Но о покое остаётся только мечтать.
Не успеваю я выйти из дома, как ко мне подлетает девушка с микрофоном. Позади неё топчутся блондин с фотоаппаратом и брюнет с камерой.
— Сонорина Лэй, ответьте, пожалуйста: как вы чувствуете себя в новом статусе? Каково это быть невестой Ксанора Хороса? Он хорошо относится к вашему ребёнку?
На секунду или две я впадаю в ступор, но когда фотографировать начинают уже Литу, подхватываю дочку на руки и, нервно отчеканив:
— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — скрываюсь в Орион Плаза.
Йорги… Ну вот и погуляли.
До самого вечера сижу в квартире, хоть и понимаю, что прятаться в четырёх стенах — не выход. Я хочу выходить на улицу, не опасаясь, что откуда-нибудь из угла меня сфотографируют, или что из кустов выскочит ретивая журналистка и начнёт забрасывать меня вопросами о личной жизни, которая до недавнего времени никого не интересовала, и меня это более чем устраивало!
Дина сегодня похожа на ту самую журналистку, вопросы из неё так и сыплются. Ей хочется знать в мельчайших подробностях, как я дошла до жизни такой, что стала невестой Ксанора Хороса, а мне совсем не хочется вспоминать о вчерашнем вечере. И вообще, мне нужно морально настраиваться на сегодняшний.
Ужин с новоиспечёнными почти родственниками… Надеюсь, Гаранор уже успокоился, потому что, если нет, ничем хорошим наше двойное свидание точно не закончится.
Воспользовавшись предлогом, что мне пора собираться, я сбегаю от словоохотливой Дины в ванную, где долго принимаю душ, потом медленно сушу волосы и ещё медленнее их выпрямляю. Опять же чтобы не возвращаться к любознательной няне.
Одеваюсь просто, в джинсы и свободный свитер. Волосы оставляю распущенными, минимум макияжа. Из украшений только обручальное кольцо — вчерашний подарок. Мне нравится на него смотреть, нравится любоваться этим украшением, но оно продолжает мне мешать, и я ничего не могу с этим поделать.
Возможно, со временем привыкну. Ну или Ксанор, после того как откроется правда, скажет, что больше знать меня не желает, и проблема с журналистами решится сама собой.
Вот такая я позитивная фея. Нахожу плюсики даже там, где их, по идее, быть не должно.
Около восьми меня забирает водитель Хоросов. Ксанор ещё днём написал, что у него на работе какой-то аврал, и предупредил, что за мной залетит Эстебан. Когда в квартиру поступает вызов, и на экране появляется уже знакомое лицо водителя (именно он первый раз отвозил меня в эту квартиру), я поднимаюсь на крышу.
— Сонорина Лэй, прошу. — Шофёр протягивает мне руку и помогает устроиться в аэрокаре.
И меня накрывает. Ароматом пряного с лёгкой горчинкой одеколона, как будто въевшегося в кожаные сиденья салона. К нему примешиваются едва уловимые нотки дыма — наверное, он курит в этой машине… Провожу ладонями по гладкой коже, представляя, как он сидит, расслабленно откинувшись на широкую спинку. Как смотрит в окно, думая о чём-то своём, или скользит взглядом по экрану сейта, опять же о чём-то думая (мужчины вроде Гаранора Хороса просто не умеют не думать). Например, о работе или…
Обо мне.
Первое, что замечаю, — у меня сбивается дыхание. Второе — горячая дрожь бежит по телу, и я почти чувствую его прикосновения. Они кажутся настолько реальными, что даже не сразу удаётся понять: всё это рисует моя воспалённая фантазия. Его нет рядом — хвала за это богам. Его нет в машине…
…но он будет на сегодняшнем ужине.
Кое-как справившись с неожиданным обострением, прошу Эстебана включить какую-нибудь музыку и приоткрываю окно. Уж лучше чувствовать холод, чем слышать аромат, от которого у меня происходит замыкание в мозгах.
— Не простудитесь? — участливо интересуется водитель.
— Нет, спасибо, всё хорошо.
Хотя на самом деле ничего хорошего, и я понимаю, что пережить этот вечер будет непросто.
В холле меня встречает Фелисия. Обнимает и улыбается, просит служанку забрать у меня куртку и ведёт в гостиную. Это моё третье посещение дома чудовищ, ну то есть дома Ксанора и чудовища. Первые два оставили неизгладимый след в моей душе и воспоминания, с которыми ещё нескоро удастся расстаться. О том, какие воспоминания останутся после третьего, мне даже подумать страшно.
— Наши мужчины немного задерживаются, поэтому предлагаю пока что выпить по бокальчику шнайса. — Фелисия проводит меня в гостиную, в ту самую, где я совершила свою первую ошибку (пыталась воздействовать на её эмоции), повлёкшую за собой все остальные. — Или, может, вина? Ну или чего-то покрепче. Судя по выражению твоего лица, немного сильры тебе точно не повредит.
— Буду благодарна за вино, — киваю невесте мужчины, который не покидал мои мысли всё то время, пока я сюда летела, и понимаю, что обострение продолжает обостряться.
И мне это совсем не нравится.
— Рассказывай, что случилось. — Фелисия протягивает мне вино и устраивается в кресле с бокалом более крепкого напитка.
Я делаю небольшой глоток, наслаждаясь царящим вокруг полумраком и терпким вкусом красного полусладкого. Вот о нём и буду думать. О вине, о полумраке, который, хвала богам, скрадывает мой румянец. Щёки горят, и я готова поклясться, что его величество где-то рядом. Нет, я не Тёмная, просто знаю, что он близко.
И от этой уверенности у меня волосы на голове уже готовы шевелиться.
— Меня сегодня подкараулили журналисты, когда я пыталась погулять с Литой.
Фелисия понимающе кивает:
— Первое время так и будет. Меня они до сих пор караулят.
— Как ты это терпишь? Это ведь так напрягает.
Сольт пожимает плечами:
— Я уже привыкла. Я ведь и до того, как начала встречаться с Гаранором, часто попадала под прицел журналистов.
Встречаться. С Гаранором. Они ведь вместе уже два года… Нет, всё-таки надо было брать сильру. С этой мыслью я опрокидываю в себя вино и слышу:
— Поговори с Ксанором, он что-нибудь придумает.
Да, поговорить нам точно не помешает. И не только о докучливых папарацци.
— В конце концов, именно из-за него ты оказалась в таком положении.
— В каком именно положении оказалась моя невеста?
Тёмные появляются почти бесшумно. Так, как умеют только они. Чувствую, как ладонь младшего Хороса ложится мне на плечо, даже через толстую вязку свитера согревая кожу. Чувствую взгляд старшего, скользящий по моему профилю, обжигающий даже на расстоянии. С силой закусив губу, я оборачиваюсь, понимая, что не посмотреть на него просто не смогу.
— Элению сегодня осаждали журналисты, — отвечает Фелисия.
— Разберёмся, — обещает Ксанор и, наклонившись, касается губами уголка моих губ.
Гаранор стоит в дверях, спрятав руки в карманах брюк, и смотрит на меня так, словно рядом со мной нет его брата, и это не его невеста, поставив бокал, подходит к нему и прижимается к его плечу. Фелисии он дарит рассеянную улыбку, на миг касается её руки и говорит:
— Ужин уже подан. Предлагаю перебраться в столовую.
— Мм… ужин — заветное слово. Я голоден как йорг! — Ксанор берёт меня за руку, переплетая наши пальцы, и увлекает за собой в коридор.
Хорошо, что его брат уже вышел, потому что пройти мимо него, хотя бы на секунду почувствовав его рядом, было бы сродни пытке. Правда, избежав одной пытки, я тут же подвергаюсь другой. В столовой, выполненной в пастельных тонах, его величество садится напротив меня, и мне так и хочется сказать, чтобы скорее подавали десерт.
Но начинают, как это водится, с закусок. К тому моменту, как мы доберёмся до сладкого, боюсь, обострение уже устанет обостряться, и у меня ум окончательно зайдёт за разум.
А мне ведь ещё сегодня нужно будет улучить момент, чтобы остаться с Хоросом наедине и поговорить. А потом, если Гаранор проявит благоразумие и согласится расторгнуть наше тайное соглашение, нужно будет ещё и говорить с Ксанором. Объясняться, извиняться и надеяться на чудо.
Боги, пусть скорее наступит завтрашнее утро!
— Красивое кольцо, — голос высшего отвлекает меня от тревожных мыслей, и мне приходится поднять на него взгляд. — Уже привыкли к нему?
