Калина смотрела в небо и забывала дышать. Пожалуй, это всегда было ее мечтой. Увидеть фейерверк хотя бы еще раз. И когда журналистка увидела все эти огни в небе, на миг забыла обо всем. Вновь ощутив себя маленькой, счастливой девочкой.
Внезапно Проскурина ощутила, что кто-то осторожно взял ее за руку, и больше поняла, чем увидела, что это Вишнар. Скосив глаза на их сплетенные руки, а затем, оглянувшись ни видит ли это кто-то еще, журналистка посмотрела на правителя бессмертных. Он тоже смотрел на нее, и улыбался… А затем все погасло на мгновение и новый яркий залп красного цвета осветил небо. Самый большой и мощный из всех. И на миг узор сложился так причудливо, что ей показалось — это ягодки. Красные спелые ягодки калины рассыплись небом. Они сложились в какую-то надпись исконным языком бессмертных и погасли.
Проскурина скосила глаза на Вишнара и увидела, что он пристально смотрит, ловит ее реакцию. Очень напряженно ждет. Словно желает понять, осознала ли женщина смысл послания?
Несколько секунд Проскурина пребывала в растерянности, вероятно потому, что точно знала, что значит надпись, которая появилась на небе в виде красных огоньков.
Она льстит себе? Или государь бессмертных и правда, написал на небе ее имя? Огнями фейерверка, ее любимого развлечения? Это не совпадение. Неужели и правда, все есть в ее досье?
Когда загорелись фонари, Вишнар уже стоял на расстоянии от журналистки. Возле Васнецова.
— Что, генерал, думали, мы вас на расстрел вывели? — улыбнулся правитель бессмертных. — Я без злого умысла! Даже в голову не пришло, что вы так можете подумать. Мне немного обидно. А мой советник еще уверял, что вам понравится…
Правитель говорил, гости со смехом отвечали. Калина думала. Точнее, понимала. Государь отвлек гостей шуточной беседой от главного вопроса. Что за символ высветился на небе в самом конце?.. Поняли делегаты или нет, сложно определить. Уже и сама Проскурина сомневалась, было ли то, что было. Или ей показалось.
Когда всех членов делегации развели по комнатам, провожатый журналистки резко развернулся и приказал следовать за ним. Калина вначале испугалась, затем осознала, что Вишнар, скорее всего, желает побеседовать с ней. Лично узнать, как обстоят дела с ее здоровьем. Но когда ее привели назад в парк, растерялась…
Это не то место откуда делегаты смотрели фейерверк. Вокруг, сколько хватает глаз, горят свечи. Небольшой столик просто неба, на нем цветы, бокалы и вино. Правитель бессмертных в полном одиночестве ждет ее. Ни единого солдата охраны.
Вишнар встречает глазами, взгляд которых даже ей, женщине, трудно описать. Кажется, он любовался с истинным умилением ценителя и знатока.
Солдат, что сопровождал Проскурину поклонился государю и исчез. Тут же заиграла музыка и Калина рассмеялась. Даже это учел. Ее любимая песня — «Будь моей», и даже в этом намек…
— Что это значит?
— Я просто хотел с вами хоть раз танцевать, — забавно оправдался Вишнар.
— Танцевать? — хитро сощурив глаза, уточнила Калина.
— Обнять, — признался он, покорно склонив голову.
— Обнять?
— Побыть близко. И чтобы никого вокруг.
— А вы уверены, что мы тут одни? — шепнула журналистка, и оглянулась, не изменяя улыбке. Кажется и, правда, никого… Вишнар тем временем подошел вплотную.
— Не уверен, — шепнул государь. — Думаю где-то залегли.
— Или засели в ветвях. А ближе всех ваш начальник безопасности. Торчит с ближайшей ветки бдительным сучком. Что бы первым явиться вас спасать, когда «ягода» постарается вас отравить, — без порицания и желчи шептала она, тепло улыбаясь. Обоим казалось, что это смешно.
— Его тут точно нет. Он в немилости, за то, что сделал утром. Пусть радуется, что пока не лишился глаз за свою дерзость смотреть на вас… — шепнул мужчина. — И Калина… Я уже отравлен. Смертельно…
Он скользнул по ее волосам рукой, едва касаясь, и осторожно обнял за талию, пока женщина осознавала значение слов.
— Что вы делаете?
— Танцую…
Вишнар, правда, тут же повел ее в танце… Очень странная была ночь. Необычным было все. Она танцует под звездами с бессмертным под звуки любимой мелодии. На нее внимательно, с нескрываемым желанием смотрят медовые прозрачные глаза. Но самое странное, она не чувствует ни страха, ни отторжения. Ей приятно, она даже возбуждена. Его лицо, близость и тесное кольцо сильных рук. До чего же он мужественный и волнующий. Никогда прежде не встречала подобных мужчин. И пусть звучало это безумно даже в собственных мыслях, но такому хотелось принадлежать. Она не сосредотачивалась на этой мысли, гнала ее прежде всякий раз, когда встречались глазами, но теперь, но сейчас — не могла отрицать, что это правда. Как жаль, то он вампир! Почему он вампир?! Почему такого человека она так и не повстречала? Поцеловать бы его хоть раз…
Словно уловив ее мысли, миг и податливость в нем, Вишнар внезапно склонился и сильно прижался к женским губам.
Проскурина замерла от неожиданности, сжалась, слегка паникуя, но поцелуй был необыкновенным и длился очень долго. Ведь это именно то, чего она хотела. Калина так боялась его клыков, но оказалось, что при умелом обращении они не причиняют вреда. Порой непроизвольно она касалась их языком, но это даже больше волновало. Они тут, они близко, но не ранят ее…
Поцелуй с вампиром, эти губы, что несут смерть. Но даже об этом она сейчас не думала, кровь горячило другое — он был теплый, даже горячий, сильный и такой мужественный, все-таки таких мужчин она еще не встречала! За миг вскружил голову, как ни разу не бывало до того. Сила его рук, его запах и вкус на губах. Она не ожидала, что это будет так. Что с ним она испытает нечто подобное. Настоящий. Мужчина. Ей хотелось один запретный поцелуй. Лишь один. Но испробовав его, она пожелала многим большего. Всего Вишнара. И прежде с ней такого не случалось. Так стремительно и бесповоротно терять голову от мужчины, после единственного поцелуя. Всего лишь поцелуя. Возможно потому, что он единственный в своем роде и другого такого случая у нее не будет. Ощутить себя женщиной до кончиков ногтей, когда сожмут такие руки и будут смотреть эти глаза. Сейчас он совсем как человек, очень желанный, очень сильный. Такой умный, хищный и бесконечно опасный. И он желает ее. Всякий голос здравого разума утонул в этом коктейле ярких эмоций — чувствовать жгучие губы на своих губах. Ощущать руки, что уже сжимают, прожигая своим теплом ее плоть.
Как же ей захотелось, как это деликатно назвал Аршинов — «выпить с ним чаю». Просто безумно. Такая жажда, просто пустыня внутри! А еще кекса! А лучше — два…
