было, – очень стараясь не ухмыляться, напомнила Недил. – Или, если на языке гаэлов, дежавю.
– Благодарю за справку.
Маркграф развернул приказ, внимательно прочитал и, кажется, не единожды. Принц, по-прежнему стоя навытяжку, и сияя очаровательной улыбкой, терпеливо дожидался. Начитавшись, Редиш аккуратно свернул бумагу, прогладил пальцами сгибы, положил на край стола. Залпом влил в себя оставленное его высочеством вино, снова наполнил фужер, выпил и это.
– Карлес, признайтесь, идея с назначением ваша? – спросил, в конце концов.
– Никак нет, – гаркнул принц. – Папенькина. То есть, его императорского величества. – Красавчик подумал и добавил, только уже нормальным, человеческим тоном: – Когда меня стащили с леди… э-э… После очередной нашей ссоры отец заявил, что я его окончательно допёк. Ну, типа, пора становится мужчиной и всё такое. Правда, думаю, начальная задумка принадлежит маменьке. Она спит и видит меня у престола Отца, вы же знаете. Но я не против, честью клянусь.
– Не знаю, – отрезал Редиш. – А главное, чего я не знаю, мне-то это на кой чёрт сдалось? – Маркграф швырнул бокал об стену с такой силой, что он едва не в пыль рассыпался. Генерал постоял, любуясь стеклянным крошевом, тряхнул головой. – Распорядитесь, – бросил Недил и вышел.
– Ну, я весь в вашем распоряжении, как и велено, – заявил принц, когда дверь за Редишем с грохотом захлопнулась. – Жду приказов, леди.
– Проследите за погрузкой личных вещей милорда, – не без здоровой доли злорадства посоветовала Леора. – Я бы на вашем месте ещё проверила лошадей и экипаж. Да, жеребца генерала не забудьте. Мне кажется, маркграф захочет верхом ехать.
– Ну а если серьёзно, – не сбавляя светимости улыбки, спросил новоявленный подпоручик.
– Я серьёзна, как апоплексический удар, – заверила Недил. – Вы же ординарец? Вам и карты в руки.
Улыбка принца несколько потускнела, что почему-то доставило кадету особенное удовольствие. Может, потому, что не она одна теперь тут пятым колесом к телеге будет?
***
Люди, утверждающие, будто на севере холодно, никогда в этих краях явно не были. Лето только раздумывало, начаться ему или ещё погодить, а жара стояла, как в бане: удушливая, влажная, давящая на макушку чугунным утюгом. И никуда от неё не деться, даже ночью. Казалось бы, море – вот оно, не то что рукой подать, доплюнуть можно, а толку от него никакого: вода ледяная, по щиколотки войдёшь, а ноги уже сводит. И ни ветерка с его стороны, ни дуновения. Горы близко, висят на горизонте, как нарисованные, но и с них прибытка нет.
Маркграф, в редкую минуту благодушия, объяснил, что как раз в горах всё и дело. Длинные отроги Черногорья создавали что-то вроде тоннеля, через который ветры гнали с материка нагретый воздух – это в тёплое время года. А зимой очень холодный. В общем, как не поверни, а преисподняя самая настоящая. Да и легче от объяснений не становилось, всё равно жарко до невозможности.
Ещё нудно, но в этом виновата не погода, а госпожа магик Эрна Огненная, которой от безделья пришло в голову Недил дрессировать. В принципе, Леора ничего против тренировок не имела, более того, она же о них и попросила, правда, робко и намёками. Но вот час за часом пялиться на листок с точкой, обведённой концентрическими кругами – занятие так себе.
– Не отлынивай, – прикрикнула метресса, обтирая шею влажным полотенцем.
В кой-то веке Эрна облачилась не в декольте с драгоценностями, а в форму, вернее, в брюки и нижнюю рубаху, расшнурованную куда дальше границ разумного. И периодически эти границы расширялись, когда магичка пыталась остудить то, что ниже шеи находится. Видимо поэтому его высочество тоже проявил к урокам немалый интерес. Правда, и они, и прелести Огненной успели господину подпоручику основательно надоесть, потому венценосный ординарец и дремал в углу.
– Я не отлыниваю, – буркнула Леора, у которой от пяленья и жары перед глазами зеленоватые пятна плыли.
А проклятые круги на листе никак не желали сливаться в спираль. Скинуть бы хоть мундир с сапогами, всё легче б стало, но рядом с Эрной заголяться было как-то неудобно, даже стыдно.
– Но и не усердствуешь. – Магичка швырнула полотенце на стол, отхлебнула из стакана, поморщилась. – Снова тёплое, – буркнула недовольно. – Проблема в том, дорогуша, что ты считаешь, будто всё умеешь. Ну и как всякая заумная школярка ошибаешься. Кто вам теоретическую магию преподавал?
– Метр…
– Имена ваших занюханных метров меня не интересуют, – Эрна отмахнулась то ли от Леоры, то ли от ленивой, но назойливой мухи. – Я имела в виду, что вас пытались учить теоретики, способные исключительно серу из ушей гусиными перьями выковыривать. «Закройте глаза, почувствуйте, как волна тепла поднимается от пупка к диафрагме, расфокусируйте зрение», – прогундосила магик. – Так? Ну вот, пока волны поднимаешь, какой-нибудь проворный господин тебя на четверо палашом и разделает. Уяснила?
– Теоретически, мелочь, – хмыкнула Недил.
– Не наглей. Следи за руками.
Леора послушно уставилась на руки магички с аккуратно подпиленными, выкрашенными алым ногтями, но смотреть, кроме как на маникюр, было не на что. Знак, сложенный Эрной, кадет ещё разглядела, а вот больше ничего метресса, кажется, и не делала. Только крохотный огненный шарик, будто живой, выплыл из-под её ладони, описал, красуясь, изящную дугу и, изжарив докучливую муху в пепел, рассеялся.
– Вот как-то так, – довольно заявила Эрна, смахивая со столешницы обгоревшее крылышко.
– Эдак-то любой сможет, – проворчал из-под опущенной на нос шляпы принц. – Вот если б залп размером со слона, да чтобы стену крепостную к Левому!
Недил лишь фыркнула презрительно: что взять с дилетанта? Залп, размером со слона, по силам сотворить и начинающему, правда, для большинства такое усилие станет первым и последним, но мастерства в нём немного. А вот огонёк, размером с ноготь, да ещё пущенный так прицельно, да вовремя развеянный – умение высочайшее.
– Самоконтроль, самоконтроль во всём! – объявила магичка. – Представь, что ты в нужнике сидишь, а за стенкой вон его высочество бродит. Согласись, всё надо сделать так, чтобы он ни о чём не заподозрил. И по-прежнему считал, что в ночную вазу ты можешь исключительно розы отложить.
– Госпожа магик, – с укоризной, но без энтузиазма, протянул принц из-под шляпы.
– Проза жизни, мальчик мой, – успокоила его Эрна. – Кровь и навоз – краеугольные камни бытия.
–
