ответ послышались шепотки и даже возмущённые восклицания.
— Кто чем-то недоволен, — прищурилась я, — дверь на выход вон там, — и ткнула пальцем себе за спину, — собираете свои вещи и скатертью дорога. Можете даже посетить лестера Холстена, задать ему вопросы и возмутиться таким невиданным, неслыханным назначением! А вы, Еулий Крац, ежели не успокоитесь и попробуете навредить мне, пришедшей из-за пелены, будьте уверены, мигом окажетесь в застенках темницы. А там, должна вас заверить, обитают очень неприятные люди. Весьма мерзкие.
После моих слов, посиневший и уже захрипевший в мощных руках Гарры целитель усиленно закивал, намекая, что уяснил, осознал и принял новую реальность как данность. Махнув рукой своей колоритной помощнице и другу, я повернулась к толпе, притихшей после моих слов о том, что я пришла из другого мира.
— Вопросы? — скрестив руки на груди, вопросила разом у всех. Народу точно стало намного больше, даже пациенты подтянулись и тихо жались друг к другу, ошарашенно глязея на бесплатное представление.
Ответом мне было молчание. Но вот когда я открыла было рот, чтобы дать свои первые указания, вперёд шагнул высокий и тощий лекарь, кажется, его зовут Арош, имени, увы, я не запомнила.
— И какие перемены нас ждут? — задал он вопрос, и, по всей видимости, ответ на него волновал всех присутствующих.
Мои губы сами собой сложились в хищную улыбку, и я предвкушающе прищурилась:
— С главного, — театральная пауза, — с уборки! В чистой, тёплой больнице пациенты будут быстрее поправляться! А потом вы, уважаемые лекари, будете учиться. Беспрерывно, каждую свободную минуту! И на дополнительный сон у вас не останется ни времени, ни возможности! Кому мои условия не подходят, сразу же прошу покинуть ОЛЦ, тратить своё время на "нехочух" у меня нет никакого желания! Итак! — звонкий хлопок в ладоши, люди синхронно вздрогнули, — все работники, занятые на стирке, уборке и готовке — шаг вперёд. Лекари идут умываться и переодеваться в рабочую форму и на обход страждущих, кои должны лежать по палатам на своих кроватях, — многозначительно подвигала бровями, намекая столпившимся тут пациентам ретироваться как можно быстрее, — помощницы лекарей пересмена и тоже за работу.
С этого памятного дня и началось моё шествие по буреломам и буеракам, на каждом маленьком шаге встречала практически непробиваемую стену сопротивления и неприятия новых порядков, и если не получалось сие препятствие перепрыгнуть, шла напролом — просто увольняла недолекарей и нисколько об этом не жалела. Кстати, Крац остался и коршуном следил за каждым моим движением, вслушивался к каждому моему слову, в общем, пытался шпионить.
Бригада строителей, выделенная мне в помощь ратушей, практически в каждой палате сложила печи, небольшие, аккуратные, в них нельзя было полноценно готовить, зато теперь можно было ставить на уступы кувшины с водой, чтобы у больных была возможность пить тёплую воду, а не ледяную. И это был большой шаг вперёд.
Стены ОЛЦ буквально драились швабрами и грубыми щётками с длинными ручками из свиной щетины. Женщины привыкли к тяжёлому, изнуряющему труду и выполняли всё беспрекословно. А когда в конце недели им выплатили дополнительное жалование за старание, чего никогда не было до сих пор, так и вовсе рвались в бой, с желанием отмыть и холодную, в которой воняло так, что голова начинала кружиться. В местном морге было мёрзло, но запахи разложения и экскрементов отчего-то явственно ощущались. Я не могла позволить работникам там начать генеральную уборку по одной простой причине — отсутствие перчаток. Одна-единственная ранка, полученная в таком месте, могла привести к печальным последствиям. А отдавать свои хирургические я не собиралась. Нужно что-то придумать, и, увы, без совета лестера Джерома Холстена, мне точно не обойтись.
Жаровни, прикрученные к каменным стенам, прикрытые железными решётками с висячими замками, теперь стояли по всем коридорам на равном расстоянии в пять метров и наполняли холодные каменные тоннели благодатным теплом.
Люди почувствовали перемены к концу первой недели. И даже ходить стали без верхней одежды и шерстяных платков с рукавицами. Перед главным входом поставили высокий стол, похожий на ресепшен из моего мира, его тоже сделали на заказ по моему эскизу, и два стула. Теперь все приходящие обязательно регистрировались и заносились в журнал посещения, куда вписывалась дата и общие жалобы, найти двух более-менее владеющих грамотой деушек оказалось ещё тем квестом, пришлось нанимать таких работниц со стороны, а это дополнительные расходы для казны города. Но тем не менее Холстен подписал нужные бумаги, и через некоторое время две улыбающиеся приятные женщины поступили под моё начало. После регистрации больного сопровождали в отдельный кабинет, где сидел лекарь, в обязанности которого входило осмотреть пришедшего, и направить дальше.
Самое сложное было разделить эскулапов по направлениям, поскольку у них были какие-то общие знания и даже не углубленные. Печально, но поправимо, главное ведь что? Важно, чтобы они хотели учиться.
Я приходила раньше всех и уходила позже других. Мне стали всё чаще и гораздо приветливее улыбаться и даже вежливо кланяться. Гарра и Красий оказались просто незаменимыми помощниками: старик, как оказалось, обладал невероятным даром вести дела по хозяйству, оттого бытовые вопросы, в том числе и снабжение нас вкусной и сытной едой, он взял на себя, а Гарра самоназначилась приглядывающей за порядком во всей лечебнице. А в начале второй недели с большим опозданием, но всё же пришёл ответ касательно дальнейшей судьбы этой колоритной семьи.
Чуть подрагивающими пальцами, Гарра вскрыла жёлтый со смятыми углами конверт и зачитала вслух самую важную часть:
— Снять все обвинения касательно четы Ильзе…
Нашей радости не было предела! Это сообщение значило только одно: старики свободны, и теперь они могут спокойно перебраться в мой домик и начать там обживаться. Места хватит всем.
С переездом в мой дом семьи Ильзе мне стало гораздо легче. Я не знаю, когда они успевали, но к моему возвращению домой всегда был накрыт стол и вкусная горячая еда ждала своего часа. Тогда вся наша маленькая компания садилась за весьма поздний ужин и, насытившись, отправлялась спать, чтобы с первыми петухами проснуться и отправиться в лечебницу.
Если честно всю неделю я посвятила административной работе: налаживанию вопросов касательно комфортного пребывания пациентов в этом склепе. Сейчас ОЛЦ на склеп был уже мало похож, что неимоверно радовало и, как оказалось, не только меня, но и весь персонал. Подозреваю, Еулий Крац и сам был в шоке от произошедших перемен, но всё равно деланно куксился, словно у него во рту лежал лимон вперемешку с железными опилками. И его закадычный
