мою коллекцию.
— Как его зовут?
— Врубель, — коротко ответила старуха.
— Нет, не слышал, — пожал плечами Арт.
— Он ещё молод, но его полотна — это уже нечто совершенно необычное, выбивающееся из всего нашего представления о живописи! — последовал ответ.
— Вы нам покажете? — улыбнулся Арт.
— Да, идёмте. Копии с картин теперь стало так просто снимать, что я планирую значительно расширить свою коллекцию. Хотя магию они, разумеется, не передают, — покачала она головой.
— Магию? — удивилась я.
— Да. Ни одна копия, даже самая искусная, не способна воспроизвести именно тот цвет, оттенок и мазок, что задумывал художник. Это и есть магия оригинального полотна. Никогда нельзя ничего говорить о художнике, или о картине, пока ты не увидишь её в живую. Ощущения могут быть совершенно другие. И качнуть в сторону разочарования или наоборот восхищения. Хотя с недавних пор копии стали гораздо более качественными.
— Возможно, это просто будет другая картина? С другой магией? Возможно, не такой? Но всё же не менее интересной? — не согласилась я.
Меня окинули с ног до головы нечитаемым взглядом, и баронесса пошла дольше по коридору, не удостоив меня ответом.
Пока мы шли, я с интересом рассматривала полотна, висевшие на стенах. Вот и вообразить не могла, что так много художников, обращалось к этой теме. Гадание на картах, по руке и с помощью других атрибутов всегда считалось шарлатанством. Им, как правило, занимались люди, не имеющие магии. Поэтому верить в гадание и предсказания было чистой воды безумие. Но, тем не менее, всё же находились те, кто им доверял и даже отдавал за это деньги.
— Почти все художники рядом с гадалкой рисуют вора или воровку, — выдала вдруг я.
И я вдруг увидела, как вздрогнула спина идущей впереди баронессы.
— С чего это вы взяли? — резко обернулась она.
— Вот, например, здесь? Гадалка что-то втолковывает, а в это время её сообщник ворует у богатого господина кошелёк.
— Я знаю эту картину. Ян Коссирс. Он много писал на эту тему. И у него ведь не одна такая «Гадалка»?
— Да, вы правы. Эта картина называется «Предсказание судьбы». Но это скорее исключение, — поджала губы старуха.
— Но вот же. На этой снова вор и гадалка? — не унималась я.
— Это Бартоломео Манфреди. «Цыганка-гадалка» — это совпадение. — Идите за мной! — в голосе баронессы явно послышалось раздражение.
Я шла и уже только глазами указывала Арту на ту или иную картину, а Арт весело улыбался и кивал.
— Но вот тут же не гадалка? На этой картине карточный вор? — не выдержала я и остановилась перед ещё одной картиной.
— Это тоже копия с довольно известной картины. Художник Жорж де Латур. А называется это «Шулер с трефовым тузом», — кивнул мне Арт.
— А ты откуда знаешь? С каких это пор ты стал силён в живописи? — с подозрением спросила я.
— Я видел это уже и раньше. И к тому же, с тех пор как ты снова вошла в мою жизнь, у меня появилась прямая заинтересованность в живописи. Нужно знать, кто выскочит из картины. Зевса Громовержца от Аида я ещё отличу, но вот с остальными — явная загвоздка. Поэтому и приходится в срочном порядке восполнять потери в знаниях, — ответил Арт.
— И когда ты успеваешь? — удивилась я.
— Я мало сплю. А в последнее время вообще не высыпаюсь, но вот поверь, я последний человек, кто будет на это жаловаться. Уж очень сладко мы не спим, — прошептал мне в ухо Арт.
Я залилась краской, что было просто губительно с моим цветом волос, но Арту нравилось. И чтобы не смущать меня ещё больше, он повернулся к хозяйке, невозмутимо наблюдавшей за нами.
— А почему вот эта картина? Это же шулер, а не гадалка? Согласен, карты присутствуют, но несколько в иной интерпретации? — спросил Арт.
— Я сняла копию с этой картины из-за трефового туза. Захотелось собрать всех тузов.
— Удалось? — приподнял брови Арт.
— Да. Это не сложно. Так. Простая блажь, не берите в голову. Идёмте дальше.
— Но тут снова вор. Вор с картами? — шёпотом сказала я.
Арт кивнул. И посмотрел на меня с выражением — ну, мол, «давай! Ты же должна догадаться!!!» А я чуть себя по лбу не треснула. У герцогини Альбы в ту злополучную ночь была кража же? Украли Орден Золотого Руна! Так это что, она?! Да нет. Не может же быть?
Нас привели в гостиную с зашторенными тяжелыми шторами, не пропускающими солнечный свет. В комнате была зажжена только лампа. Зачем? Ведь сейчас день и дневной яркий свет осветил бы тут каждый уголок? Или это так и задумывалось?
Блики от лампы бросали странный отсвет на все стены и поэтому единственная картина, висевшая здесь, приобретала какой-то жуткий нереальный мотив. Луч света ярко освещал лежащие перед ней карты и зловещий пиковый туз. Гадалка на картине встала с узорчатого ковра, и стала спускаться с полотна, встав за спиной хозяйки гостиной.
И вот тут я совершенно точно уловила сходство. В обеих было что-то дикое, хищное, первобытное. Сильные руки гадалки с тёмным браслетом были по-аристократически тонкими и изящными. Чёрные волосы и глубокие бездны глаз казались … демоническими. Я была заворожена этой фигурой такой сильной и слабой одновременно. Да. Этот художник, безусловно, гений.
Я вцепилась в руку Арта, потому что вот прямо сейчас срочно нуждалась в его поддержке. Полутёмная комната и эти две женщины не на шутку меня перепугали. Арт пожал мою ладонь и ободряюще мне улыбнулся. И страх не ушёл, но определённо уменьшился. Арт сильный маг, и рядом с ним мне мало что по-настоящему может угрожать. Так что, лучше сосредоточится на разговоре, а не подкармливать свои страхи.
Но первый же вопрос поверг меня в ужас. Вот зачем так сразу?
— Зачем вы украли из спальни герцогини Альба орден золотого руна в день её гибели? — совершенно невозмутимо спросил Арт.
Я ждала бурю эмоций, море праведного возмущения и криков, но ничего этого не последовало. Баронесса Айседора Остен-Сакен не стала попусту сотрясать воздух. Она даже и не потрудилась что-то отрицать. А холодно спросила:
— Вы можете это доказать?
— Да, — ответил Арт.
Это как? Но я при этих его словах тоже умудрилась сдержаться и не подпрыгнуть на кресле. Хотя мне вот очень этого хотелось. Баронесса же сидела как статуя, ожидая продолжения.
— К глубокому моему сожалению, могу, — повторил Арт.
— О, не стоит сожалеть. Вы хорошо сделали свою работу, и это совсем не повод для сожаления! — баронесса криво улыбнулась тонкими губами.
— Ну знаменитый «испанский стыд» придуман же кем-то? —
