Она зарычала и дернула его за волосы, причиняя настолько сильную боль, что на глаза Шейна навернулись слезы.
— Трахни. Меня. Немедленно.
— Как пожелаешь, — Шейн толкнулся в Акану, крепче стиснув рога, чтобы удержать ее на месте, а затем пробормотал: — Не хочу, чтобы ты подумала, будто я пытаюсь ослушаться и заставить тебя кончить с помощью ласки рогов, понимаешь?
Она зарычала.
— Остановишься и умрешь, Шейн.
Он поцеловал ее в кончик носа.
— Tá mo chroí istigh ionat.
Акана не знала, что это означает, но с любовью произнесла:
— Tá mo chroí istigh ionat.
Шейн начал двигаться внутри нее, отчаянно желая почувствовать, как она кончает.
— Мое сердце принадлежит тебе, — перевел он. Шейн хотел, чтобы она точно знала значение слов и то, что она значит для него.
Акана взяла его за подбородок.
— Мое сердце принадлежит тебе, — выдохнула она, затем задрожала и кончила, сжимая его член, словно тиски.
Он удерживал плавным темп, так как не был готов найти собственный оргазм.
— A grá, mo saol.
Акана тяжело дышала с легкой улыбкой на губах.
— A grá, mo saol.
Он вздрогнул, когда гэльская фраза слетела с ее губ.
— Моя любовь, моя жизнь.
Глаза Аканы прояснились. Она пристально посмотрела на Шейна с собственническим выражением на лице.
— Моя любовь, моя жизнь.
Шейн замер и вздрогнул, когда достиг кульминации, которая ослепила его ко всему, кроме великолепного, любящего взгляда жены.
***
Акана обнимала Шейна, пока он тяжело и обессилено дышал. Его спина была скользкой от пота, а волосы, эти прекрасные рыжевато-золотистые волосы, все еще были темными от соприкосновения с ядом Черного Двора. Она стиснула зубы, ощутив наплыв ледяной ярости. Шейн принадлежал ей, а кто-то чуть не забрал его.
— Я почти потеряла тебя.
— Так и есть, — он поднял голову. Усталость, с которой боролся Шейн, чтобы доставить ей удовольствие, сделала его голубые радужки почти черными. Под глазами залегли темные круги. Он занимался с ней любовью без личины, но его яркие краски потускнели. Еле заметный шрам остался в том месте, где Джейден надрезал плоть — живое напоминание о том, что произошло.
— Спи, любимый, — Акана погладила его по волосам и улыбнулась, когда он прижался к ее ладони. — Отдыхай. Я буду защищать тебя.
Шейн улыбнулся.
— Знаю.
Абсолютная уверенность в его ответе и полная вера во взгляде почти уничтожили ее ярость.
Почти.
— Когда ты отправляешься на охоту?
Она удивленно моргнула.
— Позже, — Шейн наклонил голову, но зевок, который он сдерживал с тех пор, как пришел сюда, вырвался наружу. — После того, как я буду уверенна, что ты отдохнул.
Шейн нежно поцеловал ее.
— Я только что закончил Соединение. Ты, должно быть, измотана.
Акана высокомерно выгнула бровь. Она была драконом и, при необходимости, могла не спать целыми днями, но потом за это ей приходилось расплачиваться, отсыпаясь сутками.
Но Шейн стоил того.
— Руби была без сознания несколько дней, когда Лео Соединился с ней. Судя по рассказам родителей — это был один из самых сильных ритуалов Соединения, которые они когда-либо видели. Акана? Я думаю, что наш был таким же сильным.
В отличие от Аканы Руби была человеком.
— Теперь наши жизни едины, — она чувствовала его внутри себя, чувствовала его усталость, которая грозила поглотить и ее. — Мне нужно, чтобы ты отдохнул, Шейн, — Акана лизнула его подбородок, чувствуя вкус соли и Шейна. — Отдохни за нас обоих.
На долю секунды выражение его лица стало шокированным, прежде чем он осторожно кивнул.
— Ох.
— Что?
— Просто я только что осознал, что это значит, вот и все, — Шейн скатился с Аканы, забрав с собой все тепло. — Спокойной ночи, a ghrá.
Она фыркнула.
— Ты зло.
Теперь она всю ночь будет гадать, о чем он говорил.
— Знаю, — он притянул ее к себе. Акана обняла Шейна, согревая свою пару, когда истощение оказалось слишком сильным и одолело гибрида.
Она уже хотела зарычать, но мужчина, наконец, заснул, по-настоящему заснул, впервые с момента похищения. Акана пробежалась ладонью по его боку, наслаждаясь ощущением теплой кожи. Шейн был так холоден, когда она нашла его, из-за чего Акана боялась, что он никогда не согреется снова.
Она замерла и нахмурилась, заметив что-то на своем предплечье. Подняв руку, Акана с трудом подавила вздох. На коже красовалась золотая метка трикселя19 — три сверкающих завитка света встречались в центре, где располагался дракон, свернувшийся вокруг золотой человеческой фигуры. Спирали тянулись от дракона со спутником и сверкали в свете, напоминая кожу Сидхе. Акана улыбнулась, так как знак означал, что пара приняла ее защиту, но затем повнимательнее присмотрелась к фигурам.
Крошечная человеческая фигурка держала в одной руке кинжал, а в другой — щит.
Акана фыркнула. Почему она не удивлена?
— Упрямый мужчина.
Шейн крепче обнял ее, и Акана замолчала, боясь разбудить свою спящую пару.
***
Шейн проснулся с осознанием того, что его жены нет рядом.
— Черт возьми, — он потянулся, а затем открыл глаза. — Акана?
Тишина. Его жена ушла, вероятно, чтобы найти тех, кто причинил ему вред. И в этом не было ничего удивительного. Акана жаждала отправиться на охоту еще прошлой ночью, но усталость Шейна и ее потребность в том, чтобы защитить его, пересилили желание мести. Шейн выбрался из постели и направился в душ, чтобы смыть с себя грязь вчерашнего дня. Он включил свет в ванной и потянулся за зубной щеткой. Из его рта несло вонью, как из открытой канализационной решетки. У Шейна было ощущение, что если он сейчас зажжет спичку и выдохнет, то извергнет поток пламени, как и его возлюбленная.
Его рука замерла, когда Шейн впервые хорошо рассмотрел себя.
— Твою ж мать, — он поднял руку и потрогал свои волосы. Прошлой ночью Шейн забыл призвать свою личину и теперь видел последствия яда, которым накачал его Клаузнер.
— Акана будет в бешенстве, — его волосы определенно были на тон или два темнее, чем раньше, блестящий медный цвет потускнел. Золотая пыль на его коже тоже потемнела под влиянием яда. Шейн испустил быстрый, дрожащий выдох облегчения, когда понял, что его глаза остались такими же сапфирово-голубыми, как и всегда.
Шагнув под душ, Шейн понадеялся, что сумеет смыть остатки тьмы, но этого не произошло. Вода была тревожно чистой для такого грязного фейри. Единственное, что отмылось — земля, на которой поджаривали его задницу, и кровь, которая сочилась из его раны. Шейн потрогал порез, мысленно поблагодарив Акану за то, что она нашла решение до того, как стало слишком поздно. Если бы она не сожгла паразита, то Шейн уже принадлежал бы Черному Двору, живя ужасной жизнью в качестве сучки Бреса.
И все же ожидаемое еще не произошло. Шейн был рад, что первое испытание закончилось, но если его видение было верным, то должно было произойти кое-что еще. Кое-что болезненное.
Шейн все еще был отмечен, хотя это был слабый намек на то, что могло бы быть. Если бы Акана задержалась, то он бы навсегда запятнал себя, тоскуя по тьме в своей душе. В конце концов, он проиграл бы ежедневную битву внутри себя, предоставив Темной Королеве доступ к своим видениям и преимущество, которого не было ни у одного другого Двора. Возможность знать будущее была чем-то таким, что провидец либо полностью скрывал, либо предоставлял всем Дворам в равной степени. Если бы Темная Королева имела в своем распоряжении здравомыслящего провидца, то это привело бы к вражде между Дворами, вынуждая всех к открытой войне.
Шейн вздрогнул от этой мысли, а по его коже пробежал холодок. Он прибавил горячую воду, надеясь прогнать холод, но дрожь только усилилась. Его зрение помутилось. Видение было болезненным и жаждало быть сотканным из стекла, металла… и крови.
