Касание тёплых шершавых ладоней возбуждало и уносило сознание куда-то далеко… Руки скользили по всему телу, нажимая и поглаживая в таких местах, где было наиболее приятно их ощущать. И его нога, раздвинувшая мои колени, тоже мне понравилась — уверенная такая нога, знающая, что она делает и куда движется. Все эти мысли проносились в голове, подобно лёгкому ветру с полей, который несётся на всех парах, а прямо перед домом притормаживает и уходит в крутой вираж. Так и я: позволила мыслям вжикнуть и улететь прочь, отдавшись на волю нежных незнакомых рук мужа. А он был опытен в ласках, настойчив, убедителен. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы приручить моё настороженное тело. Оно стало податливым, послушным, даже жаждущим. Я ждала самого главного, но уже почти не боялась…
Ромео раскрыл мои ноги, словно книжные страницы, и мне показалось, что он вдохнул мой запах. Готовая смутиться, снова дёрнулась, а он не позволил, придержал бёдра и, лизнув палец, коснулся того самого места, которое я ласкала наедине с собой, ночью в своей кровати. Теперь это было совершенно по-другому. Вместо мягко нарастающего удовольствия меня словно пронизало током чистейшего наслаждения. Ромео знал, куда надавить и как погладить… Сначала пальцами, а потом и языком он заставил меня стонать и выгибаться дугой. Так странно было чувствовать, как кто-то другой будит в тебе океан страсти, да так, как у тебя самой никогда не получалось… Так странно было бояться и ждать, замирая дыхание, когда же свершится ритуал посвящения девушки в женщину.
Палец мягко проник в узкую дырочку, скользкую от сочившейся смазки, но я отметила это только галочкой на краю сознания, которое уже потихонечку впадало в состояние тихого кайфа. Да, давай, ещё, ещё немного… Я уже умоляла про себя, чтобы он сделал это как можно быстрее, но Ромео, словно издеваясь, остановился. Палец замер внутри, и только горячий и влажный язык лизал найденную конфетку. Приподнявшись на локтях, я взглянула на Хортова сквозь пелену собственных растрёпанных ощущений и вдруг застыла.
Из моего лона на живот полз нескончаемый завиток зелёного узора, превращаясь в рисунок ползучего растения, на стеблях которого расцветали лиловые колокольчики с жёлтыми серединками. Как маленькие лианы, завитки оплетали моё тело, бёдра, ноги, а с них карабкались по плечам Ромео, по шее, исчезая в волосах. Как живые! Что за колдовские узоры? К проклятью они не имеют ни малейшего отношения, иначе мама рассказала бы мне об этом! Что ещё наделал оборотень, чтобы мы вдвоём зацвели такой странной татуировкой?
Страсть, наслаждение и иже с ними улетучились в одно мгновение. Мне стало не по себе, и я позвала Ромео:
— Хортов! Что это?
— Где? — он поднял голову, глядя на меня отвлечённым взглядом — видно, всё ещё пребывал мыслями у меня между ног.
— Ну вот же, — я пальцем ткнула в свой живот, а потом в его плечо. — Что это значит? Это у вас такой ритуал?
Я почему-то была уверена в ответе, но решила подождать реакции Ромео. Она не заставила себя ждать. Мой благоверный тоже застыл, а потом отшатнулся от меня, как будто я была заразной, и принялся с воплями смахивать рисованный узор с кожи. Естественно, это сделать ему не удалось. Тогда он зарычал на меня:
— Что ты сделала со мной, ведьма?!
— Абсолютно ничего! — обиделась я, рассматривая занятный узор. Где-то я его видела… Этот цветок…
— Врёшь ты всё! Убирай немедленно свои колдовские татушки!
— Это не я!
— А кто ещё?
— Мало ли… — пробурчала я. — Чуть что не так, сразу ведьма виновата… Я, может, понятия не имею, откуда взялись данные художества!
Ромео снова выдал парочку совершенно не литературных фраз, упомянув и мою мать, и отца, и тёток по женской линии. Его слова были очень обидными, но я проглотила их, решив, что он просто напуган и поэтому не отвечает за себя. Сама в таком же состоянии. Что же это за фигня такая, а главное, как её убрать? Не ходить же разрисованными до конца жизни!
Ромео взлохматил волосы пятернёй и решительно заявил:
— Я пошёл в душ! Попробую смыть.
— Погоди минутку, — остановила я мужа. — Кажется, уже бледнее становится.
Узор и правда исчезал. Медленно, но уверенно. Как будто растворялся в коже. А я вспомнила, как называется цветок. Иван-да-Марья. Его собирали в Купальскую ночь, сушили и клали под подушку, чтобы найти свою единственную и настоящую любовь.
К чему бы вдруг именно этот цветок появился на нашей с Ромео коже?
Хортов всё-таки сходил в ванную, полюбовался на бледнеющий узор татуировки и вернулся с таким видом, будто я зарезала всю его семью:
— У меня из-за твоих выкрутасов с цветочками весь настрой сбился… А нам надо сегодня закончить начатое!
— Маленькое «а»: я тут ни при чём, — вежливо ответила я, стряхивая с постели начинающие увядать лепестки. — Маленькое «б»: не вижу причин так сильно спешить. Маленькое «с»: я могу войти в твоё положение, только что делать не знаю.
— Что делать, что делать… Помочь моему боевому другу воспрянуть духом!
Как можно было ответить на такое игривое предложение? Только фейспалмом. Но Ромео уже был на кровати, рядом со мной, вытащив из трусов своего обмякшего боевого друга. Знала бы я, как к нему подступиться… Нет, конечно, с девочками мы пару раз смотрели фильмы Х, и член я уже видела, правда, не вживую и не так близко… Но одно дело — порнушка, а другое — вот так сразу взять и…
Хортов направил мою руку в нужном направлении, даже показал технику движений. Ничего особенно сложного в ней не было, мне даже понравилось, но только особых успехов это не принесло. Тогда Ромео прилёг рядом со мной, целуя в губы, одной рукой снова начал массировать мой клитор, а другой — своего боевого друга…
Через час лично мне надоели эти поигрушки, и я решительно встала:
— Ты как хочешь, а я в душ и спать. Совершенно очевидно, что сегодня мы не консуммируем наш брак.
— У меня из-за тебя будет психологическая травма! — с безнадёжностью в голосе бросил мне вслед Ромео. — А потом и физическая — когда отец меня убьёт!
— Ничего, утро вечера мудренее, — беспечно отозвалась я уже из ванной. Пустив воду и встав под тугие струйки душа, с удовольствием подумала, что мой «шам-шам» останется со мной ещё на день. Или на два. А Хортовым поделом. Развели тут, понимаешь, феодальные порядки! Трусы! Большие грозные барсики испугались одну маленькую рыженькую ведьмочку…
Когда я вышла из ванной, смыв с кожи усталость свадебного дня, то нашла Ромео допивающим шампанское. Вид у моего благоверного был задумчиво-хмурый. Он глянул на меня, словно оценивая какую-то идею, вероятно, родившуюся в голове, потом внезапно просветлел лицом и бесцеремонно повалил меня на кровать. Не успела я и ахнуть, как он схватил со столика булавку, которой к скатерти было пришпилено розовое пожелание счастья молодым, и, почти не целясь, ткнул мне в палец. Возмущённая подобным вероломством, я заорала, но Хортов закрыл мне рот ладонью:
— Ты с ума сошла? Сейчас все сбегутся!
— А чего ты… — жалобно промычала я, мотая головой. На пальце выступила большая круглая капля крови. Ромео с силой сдавил палец, сцеживая кровь на простыню. Тёмно-розовое пятно медленно расплывалось по белому шёлку. Я смотрела на него, морщась, и внезапно поняла хитрый план. Вот же жук мой муж! Решил папу Витольда обмануть! Только не пройдёт эта затея. Кровь из пальца и из разорванной плевы наверняка различаются по запаху.
Когда я озвучила данную проблему, Ромео посмотрел на меня, как на врага народа, но таки задумался. Ему потребовалось пару минут, чтобы найти решение. Я даже видела, как на красивом лице с нахмуренными бровями отщёлкивались комбинации — эта не пойдёт, эта тоже… Наконец Хортов рывком поднял меня с кровати и, как куклу, усадил на диванчик. Я не возмущалась — мне даже стало интересно, что он придумал. Мелькнула мысль, что, пожалуй, буду его немного уважать, если с честью выйдет из такого интересного положения.
Ромео сдёрнул с кровати простыню, а потом принялся с треском рвать её на части, освобождая квадрат размером с полотенце. На нём, как на флаге Японии, красовалось кровавое пятнышко. Присев передо мной, муж с ухмылкой велел:
