— Думаешь, помогло бы?
Аманда кивнула.
— Поехали домой, позвоним моей подруге
Аманда оставила Сесиль Бофрер сообщение на голосовой почте: объяснила, что ей «очень-очень нужно поговорить про… разные новоорлеанские штуки», и передала привет Сильване.
Николь, не зная о случившемся, захотела пойти после ужина в «Полкусочка»: там играла какая-то группа и, очевидно, собирались все знакомые. Она ныла, как приставучая кошка, которая не успокоится, пока не получит желаемое.
— Ну па-а-а-па… — уговаривала Николь, расхаживая по комнате, — все туда пойдут…
— Надеюсь, что нет, — прошептала Аманда.
— Думаешь, ей тоже грозит опасность? — спросила Холли.
Они никак не могли решить, что сказать Николь, не знали даже, поверит ли она им. Ее веры хватало на колдовство вместе с Мари Клер, но это была мелкая магия — все равно, что загадывать желание, задувая свечи на именинном торте.
— Николь, в последнее время вокруг происходит слишком много несчастий, — мягко заметил отец, — лучше останься дома, с кузиной. Если дела и дальше так пойдут, она не захочет с нами жить.
— Купи мне билет до Сан-Франциско, деньги я потом отдам, — попросила Аманда сквозь зубы.
— Папа, ну, пожалуйста, — не успокаивалась Николь.
Она ныла, и ныла, и ныла…
Холли очень хотелось побыть наедине с собой и все обдумать.
В камине плясало жаркое пламя…
«В этой комнате Майкл опоил Мари Клер и пытался вызвать Черный огонь, потому что никто не помнит, как это делать… никто не помнит, что мы — ведьмы… он обещал убить нас… мы — древний благородный род Каор… мы все забыли… мы — ведьмы рода Каор…» — устало размышляла Холли, разморенная жаром очага.
Николь зацепила ее локоть, проходя мимо, и Холли встрепенулась.
— Привет, — сказала Аманда, ласково улыбаясь, — с возвращением.
— Я что, заснула?
Еще не вполне придя в себя, Холли положила руку на лоб и осмотрелась. О чем был сон? Что-то про… Она покачала головой. Уже не вспомнить.
— Ну, по крайней мере, посапывала, — усмехнулась Аманда. — Ты пропустила небывалое событие.
— Какое?
Аманда сделала театральную паузу и ответила:
— Николь не получила то, что хотела.
— Так держать, дядя Ричард, — прошептала Холли.
В другом конце комнаты Ричард перевернул страницу газеты, даже не подозревая о том, он — предмет обсуждения.
Аманда и Холли некоторое время сидели и смотрели на огонь. Николь вышла на лестницу и сказала:
— Пап, мама хочет, чтобы я поехала.
— Удивительное дело, — проворчала Аманда.
— Мне это не нравится, — сказал дядя Ричард, поднимая глаза от газеты.
Однако на его лице была написана покорность.
Холли подремывала на диване. Дядя Ричард объявил, что идет спать, и предложил девочкам последовать его примеру.
— Николь, наверное, вернется нескоро, — проворчал он и ушел.
Аманда встала и потянулась.
— Я хочу дождаться возвращения Николь. Пойдем в мою комнату? Сделаем попкорн, посмотрим «Зачарованных»…
— Очень смешно, — слабо улыбнулась Холли, радуясь тому, что ей не придется спать у себя.
Они поднялись вслед за дядей Ричардом и разошлись по комнатам надеть пижамы.
В спальне лежавшая на кровати Баст подняла голову и спрыгнула на пол. Пока хозяйка переодевалась, кошка терлась о ее ноги и ласково мурлыкала.
— Мы идем к Аманде, — сообщила Холли.
Баст потрусила к двери, Холли пошла следом, говоря:
— Уверена, что ты не просто все слышишь, но еще и все понимаешь.
Кошка мяукнула.
На мягкой постели Аманды Холли устроилась поудобнее. Она очень устала, глаза слипались. Кузина жевала попкорн, Баст свернулась рядом.
— Смотри-смотри, — сказала Аманда, — тут про колдунов. Может, узнаем что-нибудь полезное.
Холли засыпала, не переставая думать о дневном происшествии в магазине.
«Ужасно. Магическая атака. Меня уже дважды пытались убить. Я так устала… Зачем мне все это? Я хочу домой, хочу, чтобы все стало как раньше… Баст, пожалуйста, выполни мое желание…»
— И-и-и-ха-а-а-а! — улыбаясь, кричала Тина.
— И-и-и-и-ха-а-а-а! — вторили ей родители Холли.
Плот взмыл вверх над речными порогами. Яркое солнце жгло кожу, в воздухе висели мелкие капельки воды. Родители радостно смеялись за спиной.
Холли улыбнулась и погрузила весло в бурную воду.
«Вот какими должны быть приключения на каникулах!»
Она хохотала, спускаясь по реке, как по сумасшедшим горкам. Впереди выросла огромная скала с неровными сколотыми краями — величественный силуэт на фоне ясного неба. Течение пронесло их мимо большого скользкого гранитного валуна, плот ухнул с невысокого обрыва, и у Холли внутри все сжалось: адреналина без риска не бывает.
Они снова оказались на воде, но уже ближе к середине реки. Волны перехлестывали через борта. Небо стремительно затягивали плотные черные тучи, солнечный свет потускнел; одинокий ворон сделал круг и улетел с пронзительным криком. Длинно, низко прогремел гром, и небеса разверзлись. Все пятеро сразу оказались ослеплены дождем и промокли до нитки.
Река толкала набиравший скорость плот, как будто хотела растереть его в порошок между скалой и огромными валунами посреди порогов.
«Нет! Не нужно повторений!»
Холли пыталась предупредить Райана, Тину и родителей о смертельной опасности, но не могла сложить звуки в слова.
И вот она опять под водой, чувствует, как ее заливает, тянет вниз. Она снова безуспешно дергает ремни, стараясь подняться к поверхности, и опять у нее закончился воздух, и опять легкие заполнила отвратительная вода. Девушка в панике рвалась наверх, к воздуху, но какая-то часть ее сознания оставалась холодной и отстраненной, просто тихо наблюдала и вспоминала.
Дальше будет синий свет.
А вот и он, как по команде: сияет, медленно набирает силу… и превращается в призрачный силуэт, над которым, гротескной пародией на волосы, струятся ленты речных водорослей. Полосы гниющей плоти свисают с карикатурного человеческого лица, из-под них выглядывает блестящая кость. Чудовище протягивает к ней тонкие цепкие руки, похожие на вонючие гнилые ветки, словно желает заключить ее в объятия. Оно раскрывает рот и произносит:
— Тебе пора умереть, Холли.
Конечно, она должна была умереть еще в прошлый раз, вместе с родителями.
«Мне все снится. Это просто плохой сон. Вообще все — плохой сон. Я дома, в Сан-Франциско…»
Во сне она, замерзшая и перепуганная, опять очутилась на берегу, а из реки поднимался жуткий труп, с которого ручьями текла вода.
