— … в нашей ситуации это нормально? Да, мы постараемся избежать…
— Не хочу! — перебивает Рейв и смотрит на Брайт так серьёзно и строго, что она таращит на него глаза, не веря своим ушам.
— Что?..
— Не хочу избегать, надоело, — он жмёт плечами. — Если это так нормально, то зачем делать вид, что мы не…
— У тебя невеста…
— Пока нет.
— Но будет скоро, так? Когда?
— Предположительно на балу. Но я…
— Ты готов всё испортить сейчас? Отдать себя на растерзание… ради чего? Ты же сам говорил, что мы должны держаться…
— Не получилось, ясно? Кого ты обманываешь? Уже не получилось! Я не собираюсь это игнорировать. Дальше я играю, только учитывая эти вводные.
— И чего ты хочешь? Ты болен, тебе нужно лекарство… И вообще, ты что задумал, хеппи энд для нас? — она хочет рассмеяться, потому что неожиданно чувствует боль.
Острую, жгучую боль. Она понимает, что он может сколько угодно обещать, но это будут только слова, над которыми властвуют совсем другие люди. Брайт до смерти необходимо сделать всё ещё хуже. Просто из юношеского максимализма и вредности. Чтобы уйти со скандалом, как раньше. Чувствовать ненависть, а не притворяться. Хочется наговорить гадостей, колкостей, потом еще и язык показать для верности. Сказать, что это всё ничего не значит первой, до того, как это сделает Рейв.
Он пристально её изучает, параллельно ища какие-то варианты, хоть один чёртов выход. Просто хватит и пяти процентов на надежду.
— Я пока не могу ответить…
Он хватается за обрывки мыслей, и они всё никак не складываются в один карман.
… она иная и то что между вами — невозможно…
… вы же ненавидите друг друга…
… то, что ты чувствуешь — только желание получить запретное…
… это всё чары Фиама…
… но это не делает происходящее ненастоящим…
… будущего нет…
… она так чертовски красива…
… ей больно, она всё это говорит от боли, она просто не верит в нас…
… нас — нет…
… ты её погубишь…
… она погубит тебя…
… просто спаси её, не проси большего…
— … я просто постараюсь, чтобы ты вышла из этого живой. Ты хочешь, чтобы я держался подальше? — он ждёт и надеется на “нет”.
— Но мы… разве всё не станет только хуже и сложнее?
— Не знаю.
— Будущего нет.
— Нет.
— Мы друг друга погубим.
— Однозначно.
— Невеста…
— Да.
Это может разрушить чары…
“Но хочу ли я, чтобы они рушились?”
— Давай больше ничего друг другу не обещать? Мы, кажется, не преуспели ни в ненависти друг к другу, ни в безразличии.
— Тогда что это? — он горько усмехается, склоняет набок голову и следит за слезинкой, сорвавшейся из глаза Брайт, скатившейся по виску на подушку.
Он хочет, как обычно, себя остановить, а потом наклоняется и целует её висок, чувствуя соль на губах. И этот жест кажется правильным и до жути запретным.
— Отличный секс… бывает же, что двое друг другу хорошо подходят в постели? — она весело улыбается.
— Тогда имеет смысл сбежать, — Рейв перекатывается на спину, переплетает пальцы с Брайт и закрывает глаза. — Туда, где будут только еда и постель. И проблема решится сама собой. Можно вечно… вечно… вечно, — на каждое слово он целует её макушку. — Заниматься сексом и ни о чём не думать, раз уж мы так удачно в этом вопросе совпали.
Брайт уходит час спустя, оставив спящего Рейва, обнимающего её подушку.
Ей очень-очень хорошо, но до чёртиков горько, потому что она уже знает, что начнёт скучать, как только спрыгнет с подоконника.
Не ненависть.
Не безразличие.
Не слово на букву “л”.
Глава тридцать третья. Бал
БАЛ, — а, о бале, на балу и (устар.) на бале, мн. — ы, — ов, м. Большой танцевальный вечер.
Когда Рейв в чём-то сомневался или чего-то не знал — он шёл в библиотеку Академии. Там можно было найти ответ на действительно любой вопрос, поскольку обширнейшее собрание словарей, справочников и научных трудов соседствовало с подшивками журналов, любовных романов и самых изощрённых руководств к действию по всему подряд.
Когда у Рейва возник вполне очевидный, хоть и запоздалый вопрос, как же работают эти чары Фиама, он даже дёрнулся в сторону библиотеки, а потом кивнул собственной глупости.
Библиотека сгорела.
И книжка про чары Фиама горела самой первой. И были все основания, что он чего-то недопонял в этой теме.
— Слушай, у отца этой книги тоже нет, — Листан лениво откидывает записку, присланную мистером Прето. — Осталась только ритуальная доска, которая к корке присобачена. Ну и текст с инструкцией.
— И что в инструкции?
— Ну ты и сам знаешь. Возьмитесь за руки, коснитесь книги, смешайте кровь.
Рейв кивает и поворачивается к зеркалу, чтобы продолжить завязывать непослушный шейный платок.
И правда, всё вышеперечисленное он и сам прекрасно знал, увы.
Рейв изучает своё отражение, заправляет волосы за уши, а потом взгляд сам перемещается на кровать. Прето развалился по покрывалу, будто это его личное спальное место, и от этого становится несколько неприятно.
Рейв всё чаще замирает как истукан перед привычным предметом мебели, молча смотрит, потом продолжает заниматься своими делами, и это странно.
Никогда он не думал о девчонке, покинувшей его спальню, дольше трёх-четырёх минут. Максимум четверть часа! А тут просто ступор из-за кровати, на которой всё случилось.
Но пугало Рейва, конечно, не это.
А то, что по ту сторону опять стало пусто! Так же как в выходные, после их морской прогулки, тишина в эфире. И главное — он проверял, работает. Он чувствовал эти её уколы в сердце, которые она назвала экстрасистолией. Но после безумной ночи в этой самой спальне, не стало и уколов.
Минувшим вечером, проверки ради, Рейв не выпил сразу лекарство и дал себе три минуты наедине с болью — тут же примчалась записка. Бумажная птичка-оригами влетела прямо в окно:
“Или выпей лекарство, или отзовись, если в беде.”
Она его чувствовала! А он её — нет.
Логично предположить, что он просто влюбился безответно, но всё окончательно запуталось, когда той же ночью вдруг ощутил невероятную эйфорию, ни с чем не сравнимую. И знакомую по ночи в лодке — Брайт обратилась птицей.
Сейчас, в совершенном спокойствии, без серебряных браслетов или ослепляющего возбуждения, Рейв в полной мере ощутил, что это за чувство, когда Сирена оказывается в своей стихии.
Возникла просто маниакальная мысль, что Брайт прилетит, Рейв проторчал больше часа у окна, высматривая её в небе, а потом ещё час сидел, пил кофе и пытался найти хоть что-то про чары Фиама.
Он был уверен, что их снимает влюблённость!
Но из-за чего связь может стать такой половинчатой?
— О чём задумался? — задумчиво мурлычет Листан.
Он включил приёмник и теперь водит в воздухе носком туфли, иногда подпевает исполнителю.
— О невесте? — просто добивает он.
Рейв хочет сказать “Да!”, но почему-то чувствует себя изменщиком и молчит.
— Ты стал каким-то странным… И твой отец ведёт себя странно… — Прето облокачивается на кровать и щурится.
Рейв смотрит ему в глаза через отражение, долго и пристально, так что может дать руку на отсечение — щёки друга покрывает румянец. Потом медленно качает головой.
— Нет, тебе показалось. Просто выпускной год. Всем пора стать серьёзнее.
— Тебе-то это зачем? Неужели пойдёшь препарировать мозги? — Листан смеётся, но как-то замороженно, будто искусственно.
— Почему нет?
— Но как же…
— Листан, пока делают лекарство может пройти много лет, верно? Без него ничего не будет, мы все это знаем. Становиться очередным бездельником на аристократических костях я не намерен.
— Высокие цели, — ухмыляется Прето. — Готов?
— Готов.
Они выходят из дома У-3 и расходятся в разные стороны. Рейв за Шеннен Блан, Листан за очередной черноволосой траминеркой, которые толпами проходят через его руки.
