оборвав речь сына, который, кажется, вновь помешался на своей идее, магесса призналась, проговаривая каждое слово с нажимом:
– Я не могу дать ей работу в академии. Галеций Фалдруд ясно дал понять, что работы эта девочка не найдет ни в академии, ни за ее пределами в столице. Боюсь, что по истечении трех недель она не сможет оплатить свое проживание. Не уверена, что после этого она станет и дальше посещать академию, а значит, ее дар заблокируют как не поддающийся контролю.
– Тогда я сам буду платить ей жалование.
Не это глеция ожидала услышать от своего сына. А впрочем, с детства было видно, что от отца он унаследовал гораздо больше, чем от нее.
– Ты зря упрямишься.
– А если она и есть тот самый элементаль? – тон мужчины стал серьезным, холодным, почти ледяным.
Маска увлеченного преподавателя покинула его лицо, выпустив наружу аристократа до мозга костей. В молодости, когда ее супруг становился таким, на Анидру накатывал страх. Но вскоре этот страх превратился в волнение и трепет. В объятиях супруга она всегда ощущала себя маленькой девочкой, купаясь в его опеке, в его заботе, в его страсти и любви.
С возрастом на этот тон, на этот взгляд, пробирающий до костей, у нее выработался иммунитет. Несносный мальчишка вырос на ее глазах, и она прекрасно знала все эти жесты и взоры, скопированные им у отца.
На нее они больше не производили должного впечатления.
– Ты говорил так в прошлый раз, Истол.
– У Амеджии не было самовосполняющегося резерва, – продолжал мужчина упираться. – Если Павлиция элементаль…
– Ты все равно не откроешь сокровищницу Падшего Естийя, – оборвала она его мечтания, которые он считал не иначе как целью. Труднодостижимой, но целью. – Тебе нужно четыре элементаля.
– Но если она элементаль, это будет означать, что существуют и другие.
– И что тогда? – магесса повысила голос.
– В таком случае я их найду. И… – поразмыслив над тем, чего действительно хочет, Истол принял очередное решение. Кое-что мешало ему наладить с Павлицией более близкие отношения. – Уничтожь документы касаемо ее наказания. В ее личном деле их быть не должно.
Лист бумаги, вылетевший из папки, сгорал в пламени матери за его спиной, когда он покидал кабинет. Покидал он его с четким планом действий. Привыкший полностью контролировать свою жизнь, он заранее расставлял по полочкам каждый свой шаг.
Деньги…
На его кошелек оплата жалования для Павлиции никак не повлияет, но если его финансовая помощь студентке поможет задержать ее подле него, он готов был расщедриться и на более крупные суммы.
Если она все же элементаль… Это меняло ровным счетом все. И в первую очередь его планы на Павлицию.
* * *
– Павлиция! – гневный оклик не остался для меня незамеченным.
Туман перед глазами рассеялся, пугающие образы растворились, уступая место реальности. Здесь, в этой реальности, преподаватель Вантерфул энергично встряхивал меня за плечи, как ни странно, по-прежнему преклоняя передо мной одно колено. Лицо мужчины, казалось, посерело, а широкие брови, что встретились у переносицы, навевали мысли о том, что куратор зол.
– Не кричите, пожалуйста. – Губы меня едва слушались.
Высохшие, сейчас они с трудом размыкались, словно прилипнув друг к другу.
– Наконец-то… – гулко выдохнув, мужчина стремительно поднялся.
Его шаги по белой плитке были резкими, нервными, порывистыми. Открыв стеклянную дверцу шкафа, он какое-то время что-то искал, неуловимо напоминая свою мать.
Сосуд из прозрачного стекла поймал неровный магический свет, стоило преподавателю достать его с верхней полки. Жидкости в нем было едва ли на треть. Мутноватый рыжий цвет абсолютно не вызывал доверия.
До сих пор переваривая увиденное, я продолжала отупело молчать. Образ так и не случившегося поцелуя исчез, оставив меня в растрепанных чувствах. Увидев куратора, я продолжала испытывать всю ту гамму от страха до волнения, и расстаться с этими ощущениями было не так-то просто.
Учитывая, что к ним еще и замешательство добавилось.
Мне хотелось спросить, что это было, но привычное недоверие не давало раскрыть рта. А вдруг я схожу с ума? Вдруг моя сила или оба моих дара действительно опасны?
В первую очередь я хотела послушать, что скажет мне преподаватель. Должен же он как-то прокомментировать произошедшее.
Отмерив полную мензурку ржавой гадости, куратор передал ее мне.
– Лучше залпом, – произнес он, зная об этой жидкости значительно больше моего.
Пить гадость откровенно не хотелось. Об этом наверняка говорил мой взгляд, что заставило куратора объяснить происходящее:
– Помогает прийти в себя, проясняет ум.
Я с подозрением прищурилась. Нет, ну серьезно. А вдруг это зелье правды? Так рисковать я точно не могла.
Тяжелый вздох, стремительный выпад, и вот мужчина уже сделал глоток прямо из сосуда, вновь закупоривая его.
Оттягивать неизбежное и дальше я смысла не видела. Это могло обидеть галеция.
Зажмурившись, задержав дыхание, я опустошила мензурку и тут же мысленно вспомнила все ругательные слова, которые знала. Рот стянуло так, будто я съела неочищенный лимон, а на глазах выступили слезы. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы просто выдохнуть.
Преподаватель не врал. В голове стало необычайно ясно.
– Ты меня видишь, слышишь, хорошо понимаешь, что я говорю? – обратился ко мне куратор, возвышаясь надо мной со сложенными на груди руками.
– Да, – ответила я твердо, но страх перед тем, чего я не понимала, погнал меня дальше: – Я отключилась?
Прежде чем ответить, мужчина некоторое время молчал, чем еще больше меня нервировал.
– Слишком сильно сконцентрировалась на заклинании, что неудивительно при твоем уровне дара, – наконец-то сказал он хоть что-нибудь. – Ты минут на двадцать ушла в себя. С одной стороны, такая концентрация – это хорошо, для многих энергозатратных заклинаний такая сосредоточенность просто необходима. А с другой стороны – есть ситуации, когда подобное состояние станет серьезной проблемой.
– Например? – уточнила я, мельком отметив, что галеций перестал придерживаться формальностей.
Это несколько покоробило меня, но на данный момент важным было другое. Тем более что преподаватель тут же исправился:
– Например, если вас окружили мертвецы четвертого класса. Они съедят вас раньше, чем вы очнетесь. Постарайтесь больше не переходить грань.
– Вам легко говорить, – проворчала я. – Как я пойму, где эта грань?
– Вы почувствуете момент слияния с собственной силой – это и есть граница. Когда почувствуете, вам необходимо откатиться назад. Не думал, что нам понадобится это так скоро, но на одном из следующих занятий мы с вами обязательно потренируемся. На этом наше обучение сегодня завершено. Отдыхайте.
– А разве вам не нужно следить за каждым моим вдохом? – от реплики удержаться я просто не смогла.
– Не язвите, – сразу раскусил мои интонации мужчина. – Достаточно того, что вы будете носить браслет. Тогда неконтролируемого всплеска не произойдет. А теперь извините, у меня еще есть дела.
Я смутилась. Оказывается, меня уже целую минуту выпроваживали, а я этого просто не поняла. Но мне же на руку. Так называемая подработка помощницей у куратора давала мне гораздо больше свободы, и тратить ее
