— Ты уснула? — я вздрагиваю от приглушённого шёпота, синие глаза моей случайной соседки смотрят на меня пытливо и строго. — Ты же ничего вообще не написала!
— А… я… да, — мотаю головой. Стальная космея, задумалась и выпала из реальности прямо на контрольной, ужас какой! Впрочем, будь я сосредоточенной, это не особо изменило бы результат, кажется, со школы я всё забыл напрочь.
— Пиши, — Делайн толкает меня локтём в бок, подставляя лист. — Быстро давай, пока Редж отвернулся.
— А ты уверена, что у тебя нет ошибок? — почти с ехидством замечаю я, и тут же понимаю, что ехидство это неуместное и, наверное, навеяно общением с Аннет.
— У тебя есть выбор? — Делайн хмыкает. — Да, я уверена.
— Спасибо, — неловко выдавливаю я, почти до боли скосив глаза.
— Совсем ничего не знаешь? — почти сочувственно произносит Делайн, и в тот же момент вмешивается преподаватель:
— Эй, разговорчики! Малье Савель, вы сюда поболтать приходите?
— Боюсь, «малье» — это неоправданный комплимент, — тихо, но отчётливо говорит Аннет, пылающая сарказмом. — И абсолютно неоправданный! Lasturus dyr svaios!
Э-э-э, кажется, с лайгона это переводится как «не заслуживающий упоминания». Один из немногих афоризмов, которые я помнила, потому что использовала в докладе.
— Неоправданное — это твоя пафосная морда на пустом черепе, — моментально огрызается Делайн, а я испытываю острое желание залезть под парту. — И, между прочим, правильно говорить не «dyr», а «dyir».
— Это почему? — с искренним интересом спрашивает мальёк Реджес, пока покрасневшая от ярости Аннет собирается с мыслями, формулируя ответную ядовитую реплику.
— Потому что отрицательная форма причастия «lastur» превращает его в некотором роде во множественное число, что требует соответствующего послелога, — пожимает плечами Делайн.
— Совершенно верно! Малье Айриль, успокойтесь. Ваш с малье Савель диалог не очень-то уместен на моём уроке, а начали его вы. В этих стенах значение имеют только разум и знания, а не происхождение, не забывайте об этом! А вы, малье Савель, можете быть свободны. Сегодняшнюю контрольную работу вы уже, можно сказать, сдали на «отлично».
— «Извини», — одними губами произносит Делайн, бросая на меня взгляд, а я вздыхаю. Война, на которой мне не хочется примыкать ни к одной из сторон, кажется, уже началась.
— Вот уродина! — рычит Аннет, а я с сожалением бросаю взгляд на её опустевшее место и вдруг замечаю оставленный, словно случайно, листок с ответами. Честно, мне стыдно, но я переписываю всё от и до, для верности изменяя буквы в трёх словах. Надо обязательно, всенепременно выучить этот проклятый язык!
Глава 23. Не на жизнь, а на смерть
Студенческая купальня в целом мне даже понравилась, хотя я и не привыкла к мытью в сопровождении полусотни малознакомых девиц. Там вкусно пахло деревом и травами, свет был самую чуточку приглушённый, а воздух — влажный и тёплый, как на побережьях Бранницы. У каждой восьмёрки, точнее говоря, за каждой комнатой была закреплена своя раздевалка, закрытая на ключ. Под куполом из толстого матового стекла располагались внушительных размеров бассейн с чистой, но при этом непрозрачной молочного оттенка водой для принятия водных процедур, и несколько огороженных отсеков для совершенно необходимых молодым привлекательным девицам интимных косметических мероприятий. Некоторые девицы — и в том числе Аннет, разумеется — за небольшую доплату ангажировали для их проведения местных рукастых служанок. Купальня была открыта круглосуточно, и я очень скоро сделала логичный вывод, что меньше всего народу скапливается там на рассвете, а больше всего — по вечерам.
Испытывая некоторое смущение, я стала приходить сюда до начала занятий, несколько раз умудрившись оказаться единственной ранней пташкой. Трудно было привыкнуть к тому, что молочно-белая вода, приятно горячая и чуть дымящаяся, отчего сходство с молоком только усиливалось, на самом деле чистая. Вероятно, столь экстравагантный цвет предназначался для сокрытия обнажённых тел купающихся, а возможно, в воду добавлялись какие-то обеззараживающие и очищающие снадобья… В любом случае, утром здесь было особенно хорошо, и можно было наслаждаться тишиной, прерываемой лишь слабым журчанием воды, льющейся из установленного в центре фонтанчика в виде всё тех же переплетенных лилий.
Сегодня я пришла сюда первая. Мысленно выругалась, осознав, что забыла-таки ключ от раздевалки, пришлось сложить одежду аккуратным узелком и положить у мозаичной бирюзовой стенки. Было около шести утра, занятия начинались в половине десятого, и все мои соседки, да и не только они, безмятежно спали как минимум до восьми. Я вымыла голову под прохладным душем, замотала волосы в полотенце и скользнула в мутную воду, устраиваясь на каменном бортике-ступеньке так, чтобы вода слегка прикрывала грудь.
«Что-то с тобой не то! — фыркнула Аннет не далее как вчера. — Сама на себя не похожа, тихая, как мышь под веником. А я, между прочим, страдаю!»
«Страдания» подруги относились к объявленным ею в одностороннем порядке военным действиям в адрес Делайн Савель, которая посмела публично оскорбить её и к тому же внезапно оказалась чуть ли не лучшей на курсе ученицей. А я вдруг — ни с того ни с сего — посмела не поддержать смертоубийственные планы по изгнанию «неблагородной» Делайн из КИЛ или как минимум по опозориванию её на веки вечные.
Может быть, я на самом деле совсем не такая, какой хотела бы видеть меня Аннет? Не активная, шумная, общительная и здравомыслящая — «здраво» с точки зрения малье Айриль, разумеется? А какая тогда?
— Доброе утро.
Я не услышала шагов и дёрнулась была привстать, а потом, опомнившись, резко опустилась вниз. Задрала голову и увидела знакомые синие глаза своей отважной боевой соседки, благодаря которой я неожиданно оказалась не в заслуженном хвосте курса, а где-то посередине, ближе к началу.
— Доброе, — неуверенно пробормотала я. Не хотела я никакой войны и никаких ссор и кровожадной мсти. Напротив.
— Не помешаю? — она мягко опустилась рядом, но всё-таки на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать неловкость. — Как твоя контрольная?
— Всё хорошо. Эм… спасибо. Эм… — всё-таки мне было неловко, и в первую очередь из-за того, что я вот так запросто беседую с той, кого моя подруга на дух не переносит. — Где ты так хорошо выучила лайгон?
— Мои родители были из простых и умерли, когда я была ещё маленькая, — Делайн пожала плечами. — Я с детства понимала, что мне не на кого надеяться, кроме себя и своей головы. Да и дар у меня слабоват, если честно.
Словно подтверждая её слова, вода вокруг нас вспенилась и пробежала небольшой волной.
— Может быть, у тебя это всё вызывает не самые приятные чувства…
— Ну что ты, всё… Нормально, — пробормотала я. И неожиданно для себя добавила. — Мой друг… Один из моих друзей тоже был сирота и из простых.
Мне вдруг стало неловко из-за этого «из простых», а с другой стороны, я не знала, как сказать иначе.
— Я училась, училась и ещё раз училась, — Делайн откинула голову, и её каштановые волосы расплылись вокруг головы золотистым облаком. — Да и к тому же лайгон мне нравится. В нём есть своя логика, свой рисунок, надо просто его увидеть.
— Не знаю, когда я открываю учебник, у меня ощущение, что кто-то огрел меня по затылку пыльным мешком.
— Хочешь, я с тобой позанимаюсь после занятий? Если ты не против… — внезапно она замерла, прислушиваясь.
— Что… — начала было я, но Делайн помотала головой, приложив палец к губам. Я тоже замолчала, и во вновь наступившей тишине капающая из фонтана вода показалась особенно громкой.
Только на этот раз тишину нарушали ещё и чьи-то осторожные шаги. Я сползла ещё ниже в воду, стараясь не плескать водой. В самом появлении человека в общей для доброй сотни учениц купальне не было, не могло быть ничего особенного, но в зверином напряжении Делайн мне чудилось это самое «особенное».
И вдруг тишину совсем рядом с нами нарушил оглушительный всплеск, словно что-то увесистое бросили совсем рядом с нами. Я инстинктивно поджала ноги и зажмурилась — молочно-белая вода попала прямо в глаза, а когда наконец проморгалась, то едва не завизжала — рядом со мной в каком-то метре барахтались какие-то тёмные существа с острыми мордами.
