забег, — сказал он, когда я не ответила.
Мои плечи опустились, и я кивнула, не в силах ничего произнести, так как боялась опять заплакать. Я чувствовала, как слёзы уже начали подступать к моему горлу.
— Мне жаль, что тебя не предупредили.
— Самое ужасное, — сказала я, и моё горло сжалось, борясь со слезами. — Что меня предупредили. Я просто не думала…
Снова почувствовав стыд и неловкость, я заплакала.
— Прости, — сказала я, вытирая глаза.
Раздался скрежет дерева по камню, и Кас неожиданно оказался рядом со мной. Он притянул меня к своей груди и обхватил рукой.
На мгновение я застыла, но потом позволила ему утешить меня.
— Я сейчас вернусь, — сказал он, когда я взяла себя в руки.
Я проследила за тем, как он зашёл внутрь, и повернулась к джальса тадхату. Его двери были закрыты, единственное окно перед входом было занавешено. Внутри было темно, и я была уверена в том, что внутри происходил арвах.
Кас вернулся с кружкой и поставил её передо мной.
— Гранатовое вино, — сказал он. — Ты когда-нибудь пила его?
— Да. Один раз, — сказала я, вспомнив Хаф-Шату, и как я пила вино со счастливым, но пьяным Фирозом на улице. — Мне оно понравилось.
Улыбнувшись, я сделала глоток и позволила себе вспомнить то, что теперь казалось мне более счастливым временем.
— И пусть все катятся прямо на солнце Эйкаба, — сказал он, после чего сдвинул стул и снова оказался напротив меня.
Шрам на его виске казался глубже, когда тень падала на него при таком освещении.
Я слабо рассмеялась, глядя на него.
— Ты скучаешь по дому? — тихо спросил он.
— Каждый день.
Он кивнул.
— По чему ты скучаешь больше всего?
«По всему», — подумала я.
— По тому, как люди не пялятся на меня так, точно я козёл в женском платье.
Он рассмеялся, а я продолжила:
— По тому, что знаю, куда ведёт каждая улица. По тому, что могу чувствовать смену времён года по ощущению в воздухе. А ещё…
Стоит ли мне рассказать ему о Саалиме?
— Я любила одного мужчину.
Кас умело скрыл своё удивление.
— И где он теперь?
— Не знаю.
Я отказывалась снова плакать, я и так уже опозорилась сегодня несколько раз. Сжав губы вместе, я уставилась на стол.
— Ты всё ещё любишь его?
Мои плечи подались вперёд, когда я вспомнила о вчерашнем дне.
— Я не знаю.
— Ты много чего не знаешь, — сказал он и слегка улыбнулся.
Его сложенные руки лежали на столе, а браслеты тихонько позвякивали на деревянной поверхности.
Я раскрыла рот, чтобы ответить, но прежде, чем я успела это сделать, кто-то выкрикнул моё имя на другой стороне улицы.
— Ты его знаешь? — спросил Кас, глядя на Фироза, который отчаянно махал рукой и направлялся в мою сторону.
— Да, — сказала я и встала.
При виде Фироза я вспомнила обо всём, по чему скучала. Сейчас он был самым близким, что связывало меня с домом. Я побежала к нему.
Найдя утешение в его объятиях, я, однако, немного расстроилась, почувствовав запах алкоголя.
— Фиро.
Неожиданно он напрягся и отпрянул от меня.
— Ты знаешь этого человека? — спросил Фироз, кивая на кого-то у меня за спиной.
Я повернулась.
— Каса? Да.
— Я бы держался от него подальше. Он как камень в ботинке Одхама. И в моём тоже.
— Тише, — прошептала я.
— О, он это знает, — сказал Фироз громче.
Я прижала пальцы к вискам. Я совсем не так представляла себе нашу встречу.
— Он не желает ничего плохого, — сказала я. — Пойдём к нему. Он добр ко мне. Мы друзья.
— Друзья?
Он сделал шаг назад.
— Я не видел тебя на протяжении целой луны, и теперь ты говоришь мне, что вы с ним друзья?
Я вздохнула и посмотрела на ночное небо и на тонкий серебристый месяц. Неужели прошло уже так много времени? Боги, как я устала.
— Если ты здесь только затем, чтобы ругаться со мной, тогда уходи.
Я указала на джальса тадхат, из которого выходили люди и воодушевленно болтали друг с другом. Я увидела, как женщина, которая работала там, прощалась с ними и приглашала присоединиться к следующему арваху.
— Я не хочу ругаться, — сказал он.
Его кудрявые волосы стали длиннее и падали теперь на глаза. Я вспомнила тот тюрбан, что сшила для него его мать, и как он снимал его, как только оказывался на рынке. Он говорил мне, что ненавидел его. Он презирал наш дом так же сильно, как и я, когда мы там жили. Я уверена, что он не скучал по нему, в отличие от меня.
— Ты не посидишь с нами? — спросила я.
Фироз посмотрел на Каса, и пожал плечами.
— Ради тебя.
— Где Рашид? — спросила я, когда мы пошли к столу.
— Работает. Он скоро будет дома.
— Это Фироз, — сказала я Касу, который прищурил глаза. — Мой друг из дома. Только никаких разговоров о работе, ладно? Вы оба должны на это согласиться прежде, чем я сяду между вами.
Кас закатил глаза.
— Она всегда такая?
Фироз уверил его, что это так. А затем рассказал Касу о том, какая я. Я откинулась на стуле. Я была рада тому, что мои друзья нашли общую тему, пусть даже в ущерб мне самой.
Во время их разговора четыре человека в чёрных плащах прошли мимо. Кас посмотрел на них так же пристально, как и я.
— Они везде, — сказал Фироз, когда они ушли.
— Кто? — спросила я.
— Эти люди. В чёрных одеждах. По крайней мере, один такой присутствует на каждом арвахе.
— Кто они?
— Даркафы, — сказал Кас, откинувшись на стуле.
Я перевела внимание с четвёрки на Каса, ожидая продолжения.
Фироз заговорил:
— Они рассказывают о богине и сыновьях. Ждут второрожденного сына.
— Зачем? — спросила я.
Фироз покачал головой.
— Я сам этого не понимаю.
— Чтобы он сменил перворожденного, — сказал Кас.
Теперь он излучал гордость, как человек, который делился слухами.
— Они утверждают, что на арвахах они ищут богиню.
Фироз пожал плечами.
Кас нахмурился.
— Они называли её имя?
— Мазира? А…
Фироз нахмурился, пытаясь найти ответ в своих смутных воспоминаниях.
— Какое неожиданное собрание, — сказал Рашид, подходя к нам сзади.
Он улыбнулся Фирозу, кивнул мне и неохотно представил себя Касу.
— Садись, — сказал Фироз. — Мы разговариваем об этих людях в плащах. Он называет их даркафами.
— Ты что-то о них знаешь? — сказал Рашид, неожиданно заинтересовавшись.
Он огляделся, заметил пустой стул и пододвинул его к Фирозу.
— Конечно, — сказал Кас, скрестив руки.
Рашид наклонился вперёд.
— Даркафы планируют свергнуть короля.
— Ха!
Кас выбросил руки в воздух и ответил Рашиду.
— Свергнуть?
