руки веревку, кивая на изголовье кровати с кривой, но все-таки озорной улыбкой:
— Ты кое-что забыла сделать, девочка.
Мне казалось, что он специально не акцентировал внимание на том, что случилось, чтобы я скорее позабыла и занялась им, отбросив все мысли и страхи.
И снова поступал благородно и мудро, потому что я была уверена, что, начни он сейчас меня успокаивать и говорить об этом, я бы просто разрыдалась и снова впала в полный транс, испортив вечер, который должен был стать особенным.
Медведь растянулся, похожий на огромную дикую кошку, соединив ладони между собой и запрокинув руки назад, чтобы я могла привязать его. А я застыла, неловко сжимая в руках веревку, и просто залюбовалась, глядя на него.
А ведь он был действительно красивый! Очень!
Сложенный так прекрасно, что могли бы позавидовать даже модели!
Добавьте к этому еще его необычность, хищность и правдивость — и перед вами появится истинное божество!
— Не знаю, о чем именно ты думаешь, но мне нравится, — промурчал медведь, а я только с улыбкой покачала головой, подавшись вперед, чтобы сделать то, что он говорил, не обращая внимания на то, что мои руки все еще дрожали.
Чтобы достать до его запястий, пришлось в прямом смысле лечь на торс медведя, потянувшись руками вперед, когда я ощутила собственным телом, как он застыл и задержал дыхание, глядя только перед собой, пока его зрачок снова ахнул и стал расползаться.
Но теперь и я чувствовала то, отчего это происходит с ним.
Прикосновение кожа к коже было настолько интимным и чувственным, что остаться равнодушным не было ни одного шанса. Даже у меня.
Медведь обхватил своими длинными сильными пальцами изголовье кровати, замирая, когда я чуть потянулась на нем вперед, осторожно касаясь веревкой и не сразу сообразив, как именно его привязать.
Все это было так странно, но я доверяла каждому слову медведя, уверенная в том, что если он настаивает на этом, то, значит, так нужно сделать.
— Сначала свяжи запястья между собой.
Голос медведя изменился и снова стал низким и глубоким. Отдающим урчанием в груди, которое я могла ощутить собственным телом, отчего снова покрылась мурашками.
Кажется, это была реакция моего тела на него, схожая с тем, как у него расширялись зрачки.
То, что невозможно скрыть.
То, что было правдиво и обнажено дрожащей от эмоций душой.
А это оказалось не так-то просто, как я думала! Связать руки и привязать их к кровати!
— …Так вот для чего придумали все эти мягкие наручники! — нервно и смущенно хохотнула я, неловко наматывая веревку и в первую секунду не обращая внимания на то, что медведь хоть и усмехнулся, но потянулся вперед, касаясь жадными горячими губами моей шеи.
Он делал это нежно, едва касаясь, но не останавливаясь, не отрывая своих губ ни на секунду.
