но она по-прежнему восприимчива к цветкам лиственницы и укусам
саркаров. Она заняла первое место на тренировках по соблазнению, доказав, что весьма искусна в удовлетворении как мужчин, так и женщин. У нее более хрупкое телосложение, чем у некоторых других рабынь в этой партии, но нехватку мышц она компенсирует гибкостью. Мастер Дарроу говорит, что нет такой позы, которую бы она не могла принять – а это довольно полезный навык.
Члены Орденов кивают, глядя на Орит, как на какую-то скотину – только скот бьют по ногам, гнут и проверяют суставы, чтобы убедиться в его пригодности. Пот стекает по ее покрасневшему лицу, руки трясутся, пытаясь удержать меч прямо.
Мастер Чен переходит от основания шеста Орит к Харику, который, кажется, справляется немного лучше. Его рубашка промокла от пота и прилипла к телу, и, хотя дрожь в его руках менее заметна, чем у Орит, я замечаю, что подрагивает все его тело – и это заставляет меня изменить свое мнение. Возможно, Харик потеряет сознание раньше, чем Орит.
Мастер Чен начинает перечислять умения Харика и говорит о его эффективности, как бойца. Я удивляюсь наблюдениям, которые собрали учителя, – хотя, наверное, и не должна, ведь это поможет продать нас. Однако детальность этих наблюдений нервирует.
Как и Орит, Харик держит голову высоко поднятой, его взгляд устремлен в пустоту. А мастер Чен говорит о нем так, словно он – не более чем товар.
Интересно, что творится в голове у раба клинка, когда членам Орденов рассказывают, что он хорош в освобождении от пут, но слаб перед ядами, выбирает в качестве метода убийства обезглавливание, даже когда предпочтителен более деликатный подход.
От рассказа мастера Чена меня отвлекают капли пота, свободно скользящие по моей спине. И я вновь переключаю внимание на жуткий дискомфорт во всем теле. Мышцы рук затекли и затвердели, нога, на которую я только переступила, уже заныла, и только безрукавка, что я повязала на голову, справляется со своей задачей – жгучий пот не льется мне в глаза. Так что я сосредоточилась на том, с чем не возникло проблем, и отмахиваюсь от желания пошевелиться и размять затекшие мышцы. Снова смотрю на толпу членов Орденов, собравшихся рядом со мной. В ту же секунду голова какого-то «волка» чуть сдвигается в сторону, и мой взгляд падает прямо на лицо одного из «скелетов».
Почему мне никак не удается отделаться от их высасывающих душу взглядов?
Странный жар разливается в моей груди, но я не могу заставить себя отвести взгляд. Благодаря их мастерски сотканным чарам, я вновь не могу сообразить, на кого из троицы я смотрю. Однако я изображаю покорность – которой он, к слову, не заслуживает, – и опускаю глаза.
Он, в свою очередь, следит за бисеринкой пота, что бежит по моей шее вниз, меж грудей, прокладывает себе путь по прессу и исчезает, впитавшись в ткань нижнего белья.
Мои соски тут же напрягаются от такого внимания – реакция, которую тонкая обмотка на моей груди скрыть не в состоянии.
Просто идеально – вся толпа членов Орденов медленно перемещается по площадке и собирается под моим столбом. На лице «скелета» я замечаю намек на улыбку, а затем его от меня закрывает какой-то бородач. Возможно, это неразумно, но теперь вместо «скорпиона» я принимаюсь разглядывать члена Ордена Воронов – скорее всего, он из них, так как вплел в волосы перья. Он не обращает внимания на вызов в моем взгляде, но, думаю, счет в мою пользу – он сдался мне.
Мастер Чен начинает говорить, а я по очереди встречаюсь глазами с каждым из членов Орденов, стоящих вокруг:
– Осет попала к нам позже остальных из этой партии, однако, это не помешало ей развить потрясающее мастерство. На самом деле, многие из учителей были впечатлены тем, с каким усердием эта рабыня принялась за учебу и тренировки – и с какой скоростью начала овладевать знаниями. Она превосходно владеет всеми видами оружия, а однажды она сразила противника с пустым колчаном в руках. Стрел не хватило, чтобы покончить с ним: так она разорвала колчан на части и задушила противника куском замши, – продолжает мастер Чен, и обладатель волчьей головы, с которым я только что встретилась взглядом, с интересом слушает моего учителя.
– Хотел бы я на это посмотреть, – рычит «волк», и мастер Чен кивает так, будто он – джинн, и с радостью исполнит любое желание гостя.
– Ум этой рабыни такой же острый, как и ее оружие. Она расчетлива, но полагается на инстинкты, часто сознательно преуменьшает свои способности, чтобы избежать любых трудностей, которые могут возникнуть в социальном плане из-за ее нового высокого положения, – добавляет мастер, а я хочу броситься на него за то, что он объявил о таком в яме, полной рабов клинка. С другой стороны, мне хочется обругать себя – как я не поняла, что у меня не слишком хорошо получается скрывать свои намерения?
– Важно отметить, что эта рабыня не обучалась соблазнению. Вместо этого она достигла превосходного уровня сопротивляемости любым пыткам и наказаниям. У нее высокая терпимость к боли и тело, способное исцеляться быстрее и качественнее, чем у большинства. Она справится с ролью приманки лучше, чем любой раб клинка, что когда-либо бывал в нашем Приюте.
От этого заявления я впадаю в ступор и пораженно смотрю на мастера Чена. Он что, действительно только что сказал собранию лучших наемных убийц, что я буду идеальной приманкой? Чтобы меня ловили и пытали снова и снова, просто потому, что мое тело способно будет исцелиться после этого?
Я в упор смотрю на ублюдка, и он тут же хватается за рукоятку кнута, обмотанного на талии. Впервые я задумываюсь – а не был ли приказ Тиллео об убийстве скорее милосердием ко мне, чем наказанием? Если мне суждено бесконечно играть роль приманки, то смерть, несомненно, благо для меня.
Я смотрю на учителя: подозреваю, он ждет не дождется, когда ему выпадет шанс поквитаться со мной за мою непокорность, что я демонстрировала все эти годы. То, что меня освободили от уроков соблазнения, учителя никогда не забудут – и плевать, что это был приказ Тиллео. И до сих пор я не догадывалась, что задумали учителя – до этой секунды. Они подняли мою цену, описали способности так, словно я – идеальный раб клинка. А потом всего лишь несколькими сказанными в нужный момент словами подписали мне приговор – остаток жизни я буду выть от боли.
Ублюдки.
– Двигаемся дальше, – объявляет мастер Чен так, будто моя судьба решена.
Я смотрю на Тиллео, но он уже идет прочь от меня к следующему
