У неё не было магии. Прости, но этого бы не произошло. Так что, всё к лучшему, — и Его Светлость отсалютовал чашкой моему папе.
Отец расцвёл и благодарно закивал его сиятельству.
— Согласись, ты повзрослела, многому научилась и многое поняла! — продолжил папа.
Я кивнула, соглашаясь. Он прав. И я даже на него зла не держу. Не знаю почему, но уверена, он и в самом деле пришёл бы мне на помощь, если бы я попала в серьёзные неприятности.
Почему последнее время всё, что мне казалось правильным и не вызывавшим сомнения, переворачивается с ног на голову? Папа меня не бросал, в своём разрыве с Артом я точно так же виновата, как и он, люди, которые, казалось бы, не похожи на убийц, вдруг оказываются первыми подозреваемыми. Одна константа остаётся неизменной в этом сумасшедшем мире — Его Сиятельство герцог фон Мёнерих. Он по-прежнему красив, ужасен, хитёр и коварен. И это прекрасно. Нужно же на что-то опираться? А от него меня устойчиво бросает в дрожь.
А сразу после завтрака нас ждала встреча с новым подозреваемым. И я уже не скрываясь предвкушала новое приключение. Я начинаю получать от всех наших вылазок с Артом огромное удовольствие. Это же хорошо?
Глава 11
«Гадалка» Михаил Александрович Врубель
«Все шумели, говор, игра в карты, спор. Михаил Александрович … спал. Наутро он написал с какой-то дамы, с которой познакомился накануне, портрет её с игральными картами»
Из воспоминаний К. Коровина.
— Мы едем к этой старушке? Баронессе Айседоре Остен-Сакен? — спросила я, садясь в машину.
— Хм. Ну может быть она и выглядит как старушка, но вот на перегонки с ней я бы бегать не стал, — загадочно хмыкнул Арт, закрывая дверцу машины.
— Чего я не знаю? — требовательно спросила я.
— Давай это будет сюрприз? Мне просто интересно, какую картину ты выберешь? У неё их много и все — определённой тематики. Правда, в основном это копии известных шедевров. Подлинники баронесса себе позволить не может.
— Она такая бедная?
— Ну, я бы так не сказал. Она довольно богата, знатна, имеет обширные связи в высшем свете, которые накопила за столько лет. Её с огромным удовольствием приглашают на обеды и ужины.
— С удовольствием? — удивилась я.
— Из-за её внешнего вида. Она выглядит старой, сморщенной, сухой щепкой. А на этом фоне любая, даже не самая красивая дама будет выглядеть привлекательнее. Вот её дамы и зовут, — хитро ухмыльнулся Арт.
— А с кем она пришла?
— Так это же она привела с собой кардинала Херонимо Кастильон-и-Салас. Весьма дальновидно поступила. Я почти уверен, что она это сделала специально, обезопасив себя таким вот образом. И разыграв карту полнейшей невинности, а то и старческого слабоумия. С неё станется.
— А сколько ей лет?
— Она ровесница моего отца. Ну, может быть чуть старше, но ненамного.
— Что? А почему тогда все эти морщины и старческие пятна?
— Вот сейчас и узнаем, — снова хитро улыбнулся Артур.
— Она дружит с твоим отцом?
— Ну как дружит. С отцом сложно дружить. Но да они близко знакомы.
— А, кстати, она вышла, насколько я помню, самая последняя на шум?
— Да. И согласись это странно. Самый первый выскочивший и самый последний всегда будут вызывать подозрение, — с сказал Арт.
— Вот ты совершенно точно от меня что-то скрываешь! Но ты прав. Так интереснее.
Особняк графини был небольшим, всего в два этажа, да и площадь у него была тоже маленькая. Этакий уютный маленький домик. Нас не вышел встречать дворецкий, вместо него появилась ещё одна сморщенная женщина, чем-то неуловимо похожая на баронессу, и повела нас вглубь дома.
Я в живую баронессу ни разу не видела. Только на том полицейском артефакте, что показывал Артур в доме герцогов Альба.
Обстановка действительно не была роскошной, но и бедной её тоже назвать было нельзя. Я за последний год видела и похуже, и даже успела пожить в местах намного беднее. Так что сказать, что ожидающая нас баронесса так уж сильно нуждается в деньгах можно было бы с очень большой натяжкой.
А картины и в самом деле были странные. Странность крылась в том, что они, так же как у Хакобо, были посвящены одной теме. Только у Хакобо это были обнажённые красавицы. А здесь — гадалки. Их здесь было просто огромное количество. Я невольно остановилась возле одной из картин.
— Это подлинник?
— Ну, насколько я понял это Караваджо. Нет, это копия.
— Совершенно верно. Картина так и называется «Гадалка». Это копия, — раздался голос, откуда-то сбоку.
Из-за двери появилась сморщенная, высокая, худая старуха. Вот и в самом деле старуха. Учитывая то, каких высот добилась магия в этом вопросе, удивительно было видеть такую глубокую старость. И уж совсем невероятным становился тот факи, что она ровесница Его Светлости герцога фон Мёнерих. Тому больше тридцати не дашь.
Что-то тут явно не так.
— Баронесса Айседора, как же я рад вас видеть! — склонился Арт к её морщинистой руке, — А почему вы не почтили своим присутствием нашу с Мари помолвку? — и он так улыбнулся ей, как будто всю жизнь только и мечтал, чтобы эта старая грымза пришла к нам в гости.
— Я слишком стара для такого большого скопления людей. Давно уже предпочитаю приёмы, на которых не больше двадцати, максимум тридцать гостей, — последовал ответ.
И вот что удивительно, голос был сильный, совсем не старушечий. Его она маскировать не захотела? Или не сочла необходимым? А то, что старческая внешность — это маскировка, я всё больше и больше убеждалась. Только вот зачем?
— Да, я наслышан, — покивал явно чему-то другому, не относящемуся к количеству гостей, Арт. — Вот, не смог удержаться и показал вашу коллекцию своей невесте. Мы в восторге.
— Да чему тут восторгаться? Это всё копии, молодой человек. Подлинников у меня мало. Вот даже картину молодого русского художника не смогла купить. Заказала себе у мага копию. Теперь это, знаете ли, просто. Ремесленников развелось — просто невообразимое количество, — и она двинулась дальше по коридору, а мы последовали за ней.
— Русский? — переспросил Арт.
— Да. А что не так?
— Да нет, просто вчера мы столкнулись уже с одним русским, — и Арт взглянув на меня улыбнулся.
— Теперь, когда путешествовать стало проще, даже из России до нас всё стало быстрее добираться, русские уже не кажутся такой уж диковинкой. Вот и этот молодой художник нарисовал две картины так поразившие меня. Его «Испания» — это нечто совершенно удивительное. А вот его «Гадалка» так и просилась в
