Он действительно был старейшим из живых абсолютов, поэтому помнил те времена, когда женщин воспринимали без истерического трепета. К нынешнему взаимоотношению полов чёрный трибун относился с замешанным на жалости отвращением, хотя и понимал его логическую обоснованность. Не знавшие женщин мужчины умирали за что-то возвышенно-светлое, а обколотые гормональными стабилизаторами и регенераторами женщины рожали новых воинов. Одного за одним. Даже Императрицу сия участь не миновала; в свои пятьдесят абсолют абсолютов выглядела лет на двести, но зато дала Империи восемнадцать сыновей и двух дочерей. Подавала пример подданным. Когда успевала управлять государством — не понятно, но успевала, и тут даже циничному сыну Тора нечего было возразить. Императрицу он уважал без дураков и не по указке, а совершенно искренне. Хотя и называл порой в лицо «шкодной девчонкой». По старой привычке.
Разговор на этом затих, Наказатели молча углубились в работу.
Долгих жизней абсолютов, — а они без всяких поддерживающих и регенерационных средств могли дожить лет до пятисот, — вполне хватало на освоение не только человеческих технологий, но и достижений науки Иных. В той мере, в которой это было возможно для человеческой логики и восприятия.
База принадлежала хильтонцам, и именно они сегодня противостояли элитным подразделениям космодесанта второго легиона. Этот водоплавающий вид, родственный головоногим моллюскам, изначально по непонятной причине лютой ненавистью возненавидел человечество. Что было вдвойне странно, потому что с человекоподобными циаматами они вполне ладили. Но в самом начале войны людям было не до выяснения мотивов, выжить бы; а потом война пошла на уничтожение, и о причинах агрессии Альянса вовсе перестали задумываться.
Однако, судя по полученным данным, база была построена циаматами и для циаматов. Да оно и не удивительно, ведь именно эти гуманоиды вторглись в систему Ириды и захватили Скальд. Дальнейшее изучение содержимого компьютеров (примитивных, кремниевых, как с брезгливой миной прокомментировал хинду) дало странный результат. Лет пять назад по летосчислению Терры эту базу (видимо, вместе с планетой) циаматы отдали хильтонцам, не оставив никакой информации по лаборатории и её содержимому.
Как не поленились проверить Наказатели, содержимого, кроме контейнера со спящей женщиной, не было, и остальную часть оборудования всё-таки вывезли. Если верить новым записям, моллюски в наследии товарищей ничего не трогали, лабораторию почти забросили, и разве что порой стирали пыль. Из интересного нашлись только некоторые расчёты местного значения; хильтонцы планировали обустроить планету под себя, и вели предварительные исследования с целью последующего формирования покрывающего всю поверхность мелкого океана, как на Хильте. А женщина, — привет от циаматов, — так и пролежала в этом колпаке все пять лет. Как туда попала, зачем — неясно.
Специализирующийся именно на технике и психологии Иных (это интересовало сына Шивы гораздо сильнее, чем война) Синг всё же нарыл следы обучающих программ, но как, чему и для чего учили женщину, было непонятно.
— Придётся разбираться головастикам, — разведя руками, заключил он, расписываясь в собственном бессилии.
— Значит, я вскрываю банку, да пошли, — кивнул Ульвар, примериваясь к контейнеру.
— Осторожнее, там стекло упрочнённое… было, — Наказатель расплылся в насмешливой улыбке, наблюдая, как командир пальцами крошит сверхпрочный пластик будто свежее печенье. — Каждый раз удивляюсь, как легко у тебя получается ломать неломаемое.
— Будешь разговаривать, впихну тебе куда-нибудь что-нибудь невпихуемое, — без фантазии огрызнулся Ульвар, бесцеремонно закидывая так и не проснувшуюся женщину на плечо.
— Хм. Может, ты её во что-нибудь завернёшь? Спору нет, очень похоже на иллюстрацию к какому-нибудь древнему мифу, и это украшение на твоём плече выглядит впечатляюще. Но мы, кажется, недавно разговаривали про секретность? — с иронией уточнил Синг.
— И во что её заворачивать? Кожух с компьютера снять? Или ты мне предлагаешь ради неё раздеться? — раздражённо фыркнул Ульвар. — Я пока ещё в своём уме, и не собираюсь снимать доспехи на потенциально враждебной планете.
— Да, извини, погорячился, — смущённо хмыкнул хинду. — Но ведь надо же как-то…
— Мой планетарник на подлёте, заберёт нас прямо из люка.
— А кто систему дозачищать будет? Определились, наконец? — уточнил Синг, направляясь к выходу.
— Вроде бы, девятый легион «Чончон», гвардия. Их где-то в этом секторе планируют размещать в перспективе. Эти всё зачистят, — с нехарактерной дружелюбной насмешкой резюмировал норманн.
Тот факт, что люди мало интересовались причинами, побудившими Альянс к агрессии, совершенно не означал, что они не брали пленных. Брали, ещё как; разведку, в том числе и посредством допросов «языков», никто ещё не отменил. Другое дело, за редким исключением этих пленных долго не хранили. Второй легион («сияющий», «орденоносный», «легендарный» и «безжалостный», нужное подчеркнуть) в последнем (редкости исключений) особенно отличался. Космодесант всю интересующую информацию выбивал на месте, после чего языка расстреливали на том же месте, невзирая на ценность полученных сведений.
Но положенный вспомогательный штат персонала на флагмане присутствовал, пусть подавляющую часть времени он скучал и занимался своими делами. Кроме того, имелось всё необходимое оборудование для содержания пленных любого вида, для ведения дознания с пленными любого вида, а также для проведения в случае необходимости над этими самыми пленными некоторых экспериментов. Последний обитатель карцера трагически скончался почти полгода назад. Ясное дело, лабораторные работники бегали от радости по потолку, когда с ними с планеты связался сам чёрный трибун и объявил, что везёт ценный образец для экспериментов.
Так что небольшой планетарник трибуна в ангаре встречала целая делегация едва ли не с песнями и плясками. Люди соскучились по своей работе. Бездельничать, конечно, порой интересно, но и это со временем надоедает. Особенно учитывая, что на флагмане легиона Гамаюн, «Северном ветре», собрались действительно талантливые специалисты.
Ступивший на палубу «Северного ветра» первым Синг сын Шивы при виде ринувшейся навстречу толпы от неожиданности едва не шарахнулся назад, но вовремя взял себя в руки. Тем более, сзади грохотал по трапу титанидовыми подошвами чёрный трибун, и если бы Синг закатился ему под ноги, об общении с Ульваром на равных можно было забыть лет на десять. Молодой хинду слишком долго добивался признания за собой права голоса, и позволить себе потерять всё это по нелепой случайности он не мог.
