прав наследника? — полюбопытствовал все тот же рыжий Карл.
Родерик остановился, резко, будто налетев на стену. Не будь он так далеко, я бы сказала, что услышал. Но, может, и правда услышал, как услышал — почему-то сейчас я в этом не сомневалась — тихий шепот нищенки.
— Какая разница? — пожала плечами Дейзи. — Они там. — Она указала пальцем в небо. — Мы тут. Ни им до нас дела нет, ни нам до них.
— Как это «какая разница»? Разговоров-то. Истинная пара императора, чуть ли не святая, а на деле — еще одна…
— Оскорбление его императорского величества и членов императорской семьи, — прервал его звенящий от гнева голос Родерика.
Я подпрыгнула, обнаружив, как близко он уже был — подкрался совершенно бесшумно.
— Уложение о наказаниях, статья двести двадцать два пункт «ер» «О наказаниях за поношение государя императора и членов императорского дома…»
Родерик сделал еще несколько шагов, и я, оказавшись у него на пути, попятилась, неосознанно сжимая подаренную палку.
— Стоп-стоп-стоп. — Алек вклинился между Родериком и остальными, расставив руки, точно распихивая парней в разные стороны, но его, кажется, никто не слушал.
— «…карается лишением всех прав состояния, кнутом и ссылкой в каторжные работы», — закончил Родерик.
— Род, ты чего взвился? — еще раз попытался Алек. — Далась тебе ее величество! Дейзи права: где они, а где мы.
Родерик открыл рот, но Алек не дал ему слова сказать.
— Императрицу и без тебя есть кому защитить. А ты ведешь себя так, будто в нее втрескался.
— По портрету, — буркнул Зак себе под нос.
На лице Родерика промелькнуло неописуемое изумление, а потом он расхохотался — да так, что аж слезы проступили.
Алек заметно расслабился, зато очнулся рыжий. Шагнул к Родерику, выпятив грудь — ну точь-в-точь петух, заметивший соперника.
— Уж не ты ли на меня донесешь?
Родерик оборвал смех, развернулся было к нему, но Алек снова вырос у него на пути.
— Карл дурнем был, дурнем и помрет, это все знают. Остынь.
— Нет уж! — не унимался рыжий. — Я, может, умом и не вышел, зато совесть у меня есть своих не закладывать. Откуда Тайной канцелярии обо мне узнать, если этот не…
— Карл, заткнись! — рявкнули сразу несколько человек, и сразу после этого стало так тихо, что я услышала, как шелестит на брусчатке упавший с дерева лист. В этой тишине негромкий голос показался оглушительным:
— Ты назвал меня доносчиком. Ответь за свои слова, если ты мужчина.
Алек застонал, схватил Родерика за плечо.
— Род, ты в самом деле белены объелся. Собака лает — ветер носит. Уймись. Это же Карл. Сила есть — ума не надо.
Родерик стряхнул его, словно матерый волк — повисшую на нем легавую. Развернулся, и Алек отступил. Карл же отступать не собирался.
— А кто ты, если угрожаешь мне уложением о наказаниях? Доносчик и есть. Давай, беги в Тайную канцелярию, жалуйся! А заодно всех остальных заложи, за недонесение, поди, что-то там тоже причитается!
— Ой, дура-ак, — протянула Селия.
В самом деле дурак. Зачем прилюдно рассказывать, как можно испортить тебе и окружающим жизнь, и провоцировать всех, кто не успеет увернуться, на всякие гадости. Да и вообще… Можно подумать, император не умеет считать до десяти. И если бы у него появились какие-то подозрения, ссылать надоевших жен в монастырь — истинная она там пара или нет — не вчера придумали. Как и избавляться от нежеланных детей с помощью разнообразных «несчастных случаев» и внезапных «болезней».
Карл не унимался:
— Как еще назвать человека, готового своих заложить, чтобы выслужиться! Из-за какой-то…
Удар в челюсть оборвал его слова. Карл отшатнулся, тряхнул головой и бросился на Родерика.
Уж казалось бы, я и драк повидала, и сама в них участвовала, но сейчас могла только, застыв, смотреть. На обычный мордобой это походило не больше, чем ария примы императорского театра — на пьяное пение ночного сторожа. Удар, подсечка, снова удар… При том, что оба парня не тянулись к магии и не пользовались никаким оружием, я почти сразу перестала понимать, кто кого и как и чья берет, настолько быстро все происходило.
А потом вдруг все закончилось. Карл лежал на животе, а на спине у него сидел Родерик, вроде бы небрежно выкручивая неестественно вывернутую руку. Карл захлопал ладонью по брусчатке, и Родерик поднялся, выпустив его.
— Я… был неправ, — просипел Карл. Сплюнул кровью, медленно начал вставать.
— Принято, — сказал Родерик. Протянул руку, вздергивая поверженного на ноги.
Я обнаружила, что вцепилась в трость так сильно, что заныли пальцы. Выдохнула, наконец-то вспомнив, как дышать.
— Так, всё, расходимся, — рыкнул Алек. — Спасибо двум ненормальным, пожрать перед парой не успеет уже никто.
Я охнула, вспомнив про время.
Родерик быстро глянул в мою сторону и отвел глаза.
— Себе спасибо скажите. Не торчали бы тут, любопытствуя, время бы не потеряли, — огрызнулся он.
Алек вскинул подбородок, точно собираясь что-то ответить, но тут же махнул рукой и повернулся к рыжему.
— Карл, ты как? К целителю?
Не ограничившись словами, он потянулся к магии, но рыжий только поморщился.
— Ерунда. Отвяжись.
Алек пожал плечами с видом «было бы предложено». Я не стала ждать, случится ли что-то еще, заторопилась прочь. Часов у меня не было и, наверное, долго еще не будет, но, судя по солнцу, утро уже было в самом разгаре. Студенты, спешившие по дорожке мимо полигона, это подтверждали.
Я не удивилась, услышав за спиной шаги: в конце концов, все, кто остался на полигоне, торопились сейчас в одном направлении. Развилка, на которой парни отправятся в одну сторону, а девушки в другую, будет чуть позже. Но шаги упорно совпадали с моими, и широкоплечая тень закрыла мою, так что я все же обернулась — мало ли, кто там.
— Не бей меня, прекрасная госпожа, — засмеялся Родерик, догнав меня и зашагав рядом. — Я тебе еще пригожусь.
Побьешь тебя, как же… Если что, и трость не поможет.
— Посмотрим на твое поведение, — буркнула
