Асмодей захохотал, сжал руки Чанкра.
— Ты умен, Елисей. Я не ошибся в тебе. Уже сколько веков ты мой лучший тайный советник. Это гениальная идея. Мы отправим ее в прошлое. Изгой сделает свое дело, трусливый плебей Иван отравит кровь тринадцатой мертвым ядом, и с его помощью мы получим маленькую ведьму.
— Нам не нужны свидетели.
— Не нужны. От Ивана я избавлюсь, как только девчонка погрузится в мертвый сон. Изгой — отвлекающий маневр. Он возьмет на себя роль громоотвода. Он будет их единственным подозреваемым и на него обрушится гнев венценосной семейки. Ведь они узнают кто он на самом деле. Они казнят его сами, а если нет, это сделает Миха. Он единственный, кто сильнее Изгоя. Миха выполняет самые грязные заказы.
Чанкр улыбнулся:
— Ты сам дьявол, Асмодей. Послать брата воевать против сестры, заставить семью уничтожать друг друга и ненавидеть. А потом отдать Изгоя на растерзания его же родне — верх вероломства злого гения.
— Я обещал, что найду его Анну. Он ее получит. А может быть и убьет сам, прежде чем я расскажу ему кто такая Марианна Мокану — Вольская. Изгой своевольный и самый опасный из моих воинов.
— А так же самый сильный, — невзначай заметил Чанкр и снова закрыл глаза, поглаживая ладонями пламя свечей. Дрожащие огоньки тянулись к его рукам как диковинные цветы к солнцу.
— Он выходит из под контроля! Он начал сам выбирать какие заказы он хочет выполнить и да — он слишком дерзок и опасен. Его время окончено. Я должен или дать ему свободу или уничтожить.
— Свободу ты не кому не даешь. Значит, остается второй вариант. Только не вздумай его недооценивать. Изгой умен, хитер и очень расчетлив. Если он поймет, что ты задумал, он нарушит все твои планы. Он одиночка в отличии от многих других и этим опасен.
— Я подолью масла в огонь. Я расскажу ему, как умерла Анна. В чьих руках перестало биться ее сердце, и кто закопал ее у лесной дороги.
Чанкр резко открыл глаза, и белая пленка с его радужек внезапно исчезла.
— Но он не убивал ее.
— Кто об этом ему скажет? Ты? Я? Сам Мокану? А вот озлобленный, долгими веками поисков, Изгой поверит совсем в иную, мою, версию.
— А когда он все узнает? Когда узнает что княгиня Европейского клана его сестра что тогда?
— Она не его сестра, она воплощение, она перерождение, но она не его сестра. В ней течет его кровь, несомненно. Это одна и та же семья, и Анна ее дальняя родственница. Но это еще, ни о чем не говорит. Да и как он узнает? Если никто ему об этом не скажет?
— Не забывай о Чанкре.
— Фэй? Об этой дурочке, которая ничего не добилась? Которая перешла на сторону самых злейших врагов Чанкров? Ты заблокируешь ей возможность видеть человеческое прошлое Изгоя.
— А Самуил? Верховный Чанкр? Совсем молодой, но сильный. О нем ты тоже забыл?
Асмодей нахмурился.
— Он мальчишка и с ним ты сам справишься.
Елисей покачал головой.
— Не уверен. Возможно на время. Но если пацан поймет, что я блокирую воспоминания, он легко избавиться от моих заклинаний.
— Слишком молод чтобы понять. Будет мешать — убьем его.
Елисей засмеялся:
— Убить верховного Чанкра? Это не так просто как тебе кажется. Демоны не могут этого сделать.
— Зато ты можешь! — Прошипел Асмодей и наклонился к лицу Советника. Кожа Чанкра посерела от страха.
— Ты убьешь его, если он начнет нам мешать. Или я перестану кормить тебя!
Елисей поднялся с пола и задумчиво посмотрел на демона.
— Убью, если ты прикажешь. Но ты знаешь, что я не воюю с Чанкрами. Это не в наших правилах, нас и так слишком мало.
Асмодей сгреб Чанкра за шиворот.
— Прикажу! Уже приказал! Убьешь, если понадобится. Никогда не забывай, чем ты мне обязан. Я вытащил тебя из костра еще сотни веков назад. Я вернул тебе зрение и дал безграничную власть. Я забочусь о том, чтобы ты не сдох с голоду. Я — твой хозяин и ты сделаешь, как я скажу.
Два жарко сплетенных тела извивались на ковре у горящего камина. Комнату наполнили стоны и вздохи, тихий шепот и страстные звуки плотской любви. Черные волосы мужчины смешались с длинными шоколадными прядями женщины. Белое нежное тело, вздрагивало под смуглым мускулистым. Стройные ноги обвили торс любовника. Когда последние судороги экстаза затихли, а в комнате слышался лишь звук потрескивающих в огне поленьев, женщина встала с ковра, и подошла к окну, на ходу набрасывая легкий шелковый халат. Мужчина приподнялся на локте, провожая ее восхищенным взглядом синих пронзительных глаз.
— Иди ко мне. Я скучал. Я не видел тебя чертовых пять недель. Полежи со мной. Дай почувствовать тебя. Я все еще испытываю голод по твоему телу.
Женщина обернулась и улыбнулась мужчине.
— Я люблю смотреть на рассвет. Ты же знаешь. С тех самых пор как мы его начали встречать вместе.
Мужчина молниеносно оказался рядом, обернутый в простыню, до пояса. Обнял женщину сзади и прижал к себе.
— Я все еще не привык, что ты моя жена. Моя Марианна. Только моя.
Марианна вдруг насторожилась:
— Ты слышал?
Николас целовал ее шею прямо за мочкой уха и тихо ответил:
— Нет, а что я должен услышать? Я слышу только биение твоего сердца.
— Шорох, скрип. Кто то открыл окно. Вот снова.
Марианна отстранилась и посмотрела вдаль.
— Это в комнате Камиллы.
Через несколько секунд они уже стояли в маленькой спальне и, замерев, смотрели на дочь. Девочка балансировала на подоконнике. Зимний ветер развевал шелковую белую ночнушку.
Ник было рванул к девочке, но Марианна удержала его за руку.
— Тихо. Она в трансе. Она нас не слышит и не видит. Я уже наблюдала это несколько раз за последние недели.
— Что значит в трансе?
— Не трогай ее сейчас, сам услышишь. Она все расскажет.
Они смотрели на ребенка, а девочка застыла на самом краю подоконника. Она словно сопротивлялась какой то неведомой силе, которая манила ее за собой. Руки вытянуты вперед, удерживая невидимого кого то. Ветер ворвался в спальню и кружил вихрями шторы, бросая их из стороны в сторону, трепал очень светлые, почти белые пряди волос. Но самое странное, что на предутреннем небе не видно, ни одного облака. Звезды сияли очень ярко.
— Ветер только возле нее. Ты заметил?
Ник кивнул и обнял Марианну за плечи.
— Что это такое? Ты спрашивала у Фэй?
— Пока нет. Но думаю, сегодня спросим.
— Когда это началось?
— Три недели назад. Я нашла ее днем на крыше. В таком же состоянии. Она сказала, что ей снился сон.
— Но ведь она уже почти перестает спать. Как и мы. В прошлый раз Камилла спала несколько лет назад.
— А она говорит, что это сон. Кошмар. Последнее время она стала спать намного чаще.
