— Ну указывать его смысла не было, это точно, — с трудом давлю лукавую улыбку.
— Значит, Шэрон Аршадаш, дочь лорда Андервуда. Почему же «Астра»? — впервые подает голос отец Андриана.
— Папе так больше нравилось, — пожимаю плечами, — да и мне.
— А ваш отец, значит, не принимал участия в вашем воспитании, раз ему не позволили даже имя выбрать для своей наследницы? — что-то жесткое проскользнуло в тоне отца Андриана и смутное подозрение, давно тлевшее внутри, начало обрастать всё большей уверенностью.
— Отчего же, принимал, — покорно признаюсь, и тут же чувствую, как подобрался Андриан в надежде услышать новые подробности, — но имя выбирал род.
— Как это возможно? Змеи не пускают в свои дома чужаков.
— Ну вот пролез как-то, — снова пожимаю плечами, алчно косясь в сторону круассанов, которые лежат от меня в некотором отдалении, и их не так просто достать.
Андриан молча приподнялся и подал мне один круассанчик.
Потом подумал и передал всю тарелку.
Моя прелесть!
— А что вам нужно от моего сына? — звучит новый вопрос.
Очень старательно краснею.
Кхм, ну…
— Я уже сказал, отец, — поспешно вставляет Андриан, — Астра станет моей женой.
Вот всем он об этом сказал, а я как-то прослушала.
— А что это значит для нее?! — внезапно взрывается наш собеседник. — Что она, беспечная вертихвостка, сама вкладывает в это понятие?!
Все посмотрели на меня.
— Я не учила определения, — честно сообщаю, — но во втором семестре у нас будет курс права, и я обязательно выучу, честно.
Ем круассан.
— Это какое-то чертово проклятье, — рычит «дедушка», — я понимаю, ну захотел ты эту девочку, ну зачем…
— Дедушка, — Андриан резко перебивает. — Еще одно слово и мы уходим.
— Нет-нет, подожди, там еще эклеры, — панически шепчу.
— Один только плюс, — внезапно заговаривает один из дядьев, — эта хотя бы непрошибаемая.
Зашибить меня трудно, да. Проще мной кого-нибудь зашибить, чем меня кем-то.
Тянусь за эклерчиками.
— И в чем же тут плюс? — раздраженно отмахивается Самый Главный Дед.
— Вы не задавите её своим ценным мнением, — хмыкает персонаж, который мне уже нравится.
— И я не спрашиваю одобрения, — угрожающе произносит мой дракон, — я ставлю перед фактом, хоть и постараюсь сделать всё по возможности правильно.
Да, я бы тоже не стала спрашивать одобрения, когда мне его уже явно не дали.
А вообще мне тут нравится. Мне в принципе понравится в любом месте, где есть вкусные эклеры, но и обстановочка тут такая токсичная, родная, всё как я люблю.
Можно обживаться.
— «Правильно»? Что может быть правильного в том, чтобы привести в наш дом очередную змею?!
— Всё, дедушка, разговор окончен, — Андриан встает, практически силой поднимая меня следом.
Стоп, куда, ну я же только освоилась и прикормилась!
— И куда ты ее поведешь? — вторит моим мыслям мой будущий свёкр. — Не смей пускать ее к моему сыну, я…
— Посмею. — Звучит весомое, и меня тараном утаскивают в коридор, противоположный тому, откуда мы пришли.
А пирожные на дальнем конце стола я так и не попробовала.
— Прости, — сдавлено выдыхает мой ректор по дороге к, надеюсь, все-таки брату, — прости, что заставил пройти через это.
— Ну что ты, было очень вкусно, — искренне стараюсь его поддержать, — можем даже еще раз зайти, когда обед подадут, правда.
Андриан сначала косится на меня с сомнением, а потом вдруг резко останавливается и неожиданно заключает в крепкие объятия.
Слегка пережатая, удивленно моргаю.
А что… в смысле?..
— Спасибо, — с чувством выдыхают мне в ушко.
— За что? — неразборчиво мычу.
— За то, что ты такая.
— Стрессоустойчивая? — предполагаю.
— Самая лучшая на свете, — тихо говорят мне.
Уоу.
— Хорошо, что ты наконец-таки это понял, — чтобы не допустить переизбытка умиления, важно хлопаю его по плечу, насколько позволяет пережатое состояние. — Странно, что ты так долго к этому шел.
— Да нет, я сразу всё понял, — слышу, как он улыбается мне в макушку, а затем ощущаю легкий поцелуй, — просто упорно сопротивлялся этой очевидной мысли.
— Дурак, — искренне возвещаю. — В том, что я самая лучшая, я кого хочешь убедю… убежу… обеспечу убедительными доказательствами!
— Не сомневаюсь, — меня прижимают к себе еще крепче, уже откровенно смеясь, — только давай все свои «убедительные доказательства», которые предполагают страсть и обожание в качестве последствий, ты будешь применять на мне, ладно?
— Смысл? Ты меня уже страстно обожаешь, — хитро щурюсь.
Андриан только тяжело вздыхает в ответ.
— Ладно, пойдем, — меня сначала отпускают, а потом снова берут за руку, — не знаю, как ты сможешь помочь и сможешь ли вообще, но…
— Я поняла.
Тот факт, что мы, похоже, пришли к самому темному крылу дома, явно не имевшему выхода к солнечному свету, уже натолкнул меня на мысль, которую я до этого старательно отгоняла.
И продолжаю отгонять, зачем лишний раз каркать.
Стук в дверь и тихое «войдите» по ту сторону прошли немного мимо погруженной в размышления меня, но вот вход в темное душное помещение я осознавала уже в полной мере.
Почти полностью уверенная в том, что увижу.
Маленький мальчик, которому на вид было не больше десяти человеческих лет, лежал на шерстяном ковре, закутавшись в толстое одеяло, и вяло перебирал лежащие перед ним стеклянные игрушки. Бледность его лица готова была посоперничать со штукатуркой на потолке, а жидкие светлые волосы были настолько тонкими, что казались прозрачно-болезненными.
Но не это всё было важно, а три желтые чешуйки, проступающие на его скулах.
Змеиные чешуйки, не драконьи.
— Привет, Кейн, — тихонько произнес Андриан, рукой остановив меня прямо на пороге, — как поживаешь?
Мальчик на вопрос никак не прореагировал.
— Он сегодня рассеян, — извиняющимся тоном произносит незамеченный мною ранее стоящий рядом с дверью старик-гувернер, если судить по его форме. — Никак не может на ком-то сосредоточиться.
Еще бы, вы же с ним на всеобщем пытаетесь разговаривать.
— Привет, — тихонько шепчу на змеином, и мальчик тут же вскидывает голову. В его глазах мелькает лучик радости и надежды, но увидев меня, взгляд грустнеет. Тем не менее, на игрушки ребенок обратно не отвлекается, рассматривает меня с искренним любопытством.
— Умеешь говорить? — спрашиваю.
Мальчик слегка мотает головой из стороны в сторону.
— Но меня понимаешь?
На этот раз ребенок кивает.
Ну замечательно.
У меня остался только один вопрос:
— И где у нас мама? — обращаюсь к Андриану уже на всеобщем, едва сдерживаясь от того, чтобы кому-нибудь что-нибудь не сломать в профилактических целях.
— Мама нас навещает редко, — невесело хмыкает мой дракон, — и нашей жизнью особо не интересуется, — поймав мой ну крайне вопросительный взгляд, продолжает: — змеи ветрены. — Пожимает плечами так, словно это всё объясняет.
Ну да. Так и летаем, так и летаем…
— А ты можешь её как-нибудь разыскать? — стараюсь говорить спокойно. — Мне так много хочется ей сказать…
— Может быть и смогу, но не быстро, — Андриан явно начинает что-то заподазривать, — Астра, она просто не склонна к семейной жизни, а Кейн… она сказала, что ему уже ничем не помочь, потому что мальчики змеями быть не могут. Что это отклонение, вырожденная ветвь, уродство… И я отчасти могу понять ее отстраненность: Кейн только выглядит, как почти нормальный, а на самом деле не может ни ходить, ни говорить, ни усваивать новое. Его развитие остановилось где-то на уровне трехлетнего ребенка, и что бы мы ни делали, он не может преодолеть этот рубеж. Кроме того, он плохо усваивает пищу, апатичен и его трудно чем-то заинтересовать. Наш семейный доктор, считает, — Андриан запнулся, — считает, что ему осталось не долго.
Потрясающе.
— А мама значит… — намекающе тяну.
— Нет у нас мамы, Астра, — в голосе дракона впервые проявляется уязвленная злость, — нет, не было никогда и вряд ли когда-нибудь будет.
