делом я проверила смс-сообщения, но всё, что я увидела, это НЕТ СИГНАЛА.
«Ну и цивилизация», — подумала я. К тому же в моей голове всплыла пугающая реплика из одного фильма: «Никто не услышит твой крик».Но я отбросила все это в дальний угол своего сознания и выглянула в окно. На улице было тихо и прекрасно. Небо заливалось рассветным румянцем, бледно-серый туман окутывал сарай, поля и сады. Я ожидала увидеть оленя или, может быть, единорога, рысцой возвращающегося домой после тяжелой ночи. Но увидела только каких-то птиц.
Мне стало холодно, и я юркнула обратно под одеяла.
Я слишком стеснялась, чтобы выйти из комнаты, так что осталась там и думала о своем старом родном доме, который, к сожалению, напоминал мне Давину Дьяболику, которая высасывала душу моего отца через его... ну, вы сами знаете что. Позже она залетела, а когда родит, Лия и я собираемся называть ребенка Дамиан, даже если это будет девочка.
Если верить моей лучше подруге Лие, то ДД хотела отравить меня и наблюдать, как я медленно чернею и разбухаю как свинья, а потом умираю в агонии. Но, полагаю, ее план провалился, когда я отказалась что-либо есть. В конце концов, она отправила меня жить как можно дальше от дома в компанию родственников, которых я никогда не видела, в то время как она, папа и их новая игрушка будут жить счастливо. Если бы она обратила хоть малейшее внимание на то, как справляются другие мачехи, то была бы оценена Большим Жирным Нулем.
Прежде чем я успела привести себя в порядок, я услышала едва слышный скрип двери. Это снова была Пайпер. Она заглянула в комнату и взвизгнула, как радостная мышка, увидев, что я проснулась. Девочка спросила, не желаю ли я чаю.
— Да, — приняла предложение я. — Спасибо, — я старалась быть вежливой с Пайпер, потому что она мне понравилась еще вчера вечером.
Девочка мгновенно кинулась на кухню.
Я снова подошла к окну и выглянула наружу: туман уже рассеялся, и все вокруг зеленело. Я оделась и, по пути забредя в пару прехорошеньких комнат, нашла кухню. Айзек и Эдмунд были уже там, поедая тосты с джемом, а Пайпер делала мне чай, выглядя обеспокоенной, что я выбралась из кровати и сама пришла за ним. В Нью-Йорке девятилетние девочки такими вещами не занимаются, а ждут, когда взрослые сделают это для них, так что я была весьма впечатлена ее трепетным отношением ко мне. Однако в то же время меня посетила мысль, не умерла ли старая добрая тетя Пенн, а окружающие просто не знали, как мне это сказать.
— Мама работала всю ночь, — сказал Эдмунд. — Она спит, но появится здесь к обеду. Тогда ты ее и увидишь.
— Спасибо за информацию, — ответила я.
Пока я допивала чай, Пайпер неловко шаталась вокруг, явно желая сказать что-то. Поглядывая на Эдмунда и Айзека, она, наконец, произнесла:
— Пожалуйста, пойдем в ангар, Дейзи.
И это «пожалуйста» звучало больше не как просьба, а как команда. Затем она посмотрела на братьев, как будто говоря «Я просто не могу держаться!». Когда я встала, чтобы пойти с Пайпер, она поступила очень мило, взяв меня за руку, мне даже захотелось ее обнять, особенно с тех пор, как Быть Милой с Дейзи не было чьим-либо хобби.
В ангаре, который хоть и пах животными, но не слишком неприятно, она показала мне крошечную черно-белую козу с квадратными глазами и маленькими обрубленными рожками и звоночком на красном ошейнике. Пайпер сказала, что ее зовут Динь и это была ее коза, но я могла взять ее себе, если захочу. Затем я обняла ее, ведь Пайпер и красивая козочка были одинаково очень милы.
Потом она показала мне стадо овец с длинной запутанной шерстью и нескольких курочек, которые высиживали голубые яйца. Она нашла в соломе одно, еще теплое, и дала его мне. Хоть я и не знала, что делать с яйцом прямо из куриного зада, это тоже было мило.
Скорей бы рассказать Лии об этом месте.
Спустя какое-то время я почувствовала себя довольно уставшей и сказала Пайпер, что мне нужно ненадолго прилечь отдохнуть. Она нахмурилась:
— Тебе надо поесть, ты выглядишь слишком худой.
— Боже, Пайпер не начинай, это всего лишь смена часовых поясов.
Она выглядела расстроенной, но, Господи, это одна из тех избитых фраз, которую я не хотела бы услышать от едва знакомого человека.
Когда я проснулась, на кухне стоял суп с сыром, лежала большая буханка хлеба, и тетя Пенн стояла рядом со столом. Заметив, что я вошла, она подошла и обняла меня, посмотрела на мое лицо и просто сказала:
— Элизабет.
И произнесла она так, словно это был конец предложения, но потом продолжила:
— Ты похожа на свою мать.
Очевидно, она преувеличивала, ведь мама была красивой, а вот я нет. У тети Пенн были те же глаза, что и у Пайпер, серьезные и словно наблюдающие за тобой. Когда мы сели ужинать, она не налила мне суп или что-нибудь еще, а просто сказала:
— Пожалуйста, Дейзи, угощайся, бери что хочешь.
Я рассказала всем о папе, Давине Дьяволице и Дамиане, отродье сатаны, они все смеялись, но можно сказать, им было жаль меня. Тетя Пенн сказала:
— Что ж, их потеря — наша выгода.
Это было приятно, даже если она и была просто вежлива.
