— Эй, Куль, — и давешний мелкий грабитель был тут. При виде меня он боязливо передвинулся на край лавки. — Не надо. Смурная девка какая-то. Не дай Навь, выйдет, как в тот раз.
— Вот я и хочу, — громила прищурился, по его знаку с лавок поднялись еще с пяток темных личностей, — как в тот раз. По долгам рассчитаться. И кого ты на нас в этот раз нашлешь, девка-магичка? Снеговиков?
Эх, хорошая идея, но неосуществимая, ибо снеговики — материя мертвая, а я не некромант, чтобы в мертвое живое вселять.
Ведьмак притаился где-то сзади, боялся, видно, выйти на свет. У меня был мой дар, но не было возможности его применить. И в то же время я чувствовала гораздо больше, чем обычно: птиц в небе, крадущуюся к курятнику ласку, пофыркивающих, удивленных моим обращением коней в конюшне. И ниточку разрыва в небе. Во-о-н там, над домом, где некогда жили колдовка или колдун. Некто в том доме играл с Навью в запретные игры и доигрался. Пробой — лишь дело времени. Я же в любой момент могу расширить трещину и позвать нежить. Вот только пострадают люди, которые сейчас веселятся в соседнем доме.
Взгляд мой блуждал по небу. А с ним путешествовало и внимание. Каждое живое существо имеет свою нить, стоит лишь потянуть. Чем развитее объект, тем, казалось бы, сложнее. Но людьми, перешедшими на сторону тьмы, оказывается, управлять гораздо проще. Чем больше зла на человеке, тем он ближе к животному.
Сначала обступившие меня бандюганы принялись удивленно притопывать. Так я проверяла свою идею. Проверила и была вполне удовлетворена. Не крысы, конечно, мобильность так себе, но выбирать особо не из чего.
Затем мужиков потянуло двигаться по кругу, а несколько прикрыли меня со спины. Одному не повезло — в него попал дротик ведьмака, уставшего ждать окончания наших разборок за углом дома. Ведь-маг решил, что по-тихому уложит сонным зельем всю мешавшую ему компанию.
Я тоже не могла больше ждать и скомандовала:
— Задержать его! Прогнать!
Моя новая команда сплоченно ринулась на показавшегося из-за угла ведь-мага. Тот ошарашенно застыл с клинком наперевес. Однако попавшие под «акциатто» бандиты в силу «профессии» тоже безоружными не гуляли. В свете, падавшем из окон, заблестели «перышки»… и зубы, оголенные в рычании. Мелкий особо хорошо вжился в роль крысы.
Я не приказывала убивать. И ведь-маг на убийство не пойдет — если совсем уж душу за деньги не заложил. К тому же на шум из дома посыпал хмельной народ, бросился в драку с криком: «Наших бьют!».
А я из последних сил бросилась петлять по дворам. Нырнула в присмотренный минутой ранее двор. Хозяева, как подсказала мне сидевшая на заборе ворона, были в отъезде, а ключик от дома, красивую блестящую штучку, они держали в полом камне у крыльца. Я нашла вход в подпол под кроватью, свернулась клубком на старом мешке и попыталась усмирить скачущие мысли: сначала животные, потом нечисть, теперь… люди.
Меня несли. На руках. Мягко прижав. И это было бы чертовски романтично, если бы не холод и не мысль о ведьмаке. Преодолев марево снотворного, я разлепила веки, мученически скосила глаза — увидела рукав серого плаща, край клетчатого пледа на ногах и приветливый хвост Петеньки-песика. Облегченно провалилась в сон, краем сознания ощущая, как покалывают согревающиеся руки и ноги.
… — Пей, ты едва не замерзла. Когда мы тебя нашли, ты была белой… с синенькой каемочкой. Я отогрел тебя драконьим теплом, от него не бывает вреда даже при сильном переохлаждении. Ты спала очень крепко.
— Ведьмацкий дротик со снотворным или… чем-то в этом роде.
— Я… испугался за тебя. Но потом ты начала ругаться во сне. Весьма… заковыристо.
— Хорошо, что не стала частушки петь. Меня здорово развезло. Спасибо, Петр.
— Что ж. Я рад, что в трудную минуту ты вспомнила именно обо мне.
— Я всегда о тебе помнила, — смущенно призналась я.
Наступила неловкая пауза. Я отхлебнула чаю с… коньяком? Нервно замотала головой. Не хватало еще захмелеть!
— Пей, — повторил Петр таким тоном, что моя рука сама влила в рот горячее питье. Умеет же… настаивать, когда ему нужно.
Сам Ракитников мерял шагами гостиную. Я лежала на его диване, славном, мягком, обитом дорогой кожей. Меня «обнимал» мягкий, теплый дорогой мужской халат с запахом лаванды. Я же после ванны благоухала розовым мылом по три серебряных солида за кусок. И еще на мне были… носки. Белые, мужские, махровые… большие, пятки уехали на лодыжки.
Петенька в своем обычном виде грыз кость в углу у горящего камина. Судя по виду, ему тоже было тепло, вкусно. И зеркала маньячного нигде не видать, о нашей стычке напоминают лишь белые разводы на спинке дивана. В гостях хорошо. И я планирую немного в них задержаться. Я должна разобраться… во всем.
— Кто меня переодел? — спросила я, усиленно разглядывая чаинки в кружке.
— Я, — без признаков смущения рассеянно буркнул Петр, продолжая шагать. — Твоя одежда промокла и воняла гнилой картошкой. Я тебя переодел. Вернул долг.
— Ах да… — я вспомнила, как сдирала с него обгоревшие клочья костюма.
— Красивое белье. И практичное.
— Я в курсе. Это я его покупала. Хотела уехать, а в поездах зимой холодно.
Маг остановился у окна, хмуро бросил через плечо:
— Я боялся, что не найду… или не успею… Петенька нашел меня возле дома, чуть не отгрыз руку, когда тащил за собой. Но если бы не ворона…
— Ворона?
— Там шла свадьба, гости устроили драку, затоптали следы. Птица практически напала на нас, лезла под ноги… я вспомнил о твоем общении с птицами и пошел за ней. Ворона принялась стучать в окошко подвала. Мы нашли тебя в подполье. Я одолжил плед у хозяев.
— Ведьмак? Ты видел его? Тот охотник был ведьмаком, — принялась объяснять я взволнованно, — и, кажется, одним из дозорных.
— Плохо, — Петр нахмурился. — Нет, я его не видел. Но если городской ведь-маг рискует репутацией, значит, за твою голову обещано немало. Синтия…
— Петр.
— Зачем ты сбежал? Зачем ты сбежала? — почти хором проговорили мы.
Принялись перекрикивать друг друга. Я быстренько разобралась в мотивах мага, и прикусила язык. Петеньке достался укоризненный взгляд.
«Ты съел записку. Я теперь глупо выгляжу».
«Ты всегда глупо выглядишь. Пора бы привыкнуть», — философски отозвался уморт.
А Петр тем временем прошелся по моей личности с особым цинизмом:
— Охренеть, женская логика! Ах-ах! Я там нечаянно облажалась, поэтому лучше сбегу! Без объяснений! Я искал тебя по всему городу. Ледков упомянул о твоей работе моделью, я решил, что ты вернешься к старым связям! Облазил все дома мод и нашел-таки зацепку! А ты сбежала, прямо у меня из-под носа!
— Эй! Я же пришла к тебе, чтобы объясниться! Предупредить насчет Армана!
— И года не прошло! А я как раз искал тебя! Перезнакомился со всеми этими вашими… подсолнухами!
— Симпатичные девчонки, правда?
— Полагаешь, я не знаю, что ты подумала: что я решил сдать тебя магам!
— Нет! — мое возмущение было искренним. — Да, немного. Но потом нет! Иначе я бы не пришла! Мне было стыдно! Да, Петр Ракитников, мне было очень стыдно, что я оказалась той самой Синтией де Релло, продажным ресторанным критиком. Но раз ты все знаешь…
— Ничего я не знаю! — Петр откинул край пушистого одеяла с угла дивана, сел. Мне пришлось согнуть ноги в коленях. — Как Арман узнал о твоем даре? Почему обратился к тебе? Чем тебя шантажировал? Я пробовал трясти Ледкова, но твой бывший начальник — крепкий орешек.
— Он мой друг.
— А что здесь-то произошло? Привез тебя домой, обнаружил в квартире дым, смрад.
— А зеркало? Дух в зеркале?
— Локс? Ты говорила с Локсом?
Я замешкалась с ответом: где-то глубоко внутри все еще сидело проклятое недоверие.
— Я тоже твой друг, Элми, — твердо сказал Петр, каким-то дьявольским образом узнав мои мысли. Или же он просто научился читать по моему простодушному лицу?
— Его зовут Локс? Он свихнулся, ты знаешь?
