частей, из которых состояло каждое блюдо. Главное следовать указаниям, только тогда у меня есть шанс не запутаться и не совершить ошибок.
— Шевелись уже давай! — снова рявкнул Лучьянно, вновь заставив меня вздрогнуть всем телом.
— Мицио, моя капуста должна быть готова через полтора часа, — спокойно сообщил мне Томмасо и я, поняв, что времени рассиживаться у меня совершенно нет, бросилась за работу.
Намочила полотенце и подложила его под доску для нарезки и взяла в руки нож.
— Как мелко нарезать овощи? — поинтересовалась я несколько робко.
— Томмасо, зачем ты взял себе слабоумного? — язвительно поинтересовался Лучьянно.
— Нам нужны мелкие кубики, — совершенно спокойно и полностью игнорируя фразу Лучьянно уточнил мой шеф и я, кивнув, принялась за работу.
— Конечно, ты так же не потрудился объяснить ему субординацию и то, как комми должен отвечать своему начальству, принимаясь за работу, — пропел противным голосом этот гад. — Антонио, что мы говорим, получив команду?
— Да, шеф! — бодро и не снижая скорости нарезки прозвучало сбоку, а я поймала на себе снисходительный взгляд комми.
Но я решила не отвечать ничего, только сделала глубокий выдох и вернулась к нарезке. В самом деле, у меня слишком мало времени для того, чтобы тратить его на это.
— Ну он у тебя и красавчик! — пробормотал восторженно у меня в голове прадед.
— Кто? — удивленно переспросила я и тут же поймала на себе удивленный взгляд Антонио. Прекрасно, боюсь даже представить, какие теперь слухи пойдут обо мне.
— Твой шеф! Ты только глянь! Давно я не видел такого мастерства с рябчиками! Невероятно, но он, возможно, даже более быстр, чем я!
Я тут же поспешила скосить взгляд на Томмасо, он действительно виртуозно орудовал ножом.
— Ох, какие тонкие порезы! — продолжал восхищаться прадед. — У него даже получается не увеличивать проход для того, чтобы вытащить все кости! Ох, какая ловкость пальцев! Как счастлива будет его жена и как туго придется его врагам.
— Это ты о чем? — еле шевеля губами, произнесла я.
— Эммм, потом, если замуж выйдешь, то поймешь, давай за работу!
И я в действительности с головой нырнула в работу.
— Скоро будут готовы овощи? — недовольно поинтересовался Лучьянно.
— Десять минут, шеф! — ответила я, а гад скривился так, словно целый лимон проглотил. Что его в этот раз не устроило? Или же проблема как раз в том, что придраться не к чему?
— Антонио, начинай готовить овощи, пока Мицио дорезает, я подготовлю нити! — Лучьянно ввернул с улыбкой, а я поняла, что он только что сократил мое время с десяти минут до пяти
Отчаянно хотелось ругаться, но я понимала, что это не поможет, надо поднажать, хоть и сил у меня нет.
— Ты справишься, — мягко сказал Томмасо, положив мне руку на плечо, а его дыхание приятно холодило разгоряченную потную шею.
В меня словно вдохнули вторую жизнь. Не знаю, что именно это было, прилива магии я не почувствовала, но сил определенно прибавилось и я смогла справиться с теми временными рамками, в которые меня поставили.
— Мицио, капуста нужна мне через полчаса!
— Да, шеф! — весело ответила я и принялась за помощь Томмасо. Я видела, что все уже порядком устали и вымотались, но работа и в самом деле уже подходила к концу. За окном уже давно стемнело, но Лучьянно успел свернуть свинину в тугие рулеты капоколло, а капоната давно заняла свое место в холодильном шкафу, в котором ей предстояло провести всю ночь, для того чтобы баклажаны напитались соусом и соком. Оставалось только дорезать китайскую капусту, смягчить ее в трюфельном масле, нафаршировать рябчиков, отправить их в печь, ну и, конечно, розмариновый песок и жу. Но после уже проделанной работы это и в самом деле казалось мелочами.
— Мы беремся за песок, — сообщил Лучьянно, а я отметила про себя, что яда в его голосе значительно поубавилось, то ли и в самом деле он устал, то ли действительно совместная работа шла нам на пользу.
Странные для меня мысли, но на самом деле, если игнорировать его подколки, то все не так уж плохо. Гораздо тяжелее выдерживать ритм и объем работы.
— Я фарширую рябчиков! Давайте, ребята, еще полчаса и можно отправляться отдыхать! — голос Томмасо был спокоен и ровен, я глянула на него украдкой. Он вообще человек? В том смысле, что он, конечно, маг и мне это было известно, но такой выносливости я в самом деле еще никогда не видела! Антонио еле шаркал ногами, Лучьянно держался только на силе воли, а моему шефу хоть бы хны! Он был столь же спокоен, быстр и уверен, как и много часов назад, когда мы вместе вошли на кухню.
— Мицио, слей жу!
— Да, шеф! — ответила я на удивление бодро и потащилась к огромной кастрюле, в которой уже много часов бурлило и кипело. Мне стоило многих усилий поднять это счастье с плиты и оттащить к раковине. Я с предвкушающей улыбкой подготовила дуршлаг. Вот сейчас это сделаю и все! Мысленно я уже устраивалась поудобнее в своей кроватке под одеялом, а руки сами наклоняли кастрюлю над ситечком.
Медленно потекла темно-коричневая жидкость в раковину, оставляя в дуршлаге кости, морковь и лук с зеленью, а по кухне разлился вопль, полный злости и отчаяния.
— Кретин! Чертов имбицил! Ты слил жу! Жу, который мы варили уже двенадцать часов!
Я смотрела на дуршлаг и жуткое осознание накрывало меня с головой. Жу — соус. Слить жу означало избавить его от костей и овощей, процедить, а совсем не вылить драгоценную жидкость, на которую ушла уйма времени, в канализацию.
Альберт Томмасино, младший наследный принц Мазарии
Я прикрыл глаза и принялся выполнять дыхательные упражнения. Вокруг творился полный беспредел. Лучьянно орал и бесновался и, кажется, даже кидался чем-то в моего комми, в то время когда Мицио, сжавшись в маленький комочек пытался что-то извиняющее лепетать в ответ.
Но всё это было неважным.
Потому что я сам был в ярости, в настоящей слепой драконьей ярости. Именно в припадке, которой мои предки уничтожали целые деревни и бились насмерть с демонами.
Вот только сейчас последствия этой злости, которая бурлила во мне, были намного хуже. Если я прямо сейчас не успокоюсь, то вряд ли хоть что-то останется от этой части академии. Поэтому я поспешно отключился от всего происходящего вокруг и сосредоточился только на горячем воздухе входящем через мой нос и через четыре счёта мягко покидающим моё тело через рот.
Так ещё раз. И ещё.
Вот и руки
