со мной произошло что-то такое… — я замолкла, не зная, то ли сказать ему о своих родителях, то ли нет. — На меня накатило, и я стала видеть образы.
— Похоже на то, что рассказывал перерожденный король Эйрик.
— Да, но король Эйрик видел образы в огне, а я после того, как коснулась виверны.
— Почему «виверны», а не «виверна»?
— Потому что это была она, — уверенно сказала я. — Я почувствовала, что это женщина.
— Женщина? Не самка? — уточнил Блейн. — Тоже считаешь, что отвергнутые Драконом грешные ллары становятся драконоподобными?
— Я же говорила, что не верю в Великого Дракона, а значит, не верю, что он отвергает ллар из-за каких-то там грехов. Но я уверена, что драконоподобные обладают разумом.
— Аргументы, доказательства?
— Нет у меня никаких доказательств, — с досадой сказала я.
— Тогда не считается.
К нашему столику подошел с подносом тот самый полный мужчина, которому кивнул у входа Блейна. Поставив на стол бокал пива, он поглядел на меня, хмыкнул и сказал:
— Ну и ну, Эл. Видать, правду говорят, и ты перешел на мальчиков. Тебя постоянно со смазливыми студентиками видят.
— Решил поработать с молодежью, — лениво ответил Блейн, беря бокал.
— А тебе может молочка, малыш? — обратился ко мне мужчина.
— Лучше пива, — сказала я.
— Ути-пути, пива ему!
— Студентик голодный, так что башмака пусть готовят два, — сказал Блейн.
— Как скажешь, Эл. Я передам стряпухе, чтобы расстаралась для вас, голубки.
Блейн мило улыбнулся этому типу с пузом и начал с удовольствием пить пиво. Тип отошел, и я протянула ехидно:
— А ты что, и впрямь по мальчикам?
— По девочкам, — ответил плад. — Если нужны доказательства, милости прошу к себе в постель.
— Нет уж, спасибо, поверю на слово. И о каком таком башмаке говорил этот мужик?
— Увидишь. Значит, ты думаешь, что наткнулась на виверну-самку в Дреафраде.
— У меня есть целая теория на этот счет, — возбужденно сказала я. — Думаю, виверна меня позвала, как мужья-плады зовут жен-пладесс. Она была отравлена, но как ни в чем не бывало улетела, когда я ее коснулась. Она взяла у меня жизненную силу, вот. А потом каким-то образом связалась с другими драконоподобными, и те напали на нас, но им были нужны именно чистокровники, которые отравили эту виверну. Драконоподобные объединяются, когда им это выгодно, и они могут воздействовать на пладов. Когда я просматривала газетные статьи о встречах с драконоподобными, то заметила, что почти во всех случаях они не показываются обычным людям, а вот к пладам выходят сами.
Слушая меня, Блейн тянул пиво и смотрел куда-то вдаль; вид у него был не задумчивый, а отрешенный. Опустив бокал на стол, плад слизнул пену с губ, и я почувствовала отклик, томительное медленное зажигание ощущений и чувств…
— Мы просто животные, — зло сказала я, досадуя на собственные непонятные ощущения, — животные, подчиняющиеся огню...
— Нет, — возразил Блейн, — мы огонь, подчиняющий людей.
Мне тоже принесли бокал пива, и я без промедления его попробовала. Пиво показалось мне горьким, но я все равно махом выпила полбокала и тоже, как Блейн, слизнула пивные «усы».
— Вкусно? — спросил плад с улыбкой.
— Не-а, — ответила я и икнула.
— Так взяла бы молочко, предлагали ведь.
— Молочко не подойдет к башмаку, верно?
— Почему же, подойдет, если надо прочистить кишечник.
Я усмехнулась и, опустив бокал, сказала:
— Получается, что мы не люди со способностью управлять огнем, а огонь со способностью управлять людьми. Но зачем нам человеческая форма? Вот, к примеру, возьмем моего сына. Он — сильный плад и уже в моей утробе вовсю пыхал огнем. Он и родился в огне, но в человеческом теле.
— В подобии человеческого тела, — поправил меня Блейн. — Ллары всю жизнь ждут момента, когда смогут взойти на алтарь и сгореть в Священном огне. Почему? Священный огонь — часть огня Великого Дракона, и ллары входят в него, чтобы стать подобными Дракону, трансформироваться. Но ни одна такая ллара так и не стала драконицей: какие-то сгорали полностью, другие возрождались из пепла в вивернов, накеров, гивров и прочих тварей, далеких от дракона. Что-то упущено, забыто, что-то важное, касающееся трансформации.
— Получается, трансформация требует огня. Но перерожденные, о которых я читала, не были сожжены и не входили в огонь. Почему же они переродились? Как же происходила трансформация?
— Их тела сжигали родственники, как того требуют наши традиции.
— Значит, трансформация продолжалась и после смерти?
— Что такое смерть плада — смерть человеческой оболочки или смерть огня? Мое мнение таково: чтобы трансформироваться, что-то должно держать, возвращать, какая-то цель. Какая цель держала тебя?
— Это личное… А насчет ллар… считается, что грешных ллар Дракон отвергает, и они превращаются в драконоподобных. Что, если они сами принимают такую уродливую форму, потому что последней их мыслью перед трансформацией является мысль о том, что они грешны? Грех равно уродство. Они сами себя наказывают.
— Вижу, ты знакома с рассуждениями Эддби.
— Я не знаю никакого Эддби.
— Запрещенный автор.
— О-о, надо почитать!
— Эл!
Я подскочила от неожиданности и увидела Рензо в компании двоих приятелей.
Этого еще не хватает!
— Так и знал, что ты будешь здесь, — обрадованно сказал Рензо, и мне стало тошно от щенячьей восторженности в его голосе. — Мы присядем к тебе?
— У меня встреча.
— Когда освободишься? Нам сегодня позарез нужен твой «Ферс».
Блейн прохладно посмотрел на молодого плада, и одного этого хватило, чтобы он ретировался: подтолкнув товарищей, Рензо отошел к свободному столику, за которым они трое вскоре разместились.
— Похоже, мне пора, — вполголоса проговорила я, поправляя шапку.
— А как же башмак?
— Вот башмаком я и получу, если Рензо узнает меня…
— Разве котенок Рензо способен быть грозным львом? — сделав большие глаза, спросил Блейн.
— Способен. В Дреафраде он так на разошедшихся пладов рявкнул, что они пооткрывали рты. И вообще, он сильный парень.
На бледном лице Блейна выразилось сомнение; он глянул на наручные часы, а я — на него. И поза, и одежда, и часы — все говорит о том, что он плад, богатенький эньор. Но даже будь он одет в
