— Сделайте шаг вперёд, — велел Михаэль.
И снова я послушалась. Шагнула и замерла. Свет исчез. Испарился, будто во всём мире не осталось ни лучика. Шелест травы тоже больше не слышался. Ощущение было такое, словно я оказалась в вакууме. Пустоте.
— А теперь вправо, — голос Михаэля доносился откуда-то издалека. Приглушённый, как из бочки. Удивительно, что он вообще пробился сквозь всеобъемлющее ничто.
С трудом я шагнула вбок и ахнула, потому что на смену мраку пришёл настолько ослепительный свет, что хотелось зажмуриться. Правда, я и так стояла с закрытыми глазами. Этот свет шёл не снаружи, а изнутри. Разгорался перед моим мысленным взором.
— Так вы найдёте это место в следующий раз, — произнёс Михаэль теперь уже слишком близко. Будто стоял у меня за спиной. — Это место спора. Если построите свой дом здесь, будет хорошо. Так решится, кому оно принадлежит.
«И кому же?» — хотелось мне спросить. Михаэль рассуждал так, будто знал мою историю. Но если знал, то почему столь легко отдавал землю? Заберу её, и она будет принадлежать демонам. Мне захотелось выть от досады.
— Я не куплю её, — произнесла хриплым голосом. — Я не стану.
— Вы должны, — ответил Михаэль и потянул меня за локоть, вытаскивая из пучка света.
Звуки, запахи, прохлада ветра — всё вернулось. И моё зрение тоже.
— Я не смогу, — на глаза навернулись слёзы.
— Завтра пришлю вам бумаги на подпись, — ответил Михаэль, игнорируя мои возражения. — А деньги можете оставить себе. Продам за символическую сумму.
— Вы не понимаете… — настаивала я. Во мне созрела решимость поговорить открыто. Признаться ему, зачем мне нужна была эта земля.
— Это вы не понимаете, — остановил меня Михаэль. — Вы должны её купить. Так надо.
— Кому надо? — слёзы текли по щекам, и я уже оставила надежду успокоиться. Слишком многое со мной приключилось, и эмоции, наконец, взяли верх.
— Всем. Просто поверьте и не противьтесь. Делайте с землёй всё, что посчитаете нужным. Всё это уже написано.
Спорить и доказывать больше не хотелось. Я чувствовала себя сошкой, не понимающей ничего в происходящем. Земля, демоны, ангелы — мой сюрреалистичный сон. И никакой возможности от него очнуться.
На ватных ногах я вернулась к машине, жестом дала Сабине понять, что мы уезжаем, а потом всю дорогу молчала. Хотелось бы сказать, что размышляла о чём-то — но нет. В голове было пусто, а на сердце лежал камень.
«Как же мне не хватает тебя, Дэй», — всплывало то и дело в мыслях, а потом исчезало в пучине пустоты. Казалось, я заразилась ей в том поле, где звуки и свет исчезали, а жизнь превращалась в иллюзию.
Мы высадили Михаэля возле его дома, а потом зачем-то вернулись в офис, хозяин которого оставил меня одну в Междумирье и исчез. Зачем я туда приехала? Чего добивалась?
Сотрудники встретили меня заинтересованными взглядами. Но я, не дав им возможности наброситься с вопросами о пропавшем господине Реусе, унеслась в его кабинет. Пустой. Неужели теперь так будет всегда?
Присела за свой рабочий стол, включила зачем-то компьютер и подпрыгнула на стуле, когда зазвонил мобильник. Потянулась к нему в надежде увидеть на экране имя возлюбленного. Но вместо него высвечивался неизвестный и в то же время знакомый номер. Я смахнула ползунок влево, отклоняя вызов. Не было никакого желания разговаривать с Амуном. Но демон не сдавался. Мобильный звонил, и звонил, и звонил. Распсиховавшись, я внесла этот номер в чёрный список.
И наступила блаженно-пугающая тишина.
— Чёртов Дэй! — крикнула на весь кабинет. — Ну и провались ты! Трус! — по щекам покатились слёзы. — Почему ты сбежал? — прошептала, упираясь лбом в столешницу.
***
Реус Асмодей
Пустошь. Как та, что когда-то была в моём сердце. В нём тоже царили вечные сумерки и пустота. Прекрасное и ужасное Междумирье. Место, где души ждут своей участи. Не рай и не ад.
Здесь можно найти много разного люда. И каждый поведает диковинную историю своей жизни и смерти. Но больше всего ценятся те, кто прозябает в Междумирье веками. Они собирают истории ушедших и за скромную плату могут поведать многое.
Такую душу я теперь и разыскивал в этих пустошах.
Алиса Леденёва — моя жизнь. Забытая человеческая жизнь. Но что ни сделай — у нас нет счастливого продолжения. Но, может, хоть кто-то сумеет подсказать, как избежать постигшего нас проклятья.
Старикан, к которому меня отправили, живёт за пустошью, в горах. Там, где голые вершины вздымаются в небо. И путь до них не долог и не короток. Он будет длиться ровно столько, сколько должен. Так работают законы Междумирья. Расстояние и время не имеют здесь силы. Всё — каждая песчинка и дуновение ветра — служит цели. И покуда ты не достиг её, тебе предстоит преодолевать.
Но я — достиг. Мне известна моя цель. Я знаю, зачем и кого ищу. Знаю, чего желаю больше всего на свете. И знаю, чем готов за это расплатиться.
Всем.
Если у меня, конечно, осталось хоть что-то ценное.
Этот старикан, которого я ищу, — отшельник. Он собрал слишком много историй и ушёл туда, куда не забираются даже заблудшие души. Спрятался от суеты исканий. Но и там его находят такие, как я. Проклятые. Те, кому даже расстояние играет на руку, обращаясь в ничто. Стоит только выступить в путь — и вот ты уже на вершине.
— Не подходи! — раздался голос из пещеры. Хриплый и усталый. — Я больше не даю советы.
— Я заплачу.
— Глупец. Тебе нечего мне дать, — отозвался старик.
Он был прав. И в то же время ошибался.
— Я демон. И могу дать многое.
— Грязь и страдания — вот, что ты можешь дать.
— А ещё я могу укоротить твоё странствие. Я знаю короткий путь.
— Здесь не принято мухлевать, — в голосе старика слышался укор.
— О мухлеже и не думал. Я могу принести тебе весть от твоего потомка. Передать его прощение. Разве это мухлёж? Всё строго по правилам.
На моё предложение старик молчал. И это молчание мне было знакомо. Так молчат те, кто столкнулся с соблазном. Те, кто борется и вот-вот проиграет битву. Это молчание поражения. За долгие века я слишком хорошо изучил людей.
— Входи, — отозвался старик, наконец. — Я принимаю твою сделку. Какой у тебя вопрос?
— Мне нужно отменить пари на сердце. Так, чтобы ни демон, ни человек — никто не пострадал. Возможно ли это сделать?
Старик сидел на камне спиной ко мне. В полумраке его серый холщовый балахон выглядел грязным, а спутанные волосы, доходившие до поясницы, делали его ещё более жалким и неопрятным.
Услышав мой вопрос, он хмыкнул.
— Всякого повидал я. И таких, как ты, глупцов тоже. Наделают дел, а потом бьются о землю лбами. Молят и плачут. А что слёзы? Что с тех слёз? Это здесь время движется маятником. Хочешь назад, хочешь вперёд. А там утраченного не воротишь. Тебе придётся выбирать.
— Выбирать что?
— Кто из вас проиграет. Хочешь ты. Хочешь она. Но кто-то из вас должен.
— И ради этого я обошёл пол Междумирья? — хотелось сплюнуть на землю от горечи и отвращения. — А если я не выберу? Если не стану?
— Тогда выберут за тебя. С кого-то должны спросить цену. И непременно спросят. Ты зря сюда пришёл. Но раз заключил сделку, то выполни. Принеси мне прощение моего потомка, — старик замолк, а пламя во мне взвилось и начало вырываться наружу. — Хотя постой, — прохрипел старик. — Пари может отмениться, если кто-то возложил на твою пассию обязательства до тебя. Был когда-то один такой случай. Так давно, что я уже и позабыл.
До меня…
— Разве это выход? Где мне место рядом с ней, если отдам её другому? И где тут её спасение? Обязательства перед демоном — прямая дорога в ничто.
— Тут ты сам смотри и решай. И не забудь про свою часть сделки, — напомнил старик.
— Я принесу, что обещал, — бросил я и, отпустив эту ниточку надежды, переместился обратно в Средний мир, расходуя последние силы. Мне нужно было срочно пополнить запас, а потом снова отправиться на поиски. Не может такого быть, чтобы пари было неотменимым. Я должен был попробовать ещё раз, прежде чем сдаться. К тому же свой выбор я уже давно сделал. Мне не о чем было размышлять. Единственное, что не давало покоя, — это надежда изменить судьбу. Вернуть нам утраченное, и хотя бы в этой жизни остаться вместе.
