выкрикнула она.
Тот, второй волк застыл, повернув массивную морду на звук девичьего голоса. Руфина знала, что длинные рыжие пряди плотно опутали ее тело, закрывая от жадных, одичавших, безумных глаз. Ей нужно бы убежать от него, но ноги сделались ватными.
Руфина точно под гипнозом смотрела в желтые глаза хищника, в которых плескался огонь, сродни адскому пеклу. Пламя бушевало, выжигая все ее мысли.
Отец резко перекинулся и уже держал противника своими ручищами, обхватив за огромную шею.
Руфина не слышала, но видела, как шевелятся губы отца. Он говорил с волком? Слов не разобрать! Но, кажется, они проникали в сознание незнакомца.
Облизнув острые клыки, волк негромко заскулил. И отец тут же разжал руки, освобождая проигравшего соперника.
Проиграл ли?
Почему-то Руфина не сомневалась, что волк поддался ее отцу. Подчинился.
Фина нырнула в домик за одеждой. Торопливо натянув свитер и впрыгнув в джинсы, девушка вернулась на крыльцо.
Волка уже не было.
Освальд Кьелл о чем-то негромко переговаривался с Людвигом и Тео, надевая протянутую другом одежду. И стоило Фине приблизиться, как папа замолчал и ободряюще улыбнулся.
— Ну, что, малышка, проголодалась? Здесь на ужин подают вкуснейшее жаркое, которое я когда-либо ел, — легко и весело проговорил отец, а Фина прищурилась.
— Па! Ты только что дрался с волком! Какой может быть ужин??? — воскликнула девушка.
Отец, улыбаясь, подхватил волчицу под локоток и отвел обратно к крыльцу.
— Значит, так, дочь, — негромко, но весьма серьезно проговорил папа, — пока ты не обживешься здесь, никаких оборотов. Ясно? Ходишь, учишься, общаешься со студентами только в облике человека. Это важно. Пообещай!
— Пап, это ведь бред! Как я без волчицы, а? — насупилась Фина, но во взоре отца не было и капли смеха, скорее волнение, беспокойство за нее, а потому девушка сдалась. — Хорошо, па.
Руфина вздохнула, а отец вновь заулыбался. Только взгляд девушки замер на длинной и довольно глубокой царапине, оставшейся на шее отца после драки с неизвестным оборотнем.
Пару сантиметров и папа был бы серьезно ранен. Кровь лилась бы рекой. Выходит, тот волк действительно поддался отцу?
— Кто это был? — негромко все же спросила Руфина.
— Где? — отец сделал вид, что не понял.
— Па! — вспыхнула девушка, а щеки от негодования сравнялись с цветом ее бронзовых волос.
— Не бери в голову. Людвиг, Тео и парни за тобой присмотрят, — подмигнул папа и «тонко» намекнул на отсутствие некоторых деталей в гардеробе дочки, — тапки не забудь. Не хватало мне еще слушать от матери твоей, как тебя тут заморозили и наградили насморком.
Руфина наклонив голову, вздохнула. Пальцы успели замерзнуть на холодных камнях тропинки. Пришлось возвращаться в дом за обувью. На самом деле, отец был прав. Руфина — неправильная волчица. Вся ее родня могла смело щеголять босиком по снегу, а Фина всегда мерзла. Даже волком не могла долго находится в заснеженном лесу. И возвращаясь с охоты, долго отогревалась, а, бывало, и чихала часами напролет.
По возвращении Тео и Людвига девушка не застала, а вот отец ждал ее, задумчиво вертел в руке небольшой листочек, сорванный с ближайшего дерева.
Встретив взгляд дочери, Освальд прищурился.
— Пообещай мне, Фина кое-что, — негромко потребовал отец, а Фина согласно кивнула, — никогда не поддавайся чужой воле. Делай то, что велит твое сердце, девочка. Хорошо? Даже если будет трудно. Поняла?
Руфина закивала. Уж упрямства ей не занимать, это факт. И никто не сможет заставить ее что-либо сделать насильно.
Волчий вой донесся до ушей Фины. Протяжный, тоскливый, полный отчаяния и боли.
Сердце екнуло в груди, и девушка обернулась. Понимала, что тот волк уже далеко. Просто ветер донес его вой через расстояние. И стало зябко от мысли, что ему больно.
Прав отец, нельзя пока перекидываться в волчицу. Нельзя привлекать к себе внимание самца. Так, человеком, намного безопаснее.
Он заставлял свое тело двигаться. Переставлял непослушные лапы, утопал в опавшей листве и сырой земле. Не разбирая дороги, просто бежал вперед, понимая, что только так он сможет уберечь ее от опасного и безумного зверя.
От самого себя.
Луна уже была высоко над головой, пряталась в облаках. В груди клокотало рычание и вой. Он не стал сдерживать рвущихся звуков. Прикрыл глаза и отпустил свою душу в полет. Казалось, что его швыряли порывы ветра. Волчий вой разлетался по лесу, звенел, ударяясь о скалы.
А под прикрытыми веками — образ девочки.
Так вот какой ты стала, рыжая волчица! Хрупкая и порывистая, как огонь. Она обожгла его своими темными глазами. Он не видел ее прежде, только чуял.
А сегодня, наконец, рассмотрел. И обезумел от увиденной картинки.
Длинные рыжие пряди водопадом струились по тонкому стану, укутывали одеялом, плотным и коварным. Он знал, что под этой преградой она без одежды. И это сводило с ума.
Хотя, куда уж больше? Он и без того оправдывал свое прозвище, которым за глаза его называли в академии. Он — Псих.
В легких закончился воздух. И Рандолф устало опустил голову.
Спустя секунду, вместо волка на валуне уже сидел мужчина. Забравшись высоко в горы, Ранд смотрел вниз. Там, где брала начало Белая река, раскинулась академия. А рядом дом, в стенах которого пряталась сейчас малышка Руфина. Яркая и рыжеволосая.
Он видел ее глаза. Удивительные, дерзкие, в них не было страха.
Любопытство, интерес, удивление — этого валом. А вот его — безумного волка — она не боялась.
Ранд горько усмехнулся своим мыслям. В обличье волка многое воспринимается иначе. Он и сорвался только потому, что ощутил ее оборот. Его накрыло тягой к девчонке, мозги полностью вышибло от того, что почуял ее пьянящий аромат. Испытал потребность обладать волчицей, той, которую отчаянно ждал.
Сейчас, когда между ними вновь появилось хоть какое-то расстояние, Рандолф мог анализировать свои поступки. Он понимал, что нельзя больше менять сущность. Нужно терпеливо ждать.
Такое обещание он дал ее отцу. Ждать. Ждать, пока истинная пара Рандолфа Эрлинга потянется к нему. Сама признает в нем пару.
Любого другого Ранд послал бы с такой просьбой, но Освальду Кьеллу он не смог отказать. Слишком многим обязан ему в прошлом.
Обратный путь оказался гораздо длиннее. Почти до самого утра Эрлинг брел пешком, на двух ногах, по тропам, изученным до каждого камня за годы жизни в горах. Шел, прокручивал в мыслях все события и говорил со своим волком.
Оказавшись дома, Ранд умылся, оделся и отправился к брату. Грозный ректор
