Калитка опять была не заперта, но дом встретил нас здоровенным замком на двери. Он явно пустовал Отец жестом остановил одного из экспертов, который со своим инструментом начал уже примериваться к замку.
— Подожди, сначала несколько вопросов потерпевшей... Ну, Полина, — строго обратился он ко мне, — можешь сказать, какое там расположение комнат?
— Да. Справа внизу кухня, слева небольшая комната с телевизором, они там футбол смотрели… Наверху совсем маленькая комната, там держали меня.
— Хорошо. — Отец повернулся к Семену: — Теперь ты.
— Да, именно так, — подтвердил тот.
— Теперь вскрывайте, — разрешил отец эксперту.
Через минуту мы вошли в дом. Папа окинул первый этаж хищным взглядом. Мне показалось, он слегка разочарован тем, что мое описание подтвердилось.
— Хм, все эти дома похожи друг на друга. В конце концов, дом твоей бабушки точь-в-точь такой же… А где телевизор? — оживился вдруг он. Телевизора в комнатушке и впрямь не оказалось.
— Не знаю, наверное, они увезли его с собой, — хмуро ответила я. Не очень-то приятно, когда родной отец сомневается в твоих словах, даже если ты знаешь, что это — его работа.
Один из экспертов тем временем защелкал фотоаппаратом, другой собирал с пола какие-то невидимые пылинки. Мы прошли наверх. Маленькая комнатушка не сохранила никаких следов нашего пребывания здесь. Я посмотрела на пол, где еще вчера переживала то запредельное счастье, то безмерное отчаяние. Я вспомнила те слова, что сказал мне Семен, стоя у окна, и невольно взглянула на него. Наши взгляды встретились, и я поняла: он думает о том же.
— Хватит играть в гляделки! — От моего отца, похоже, не ускользнет даже взмах ресниц. — Можете погулять, мы пока здесь поработаем.
В саду на заброшенной дорожке кое-где лежали желтые листья. Мне стало грустно — через год меня уже не будет здесь.
— Твой папа меня в чем-то подозревает, — прервал мои мысли Семен. Я лишь молча кивнула. Мне было очень стыдно перед возлюбленным за отца: вместо того чтобы благодарить за мое спасение, он пытается в чем-то обвинить его.
Мы сидели на морском берегу, наслаждаясь мягким осенним солнцем, когда сзади неслышно к нам подошел отец.
— Мы не нашли никаких следов вашего пребывания в доме, — объявил он, — либо похитители уж слишком профессиональны... либо не было никакого похищения!
— Папа! — возмущенно вскрикнула я, но отец перебил:
— Отставить эмоции! Говорить с каждым из вас буду по отдельности. Начнем, Поля, с тебя. А вы, молодой человек, еще погуляйте.
Семен молча встал и пошел вдоль берега.
— Красивый парень, — заметил папа, глядя ему вслед. Я ожидала чего угодно, только не этих слов. — Давно ты с ним знакома?
— Около месяца.
— Ага. То есть примерно с того момента, как я взялся расследовать дело о контрабандистах... — задумчиво протянул отец и вдруг добавил весьма энергично: — Полина, а тебя никогда не удивляло, что такой красивый парень не работает в Париже фотомоделью, а сидит в Бетте на пляже и спасает неудачников, которым не хватило денег на отдых в Турции?
— Пап, ты сам здесь отдыхаешь, а не в Турции! — Я не готова была к такому разговору и пыталась всячески увести его в сторону. Не объяснять же отцу, что Семен — Морской!
— Не юли! — сурово отрезал отец, но тут же смягчился: — Доченька, я не хочу сделать тебе больно, но твой парень… С ним что-то не так. Скажи честно: вы с ним придумали эту историю с похищением, потому что он тебя об этом попросил?
— Папа! — задохнулась я от негодования.
— Подожди, не нервничай, я ведь все понимаю. Такой красивый парень, ты влюбилась в него, думаешь, что лучше никого на свете нет. И все потому, что у него смазливое лицо и стройная фигура. Это бывает, дочка, не ты первая, не ты последняя. А его просто попросили встречаться с дочкой майора Романова, он просто кому-то услугу оказал. И когда преступникам нужно было на меня надавить, чтобы я выпустил одного человека из-под стражи, он уговорил тебя разыграть эту историю. Так?
— Нет, папа, — в отчаянии выговорила я. — Не так!
— Хорошо, тогда объясни, как вы отсюда вернулись в Бетту? На машине?
«Внимание, Полина! Будь осторожна!» — зазвучало у меня в голове. Я буквально замерла на месте, зная, что отец может расшифровать любой мой жест. Лгать ему крайне опасно. Под его пристальным взглядом я наклонилась вперед и опустила голову.
— Пап, меня сейчас стошнит, — сдавленно простонала я.
Это подействовало. Все-таки непробиваемый мент Романов прежде всего был моим отцом. Он испуганно сказал:
— Пойдем к машине, Эдик тебя осмотрит...
— Пап, я не хочу, чтобы меня осматривал патологоанатом, — взвыла я, — я просто посижу здесь немного, ладно?
— Ладно, сиди. — Он поднялся. — Если тебе хуже станет, позовешь меня.
Отец направился к Семену, а я осталась сидеть у моря и гадать, что тот ответит на вопрос о нашем возвращении в Бетту. Когда я через пятнадцать минут подошла к ним, мне показалось, что беседуют они вполне мирно.
— Как ты? — хором спросили меня они.
— Лучше.
— Сможешь ехать в машине, тебя не укачает? — спросил папа. При мысли о душном «уазике» меня реально затошнило, но я мужественно улыбнулась:
— Смогу!
Обратно мы опять ехали молча. Лишь при выезде на главную дорогу Семен заговорил:
— Вот здесь мы сели на попутку, Дмитрий Павлович! Это был серый «жигуленок», за рулем сидел мужчина лет тридцати пяти, внешне ничем особо не примечательный. — Я поняла, что сказал он все это исключительно для меня.
Когда «уазик» подъехал к нашему дому, мне стало совсем плохо. Я шатаясь вылезла на воздух, оправляя синее платье, прилипшее к пятой точке. Семен подал мне руку на прощание и тихо-тихо сказал: — Поля, тебе очень идет это платье.
Дома на отца набросились мама и бабушка:
— Хватит уже ее мучить, она и без того еле жива!
Папа стушевался под их дружным напором. Лишь на одном пункте он настоял твердо: по соображениям безопасности мне запретили выходить из дома.
— Посетителей хоть я имею права принимать? — буркнула я недовольно.
— Только женского пола, — отрезал отец и уехал в отдел.
Я поднялась в свою комнатушку, чтобы обдумать в тишине, какие еще «тонкие» моменты есть в наших с Семеном показаниях. Странно, что отец не спросил меня, почему мы заявились домой мокрые до нитки. Впрочем, надо знать приемчики опера. Уверена, он поинтересуется этим в самый неожиданный момент...
— Поля, к тебе посетитель женского пола! — крикнула с кухни бабушка, и я присела на постели. Через минуту в комнату вошла разряженная, как рождественская елка, Надюха. «Вот сейчас будет настоящий допрос!» — подумала я. И ошиблась.
