Каждый нерв в теле Холли кричал: «Спасайся!»
Дверь с ее стороны открылась, чья-то невидимая рука выдернула ее наружу и потащила по дорожке.
— Тетя! — закричала Холли, чувствуя жжение в расцарапанных ладонях и коленках.
— Холли? — удивленно окликнула тетя, перегнувшись через сиденье с пассажирской стороны.
Машина вспыхнула.
После обследования Холли выпустили в комнату ожидания, где дядя и остальные члены семьи тревожно ждали новостей. Николь не отходила от Илая Деверо, время от времени спрашивая:
— У меня макияж не поплыл?
Холли как будто снова переживала смерть родителей и Тины. Кто-то из больничных волонтеров все время повторял, что тетя отделалась лишь парой небольших ожогов, что Илай с Николь очень вовремя приехали — Мари Клер спасли именно его героические усилия. Илай с гордым видом принял горячую благодарность от Николь и крепкое рукопожатие от дяди Ричарда.
Затем явился Майкл Деверо — преуспевающий архитектор в дорогих туфлях, не выпускающий из рук мобильника. Холли заметила болезненное выражение, появившееся на дядином лице. Майкл дождался, пока его присутствие будет замечено, затем повернулся к сыну и сказал:
— Спасибо, что позвонил, Илай.
Дядя Ричард кивнул, не разжимая губ. На его щеке дергалась мышца. Холли догадалась, что он знает о романе. Она ему очень сочувствовала и даже ощущала себя виноватой. Мари Клер с Майклом вместе приезжали в Сан-Франциско, на похороны. С другой стороны, что было делать? Она же не могла приехать к новообретенной родне и заявить: «Да, кстати…»
Майкл прищурил глубоко посаженные темные глаза и сжал губы в сердитую линию, изучая Холли, как будто читая ее мысли. Холли сначала отвернулась, поддавшись инстинкту самосохранения, а затем ответила на его взгляд выражением твердого, пусть и притворного, бесстрашия.
«Я вас не боюсь».
Он ответил презрительной улыбкой.
Двери открылись, и медсестра вкатила кресло-коляску, в которой, бессильно ссутулившись, сидела постаревшая Мари Клер с перевязанным лицом и руками. Холли почувствовала себя странно виноватой, ведь красота и молодость были так важны для тети. Вокруг глаз Мари Клер залегли темно-красные кровоподтеки. Она взглянула на Майкла, затем на Ричарда и, перестав притворяться, превратилась в насмерть перепуганную женщину среднего возраста, утратившую последнюю красоту.
— Как удачно, что я еще не сделала подтяжку, — пробормотала она, оказавшись в объятиях мужа.
Илай обменялся тихими репликами с отцом, и оба посмотрели на Холли. Она вспыхнула и на этот раз отвернулась.
— Ты очень красивая! — заверил жену Ричард.
— Неправда, — прошептала она.
— Давайте все поедем домой, — печально предложил Ричард.
Николь посмотрела на Илая и состроила извиняющуюся гримаску, будто говоря: «Извини, мне придется поехать». Илай метнул в нее недовольный взгляд, и Николь развела руками.
«Николь собиралась уехать вместе с ним! — ошеломленно поняла Холли. — Мать едва не сгорела в машине, а она хотела остаться со своим паршивцем приятелем…»
Вне себя от ярости, Холли взяла Николь за руку и сказала:
— Да, давайте поедем.
Выходя следом за креслом Мари Клер, Холли старалась не замечать двоих представителей семьи Деверо. От них исходило что-то пугающее. Ей очень хотелось спросить, где Жеро, но она сдержалась.
Майкл с Илаем проводили девушку взглядами. Холли выпрямилась и закусила дрожащую нижнюю губу. Она чувствовала, пусть даже не вполне понимала, что в это мгновение между ними определяется граница, — Деверо намерены выступить против нее.
«Наступил поворотный момент. Все, что происходило до этого, близится к развязке. Не знаю, почему я так уверена, но это правда».
Страсть кипит, огонь горит,
Круг наш в битве победит.
На костер врагов швырнем,
В адском пламени сожжем!
В нежных девичьих сердцах
Мы посеем ложь и страх,
Соблазним идущих к власти,
Разожжем вражду из страсти.
На следующее утро Холли вернулась в школьную суматоху, которая стала спасением от происходящего. Никто из Деверо не имел отношения к школе, и потому казалось, что там чуть безопаснее, чем дома.
Накануне, лежа в постели и чувствуя, как бешено колотится сердце, Холли все же убедила себя в том, что пожар можно объяснить естественными причинами. В конце концов, несчастные случаи происходят везде, Сиэтл — не исключение.
«Сломанная рука — лучшее тому доказательство», — саркастически размышляла Холли, идя по школе вслед за Амандой.
Пришло время признать, что магия существует и, более того, влияет на их жизни.
На дорожке, ведущей к спортзалу, Аманда резко остановилась, искоса взглянула на Холли, и девушки невольно придвинулись друг к другу. Навстречу им шел Жеро, как всегда, с головы до ног в черном, через руку переброшен длинный кожаный плащ, под глазами залегли круги, а щетина длиннее обычного.
Холли почувствовала одновременно ужас восторг, внутри ее будто включили электричество.
«Он меня приворожил. Недаром говорят, что он — колдун».
— Как мама? — спросил Жеро у Аманды, отводя глаз от руки Холли.
— Нормально. То есть не совсем… — Аманда замялась.
— Я… не позволю, чтобы с вами что-нибудь случилось, — пообещал он.
Холли подняла глаза.
— Уже случилось, — медленно сказала она.
Он протянул ей руку, и она подалась навстречу.
«Я тону в его взгляде».
Тяжело дыша, Жеро облизал губы, как вампир, собирающийся вонзить клыки в шею жертвы.
Зазвенел звонок, и Холли очнулась.
— Пойдем, — позвала Аманда, беря ее за руку.
Жеро хотел что-то добавить, но ограничился кивком и ушел.
Холли ошеломленно смотрела ему вслед.
— Послушай, — нерешительно сказала Аманда, — у меня… э-э… есть подруга, ее тетя практикует вуду…
— Думаешь, поможет? — спросила Холли.
Они остановились.
— Плевать на опоздание, — решилась Аманда. — Надо называть вещи своими именами. — Она набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула: — Магия.
— Колдуны, — храбро добавила Холли.
— Ведьмы? — продолжила Аманда, вопросительно поднимая брови.
Холли испуганно перевела взгляд с ее ладони на свою.
— Давай позвоним твоей подруге, — сказала Холли. — У тебя телефон с собой?
На территории школы запрещали пользоваться мобильными и пейджерами.
