не успел её остановить. На несколько мгновений тишина повисла на старой мельнице.
– А почему только Искру? – Эливерт хлопнул по столу. – Надо всех лошадок отпустить, пусть брюхо тоже набьют перед дальней дорогой.
Атаман легко перекинул ноги через скамейку и поспешил на крыльцо, затворив за собой дверь.
***
Эл появился в дверях весьма неожиданно. Но она сумела не вздрогнуть и даже сохранить видимое спокойствие на лице. Взяла повод Искры и двинулась к выходу, надеясь его обогнуть и проскочить на улицу. Наивная!
Ворон преградил путь, рукой упёрся в подпорный столб. Рыжая, налетев на эту помеху, вынуждена была остановиться.
Можно, конечно, прорваться с боем, пойти на таран, но это уже чересчур.
– Будешь от меня теперь бегать?
– Разве я бегаю? – наигранно удивилась Романова, глядя прямо перед собой.
– Я бы, пожалуй, сказал – шарахаешься! Тебя даже анафирэду пугал меньше.
Настя только вздохнула шумно.
Голос его внезапно дрогнул, и язвительный тон сменился почти молящим:
– Не надо так!
Настя осмелилась посмотреть в прозрачные льдистые глаза.
– Тебе кажется…
– И не только мне. Ты же сама сказала – не хочешь, чтобы кто-нибудь пронюхал про нас. А ведёшь себя как ребёнок. Догадаться несложно. У тебя же на лице всё написано.
– Напрасные волнения! Ты единственный, кто по моему лицу умеет читать.
Рыжая отвела его руку и шагнула вперёд, намереваясь всё же уйти.
– Настия!
Здесь никто не называл её так. Давно привыкли к прозвищу, и порой Романовой казалось, что её настоящее имя друзья даже не помнят.
Потому теперь звучание собственного имени, да ещё так чудно искажённое, удивило, заставило остановиться, замереть, обернуться назад.
– Похоже, и я разучился это делать… Я всё пытаюсь понять, но в глазах твоих нет ответа. Что я сделал не так? Ясно-понятно, умные люди такие вопросы не задают. Хочешь – считай меня дураком, только ответь! Что случилось? Между нами словно стена выросла! Что я сделал не так?
Дэини покачала головой.
– Не ты… Я всё сделала не так! – ответила она, снова отводя взгляд. – Я люблю Кайла! Это правда! Я вчера не лгала. А сегодня понимаю это ещё явственнее. И теперь мне так стыдно! Невыносимо! Мне стыдно смотреть ему в глаза, понимаешь? О, Небеса! И тебе тоже. Мне не стоило забываться. Эл, не жди, что это повторится! Наваждение прошло. Я врать тебе не хочу тебе. И прошу тебя – забудь! Забудь!
– И не подумаю!
– Ну что ж ты за упрямец! – Настя всё сильнее злилась.
Ничто так не раздражает, как собственное чувство вины. Но от этого ощущения избавиться несложно, надо просто переложить всю ответственность на другого.
– Я же не уличная девка, которая может одного любить, а к другим прыгать в постель. Возможно, этой ночью я и повела себя как… Но это всё! Конец. Я люблю Кайла!
– Значит, вот так, да… А я?
– А ты… – она снова судорожно втянула воздух, – ты – мой лучший друг! И только это.
– Ну, благодарю! Хорошо хоть не сказала, что я тебе как брат! С друзьями не спят, Рыжая!
– Вот именно, – она с вызовом уставилась ему в глаза. – И мы больше не станем! Никогда. Слышишь? И перестань за мной ходить, как тень! Больше я Кайлу не изменю.
– Жаль, – лицо Эливерта исказила привычная насмешливая ухмылка. – Мы могли бы проводить время гораздо веселее наших приятелей. Дорога ещё дальняя. Мне будет сиротливо… Придётся присмотреться к миледи Соур. Одинокая, больная. Ей, наверняка, хочется, чтобы кто-то её приласкал, утешил, пожалел…
– Не смеши меня! – Настя вскинула подбородок с вызовом. – Не поверю никогда. Ты на эту дохлую гусыню не взглянешь даже под страхом смертной казни.
– Зря ты так про Соур, – пожал плечами Эливерт, смотрел надменно и холодно. – Она довольно красива. И с характером. Её немного портит её сдержанность и высокомерие. Так это можно исправить… Пусть она холодна, как рыбы в этом пруду, но можно ведь отогреть любую живую душу. Стоит что-то доброе сказать, немного заботы проявить, и она оттает и будет в моих руках.
– Не по зубам тебе это… Такую отогреть!
– Ну, если уж тебя смог, – парировал Эливерт.
– Валяй! – зло бросила Настя. – Как раз она сейчас одна в доме, почивать собралась. Отличный повод начать твою игру…
– На это и рассчитываю, – развёл руками атаман. – Ты думаешь, зачем я остаюсь?
Какой же он всё-таки мерзавец! Влепить бы ему сейчас пощёчину…
Но вместо этого только:
– Удачи тебе с этой чахлой курицей, атаман!
И быстрее на улицу, не оглядываясь. Что на него смотреть!
– И тебе… с твоим синеглазым! – пожелал в спину Эливерт.
***
Вот и поговорили! Чудный вышел разговор напоследок.
Но ведь тогда она ещё не знала, что это будет их последний разговор наедине.
Лукавишь, Рыжая! Что, если бы знала, не наговорила бы такого?
А ведь было потом ещё несколько коротких фраз… И чем они лучше?
Ты и там, прощаясь у эйлве, успела гадостей каких-то наболтать. Уже зная, что предстоит расстаться…
– А сколько до этого Митувина? Дня три?
– Два дня и две ночи – это самое малое.
– О, да! Две ночи это существенно. Сколько можно успеть за две ночи! Скажи, там по дороге есть другие старые мельницы или, может, заброшенный охотничий домик?
– Не припомню.
– О, не беда! Ты ведь и сюда можешь вернуться. Немножко отъехать, а потом найти повод… Скажем, колесо снова расшаталось. Наплетёшь что-нибудь, ты же это умеешь!
– Отличная мысль. Спасибо за подсказку – сам бы не догадался! Непременно воспользуюсь. От всего сердца благодарствую!
– Не стоит, пустяки! Это ответная услуга за то, что ты меня решил оставить в покое и избавить от своего присутствия хотя бы на время. Спасибо, друг!
– Надеюсь, ты успеешь насладиться обществом милорда Кайла, пока я буду далеко.
***
Да, обществом Кайла она действительно наслаждалась.
И всё-таки Настя не могла избавиться от чувства, что ей почти физически не достаёт Эливерта, его язвительных подколов и весёлых баек, его привычной опеки и даже непривычной ревности.
А иногда в голову приходили совсем уж пугающие мысли…
«А если я никогда его больше не увижу? Вдруг это был наш последний разговор? Великая Мать, какая же
