Тамила, румяная с мороза и чрезвычайно довольная дневной прогулкой, между делом с удовольствием расспрашивала оборотницу о жизни в поместье и потихоньку выпытывая побольше о лорде Барэсе и событиях в клане в последние два месяца. Они с Зариной, проводя много времени вдвоём, много говорили обо всём, и Тамиле интересно было побольше узнать про мужчину, который сделал подруге ребёнка. Женщина подозревала, что по возвращении её ждёт настоящий допрос обо всём.
Общество оборотней поначалу показалось Тамиле скучным и высокомерным. Столы ломились от всевозможных угощений, особенно мясных блюд, но проводить весь вечер за поглощением пищи было невероятно скучно.
Женщин, среди присутствующих на празднике, было много, но ни одна из них не была так красиво одета, как Тамила. Платье для неё Зарина месяц вышивала золотыми и серебряными нитями, вплетая в узор крошечные бриллианты, чуть ли не спала с ним.
Знала бы она, что впервые Тамила оденет его в доме Барэса!
— Пусть эти оборотницы знают наших! Ты у меня будешь самая красивая Тами! — приговаривала Зарина, вышивая.
Тамила чувствовала на себе завистливые и восхищённые взгляды местных красоток. И дело не только в платье. Она — жена королевского Беты, да ещё и беременна вторым ребёнком. Им было чему завидовать. Даже мужчины поглядывали на человеческую женщину с восхищением. Шурхэн даже немного напрягся, но тут Тамила вовремя удачно шепнула ему:
— Я же тебя не подвела? Достаточно хороша для должности твоей жены?
После её вопроса мужчине почти захотелось поблагодарить всех, кто любовался его женой, за то, что своими взглядами подарили малышке уверенность в себе и такую удовлетворённую улыбку. Ну… по крайней мере, оборотень, хотя бы, перестал предупреждающе скалить клыки в их сторону.
В углу бального зала стоял клавесин. Осмелевшая Тамила подошла к инструменту и робко заиграла нежную любовную песню. Чуткие оборотни притихли, прислушиваясь. А едва женщина, почувствовав одобрение, запела, гости праздника сразу прекратили разговоры и развернулись к ней.
Шурхэн заслушался, с восхищением открывая свою пару с совершенно новой стороны.
— А что я вообще о ней знаю? — прошептал он себе под нос, загораясь неистовым желанием узнать как можно больше.
Альфа восточного клана вошёл незамеченным. Всё внимание его гостей было приковано к поющей человеческой женщине, подыгрывающей себе на клавесине.
Он тоже с удовольствием прислушался к весьма и весьма приятному голосу и вдруг, ноги сами понесли его к певунье. Манящий аромат, так похожий на запах его человечки, витал вокруг этой незнакомой женщины. Барэс, не совсем соображая, как зачарованный, шёл, улавливая носом притягивающие нотки волнующего запаха.
Лорда заметили, со всех сторон раздались громкие приветственные возгласы. Восточная стая чествовала своего альфу. Но Барэс словно не слышал. Он уже подошёл и обнимал растерявшуюся Тамилу, по-хозяйски высоко приподняв её со стула у клавесина.
Лорд зарывался носом в затейливую вышивку на груди, где приятный аромат слышался наиболее сильно.
— Чья бы ты не была, девочка, я забираю тебя в свой гарем! Ты невероятно пахнешь, милая! — проурчал Барэс, в возникшей в бальном зале абсолютной тишине. Все гости ясно слышали каждое его слово.
От такой наглости Шурхэн на несколько секунд будто окаменел. Потом взревел так, что задрожали стекла и мгновенно обратился, так, что клочки ткани его парадного костюма разлетелись по залу.
Гости расступились так быстро, словно вода схлынула, прижались к стенам, но не расходились, снедаемые любопытством.
Барэс тоже обернулся на рёв, перед этим бережно поставив Тамилу на ноги. Завидев оборотня в волчьей ипостаси и боевой стойке, зарычал в ответ, сбрасывая одежду и превращаясь.
Но женщина уже знала особенности оборотней и сообразила, что Барэс Зарину на её платье унюхал.
Она быстро подбежала и встала между волками.
Недовольное грозное рычание раздалось и спереди, и сзади Тамилы. Все двуликие, затаившиеся в зале, казалось, даже не дышали. Они опасались попасть под горячую руку, но не уходили, так как умирали от любопытства. Члены совета клана полуобернулись и чуть приблизились, готовясь вмешаться в грядущую схватку, чтобы не допустить гибели и своего лорда, и королевского Беты. И то, и другое, могло привести к уничтожению всего клана. Маленькая человеческая женщина стояла между двух огромных рыкающих хищников с оскаленными клыками и горящими дикой яростью глазами.
— Шурхэн, — дрожащим голосом позвала, и, наполненная тихим ужасом и отчего-то понимая, что должна пояснить, быстро затараторила. — Это из-за платья, наверное. Мне его Заринка целый месяц шила-вышивала. Вот её запах и въелся. Она, подружка моя, от него беременная, от этого твоего лорда восточного, Барэса.
— Зарина? Моя девочка живёт в твоём доме, Бета? — за спиной Тамилы вдруг раздался уже вполне человеческий голос.
Она, обернувшись, увидела совершенно обнажённого мужчину и быстро отвернулась, чтобы тут же уткнуться носом в голую грудь своего мужа, также вернувшего себе человеческий облик и абсолютно раздетого.
Впрочем, мужчин нагота не смущала. Шурхэн настолько крепко прижал к себе жену, что она даже шелохнуться не могла. Одна его рука собственнически обнимала Тамилу за талию, а вторая обхватила пятернёй за голову и буквально впечатала её в тело. У Тамилы еле получалось дышать, не то, чтобы говорить. Но она чувствовала, что сейчас лучше стоять тихо и не пищать.
— Так это ты, тот самый мучитель, который молоденькую человечку держал на привязи, заставлял тяжело работать прачкой, нежными человеческими ручками в ледяной воде возиться, царапал крошку до крови и насиловал? Тот, которого она так отчаянно боится, что сбежала даже беременная? — спрашивал Бета насмешливо и едко.
В Шурхэне сейчас говорила ревность. Он никогда серьёзно не относился к обвинениям Зарины в сторону отца её будущего ребёнка. Работала прачкой? Так все рабыни работают, и прачками, в том числе. Насиловал? Так все оборотни человечек… Царапал? А как не оцарапаешь, когда от сильного удовольствия когти сами, бесконтрольно вытягиваются? Его Тами тоже иногда с царапинами ходит, даже сейчас. Терпел эту юную вертихвостку в доме только потакая капризам беременной жены. И, кстати, сам бы эту егозу привязывал. Все проделки жены — её вина. Даже в сегодняшнем непослушании, когда Тами к прачкам сбежала, эта негодница виновата. А как она сейчас пятью его воинами вертит? Как псы служебные у неё под ногами. Он бы ей. Если бы ему удалось раньше узнать, от кого беременна эта беспокойная самка, он давно бы вернул её в восточный клан. Тогда и поединка сегодняшнего не было бы.
Но сейчас Шурхэн дико злился на Барэса за его выходку с Тамилой.
— Да. Это всё я, — голос Барэса стал хриплым. — Не понял. Там… мне показалось… что-то про беременность.
— Не показалось. Человеческая самка твоя в положении. В мой дворец, прислугой для жены, Зарина попала из Человеческого квартала. Видимо, девчонка вернулась туда, после того, как от тебя сбежала. Я бы вернул её отцу будущего ребёнка, но кто он, Зарина мне не признавалась, — ответил, упрекая взглядом жену в сокрытии такой информации, Шурхэн.
Он понемногу успокаивался, его объятия стали свободнее, и Тамила тут же воспользовалась этим, чтобы немного повернуть голову и вставить пару слов.
— У неё сейчас целых пять женихов. Каждый согласен взять её в жёны и растить малыша, как своего. Все настолько прекрасные и достойные мужчины, что моя бедная Зариночка никак не может выбрать, а, может, уже и выбрала, пока мы путешествуем, — чрезвычайно довольная тем, что вместо подруги как следует ответила этому монстру, Тамила довольно улыбнулась. Пусть теперь локти кусает!
— Видимо, придется продолжать праздник без лорда, — задумчиво протянул Шурхэн. — Впрочем, милая, тебе пора отдыхать. Твой первый выход в свет меня очень впечатлил, поистине незабываемо.
Не заботясь о том, что вышагивает в толпе разряженных гостей совершенно голым, Шурхэн подхватил жену на руки и направился в отведенные для них покои.
