— И в чем же подвох? — интересуюсь.
— Подвох?
— У них столько достоинств, что без него просто не обойтись.
— Ах это, — усмехнулся Князь. — Морского дракона трудно добыть. Это хитрые и умные животные. Они живут в толще воды и еще лучше, если сверху это не вода, а несколько локтей льда. И одна такая броня делается пять лет.
— Много. А как тогда делаются эти бусины, если панцирь ничем не взять?
— Профессиональный секрет, принцесса.
— Понятно, — вздохнула я. Бок уже не болел, просто тупо ныл иногда, когда сани подпрыгивали или резко вихляли. Северин теперь постоянно ехал рядом со мной. — А почему на нас напали? И без того не отличающиеся пухлостью губы сжались в полоску.
— Не думай об этом. И лучше не вспоминай ненароком, вдруг вернуться. Ясно. Это тоже 'профессиональный секрет'.
— Хорошо. Мне бы… хотелось узнать побольше о ваших обычаях. Хотя бы о самых основных.
— А я все ждал, когда же ты спросишь, — Князь потрепал свою кобылку по шее, искоса глянув в мою сторону. — Первое и самое главное: не выводи никого из себя.
Особенно женщин, у которых на руках много браслетов. У нас женщин уважают больше чем у вас. Почти все они воительницы, так что сама понимаешь.
— Воительницы? Но ведь это… неправильно. Как такое хрупкое существо может… убивать? Меня учили, что удел женщины до и семья. Цель ее жизни родить и воспитать достойных детей.
— С чего ты взяла, что тебя учили правильно, а меня нет?
— Так природой заведено!
— А еще в природе чаще самка выбирает себе пару. А люди с чего-то решили торговать дочерьми словно товаром.
— Никто никем не торгует! — возмутилась я и подавила совсем уж детское желание стукнуть кулаком по шкурам, которыми были укрыты сани.
— Да? — княжьи глаза ехидно сверкнули. — А тебя разве не продали, пусть и за спокойствие всего народа? Скажешь, нет?
— Нет! — голос дрогнул. Чего уж скрывать я понимала его правоту. Только согласиться с ней значит смириться и принять такое положение вещей. Этого делать не хотелось. — Политический брак не торговля. Это взаимовыгодный союз, от которого каждая сторона получает то, что ей нужно.
— Не стану спорить. Он невыносим! С этим чел… северянином невозможно разговаривать!
Следующие четыре дня прошли в тишине и спокойствии. Никто на нас не нападал, погода радовала относительной мягкостью. Мой бок поджил и почти не беспокоил. Зато изрядно смущал ежевечерний его осмотр Князем. Да и вообще Северин стал относиться ко мне как… ну вот как я к своей косе: не доглядишь, рассыплется по волоску. Осознал, что я действительно в этой ситуации абсолютно беспомощна? Возможно. Хотя я сильно сомневаюсь, что раньше он этого не понимал. Скорее всего, просто прочувствовал до конца ту ответственность, что сам взвалил себе на плечи. Вряд ли конечно это улучшит наши отношения… Хотя сейчас мне не на что жаловаться. А вот что будет потом? В его стране, среди его народа? Когда он увидит что взял в жены не красавицу с удивительными глазами, а непонятно кого? Многие мужчины, а особенно воины презирают уродства и увечья… И Князь как мне кажется больше всего на свете ненавидит слабость. Слабость других людей в том числе. Самое время об этом думать: шесть дней дороги позади, осталось, по словам северян, еще четыре до границы северных земель. И еще несколько дней по владениям Князя, но там уже безопасно, там можно ночевать в тавернах на постоялых дворах… Там его вотчина. Его дом.
— Княжна, — к саням с другой стороны от Северина подъехал Сарон. Все эти дни он обучал меня северному языку, лларен, и я, не будучи совсем глупой не показывала скольких успехов добилась. Хорошая память и внимательность во дворце залог долгой жизни. А уж чужие языки мне всегда давались легко. — Хотите посмотреть на тиату? Тиату, это, как я уже знала, какие-то особенные птицы. Их пухом тут набивали одеяла, а перьями — подушки и матрасы. Латъер еще говорил, что у них очень вкусное мясо, хотя и жесткое.
— Да, — ответила я. Парень ткнул пальцем в небо. Однако сколько я ни пыталась что-то там рассмотреть у меня не вышло, возможно, из-за солнца невыносимо слепившего глаза и отражавшегося в снегу.
— Ронэ, подал голос Северин. — У людей зрение слабее, чем у нас, они не привыкли видеть яркость солнечных лучей. Лазорь можешь не стараться, все равно ничего не заметишь. Не расстраивайся, приедем, я покажу тебе этих чудных птичек.
— Что вы, я и не думала расстраиваться, — улыбнулась, бережно складывая в шкатулку памяти сказанные Князем слова. Зрение значит лучше… что ж пригодиться рано или поздно.
— Жалко, — виновато вздохнул Сарон. — Я вас порадовать хотел… Может тогда вы мне что-нибудь расскажите? Из ваших… как бы это сказать… сказаний? Сказок?
— Хорошо, — легко согласилась я. Не в первый раз он меня просят что-либо рассказать и обычно вокруг меня собирается весь отряд. Ярое солнце, небо почти без облаков, все это радовало, заставляло расслабиться. Только Князь ходил с утра хмурый, словно что-то предчувствовал. А мы совсем не ожидали нападения… Они появились внезапно. Из ниоткуда, соткались черными тенями… Очень походили на сальвир, но одновременно были совсем другими: темными клоками тумана с горящими изумрудами глаз.
— Берегите княжну! — рявкнул Князь и так ткнул пятками в бока своей кобылицы что она захрипела и встала на дыбы. Тени бросились к нему. Горло сковало страхом… я видела как один из северян бросился к тени и та одним махом разрубила его пополам. Яркая кровь окрасила белоснежный блестящий снег… Нервы возницы сдали, он поддал вожжами и испуганные лошади рванулись веред, прочь от страшных существ, но и от Князя с воинами тоже. Я извернувшись на санях обернулась успев заметить как замертво пал еще один северянин, как закричал страшно Ронэ глядя на покатившуюся прочь руку… Тошнота рванулась в горло, и я еле успела перегнуться через бортик и сдвинуть с лица шарф, как меня вывернуло наизнанку. Когда я наконец-то смогла вернуться в сидячее положение, отряда не было видно даже на горизонте. Сани неслись с такой скоростью, будто лошади твердо вознамерились загнать себя до смерти. Вокруг уже был редкий еловый лес, и мчаться по нему безумие! Лошади ведь в любой момент могут споткнуться, врезаться… Возница сидел неподвижно, сгорбленный. Я окликнула его — не отозвался.
Пришлось ползти по саням и трясти за плечо. Твердое, напряженное, окаменевшее… Что такое? Я развернула и задохнулась от ужаса: перекошенное ужасом лицо застывшие навыкате мутные глаза… Он уже давно мертв! Что было сил толкнула руками, и тело вывалилось из саней, но одеревеневшие навсегда пальцы так и не выпустили вожжи! Лошади от внезапного рывка сбились с шага, одна, как я и боялась, запнулась о что-то, заорала дурным голосом… Сани врезались в них, перевернулись, и я совсем потерялась от удара о жесткий наст. … Где-то совсем рядом громко ржала-плакала от боли лошадь. Нечто тяжелое давило на меня еле давая вздохнуть… Выбравшись, наконец, из под саней, тут же кинулась к бедной лошадке. Ей повезло больше сотоварки, которой перевернувшиеся сани переломали спину и шею. Но бедняжка сломала ногу и теперь прыгала на здоровых трех пытаясь сбросить упряжь. Увидев меня она потянулась, ткнулась мордой в мое плечо и снова заплакала, да так жалобно, что устоять и не помочь я просто не смогла. Разбираться со всеми этими ремешками не было времени, я просто достала из сапожка нож (всегда ношу с собой) и перерезала те которые крепились непосредственно к самой лошади. Потом взяла ее за узду и потянула за собой. Лошадь стонала, но прыгала. Значит нужно избегать сугробов, из которых она может не выбраться. Придется идти под деревьями… но куда идти? Весь ужас ситуации дошел до меня только сейчас. Одна, непонятно где… Осмотревшись чуть не разревелась: труп лошади сломанные сани валяющиеся тут и там мешки с моим приданным… Солнце, стремящееся к закату, ведь зимой темнеет очень рано. Белая красавица, тяжело дыша, преданно смотрела на меня. Наивная лошадь искренне верила, что человек всегда сможет ее спасти…
