Рядом с Юнной на цепи у бревна, сидела молодая мать хромого мальчишки. На глазах девушки волосы женщины стали белыми, она дёрнулась изо всех сил, натягивая на шее цепь, захрипела и упала без движения. Из горящей бани ещё некоторое время раздавался леденящий душу вой, потом всё стихло.
Глава 2.
Пять дней Степняки со своими пленницами неторопливо двигались по лесу. Воины не охраняли молодых пленниц, в этом не было нужды. Одиннадцать самых красивых девушек в запертой клетке тащила лошадь, а двадцать тех, кто попроще, сами несли бревно, к которому были пристёгнуты цепочками за шею. Девушки с этим бревном шли, спали, мылись в ручье, озере или реке. Длина цепочек на ошейниках была не больше двух вытянутых рук и только на такое расстояние пленная девушка могла отдалиться от остальных.
На шестой день Юнна заметила, что лес становился всё реже, значит, приближалась степь.
Воины с удовольствием заговаривали с пленницами, забавляясь этим в пути. Один из Степняков, назвавший себя Огдан, начал приглядываться к Юнне. То кусок побольше ей даст, то воды, то укроет меховой полостью прохладной ночью. Девушка не шарахалась от внимания, скорее, ей было всё равно. Слишком ужасным и внезапным был переход от ожидания светлого счастья к глубокому горю. Возможно, она бы даже не заметила заботу Огдана, если бы не невольные попутчицы, со своими завистливыми замечаниями.
Как-то на привале, Юнна решилась спросить Огдана о судьбе селян, оставшихся запертыми в курятнике.
— Так мы замок с двери убрали, — рассмеялся Огдан, — Не заперты они, перестанут трястись от страха и выйдут.
— А дальше что? — непонимающе спросила Юнна.
— А дальше, они нам новых девок нарожают и новых шкур подготовят, да и остальное тоже пригодиться, — пояснил Степняк с нотками презрения в голосе.
— Зачем Вы людей сожгли, так жестоко? — тихо задала Юнна ещё один, мучивший её вопрос.
— Мы негодных работников уничтожили и лишние рты, — Огдан говорил так, словно объяснял дурочке простые вещи, — жестоко было оставить всех умирать от голода. Мы же все запасы забрали. Сильные, здоровые и молодые, без лишней обузы, справятся.
— А зачем Вам столько женщин? — сменила тему Юнна.
— Затем, что у нас их мало. Мы уже несколько сотен лет каждый год отдаём две сотни наших женщин Драконам. — Огдан оглянулся на клетку, — Вон те красавицы для них. Драконы выбирают лучших.
К вечеру седьмого дня, усталые Степняки со своими пленницами вышли из лесу. Обессиленные и измотанные девушки едва тащили своё бревно, но приказа делать остановку всё не было. Девушки в клетке тихо стонали, они теснились в два ряда, спина к спине и вплотную друг к другу рядом. Руками держались за прутья, помогая себе стоять. Огдан уже некоторое время шёл рядом с Юнной, фактически удерживая бревно за неё и, заодно, за нескольких рядом идущих девушек.
И вот, стена деревьев осталась за спиной, перед отрядом развернулась бескрайняя степь. Небо стало совсем тёмным и только на закате ещё играло синими и розовыми красками, которые оставило, уже спрятавшееся, солнце. Очень скоро вдали показались огни огромного становища.
— Скоро уже придём и ты отдохнёшь, милая, — шепнул Огдан на ухо Юнне.
Она вздрогнула от ласкового обращения. Теперь, когда она немного пришла в себя, ей был неприятен недвусмысленный интерес Огдана, хорошо хоть рукам вольностей не позволял. Степняки для девушки были лютыми врагами, которые уничтожили её детство, убили родителей, а потом и единственного мужчину, который был добр к ней, заботился, защищал и, который хотел взять в жёны.
Ещё через какое-то, кажущееся бесконечным время, они, наконец, вошли в огромный лагерь.
Тут и там стояли телеги, шатры, сновали воины, горели костры, готовилась пища. Вкусно пахло поджаренным на огне мясом.
Большие шатры из яркой плотной ткани были разных цветов и располагались в определённом порядке. Отряд, с которым пришла Юнна, расположился у шатров зелёного цвета. Первым делом выпустили из клетки девушек. Они, выбираясь, буквально падали на землю при первых же шагах, от целого дня стояния вплотную друг к другу их ноги настолько устали, что не слушались своих хозяек.
Воины, которые раньше уже были в лагере, смеясь разобрали потрепанных красавиц и унесли на плечах к небольшой речушке в двух шагах от шатров. Те же, которые только пришли, лениво устраивались, переговариваясь.
У реки, не обращая ни малейшего внимания на слабое, но отчаянное сопротивление девушек, мужчины сняли или разорвали на них одежды, после чего быстро вымыли и выполоскали визжащих пленниц в проточной воде, видимо, получая от процесса извращённое удовольствие. Потом, всех одиннадцать дрожащих обнажённых девушек занесли в один шатёр.
Огдан, который перед приближением к стойбищу отошёл от Юнны, сейчас вернулся и протянул ей небольшой кусок прожаренного мяса. Девушка не ломалась, быстро начала есть, даже не оглядываясь на соседок. Ещё в селении она никогда ничего хорошего от этих девушек не видела. Юнна понимала, что одинаковое нынче положение не сделает их подругами, скорее, врагами. С полным ртом, она невнятно спросила у Огдана, что происходит, и что с девушками из клетки собираются делать.
— Да ничего. Они же Драконовы. Их просто вымыли, а одежду забрали, чтобы не думали сбежать. В шатре нет тряпья, чтобы им наготу прикрыть, так что носу наружу не покажут. Для нужд там ведро есть. Покормят их хорошо сейчас. Вот и всё.
Юнна доела мясо и с завистью вздохнула.
— Я бы тоже помылась…
— Я отведу Вас позже. Воины сейчас будут купаться и кушать, а уж когда они отправятся отдыхать, я Вами займусь: на речку отведу, потом покормлю, тем что останется. Для вас тоже отдельный шатёр разбит. Потерпи, милая Юнна. Нам здесь ещё дня три стоять, пока все отряды соберутся. Потом домой пойдём. А там, я постараюсь тебя выкупить. Я много в этом походе набрал, должно хватить на девушку.
Недалеко от шатров стояли четырёх- и даже шестиколёсные телеги. Возле них девушки пока и прилегли прямо на утоптанную землю.
Когда затихли звуки вечерней трапезы и воины, выкупавшись в той же реке, разбрелись по шатрам, к девушкам у бревна подошёл Огдан. Он осторожно тронул спящую Юнну за плечо. Потом, отстегнул ошейник и сунул, плохо соображающей спросонья девушке кусок мыла.
— Пойдём, — тихо сказал он.
Пока шли к реке, Юнна окончательно проснулась. Огдан тем временем говорил:
— Сейчас разденешься, выкупаешься. Одежду свою постирай, я у костра развешу, чтобы высохла. Я пока тебе свою рубаху дам. Ты будешь кушать, а я остальных девушек отведу купаться. Хочу, чтобы ты хорошо поела первой, а то как тростинка, лапушка моя. Похудела так, что тряпки на тебе мешком висят.
Юнна не стала пояснять, что эта одежда на ней с чужого плеча, с самого начала была большая. Они подошли к реке и Огдан приказал жёстко:
— Раздевайся!
Юнна помедлила несколько мгновений, потом вспомнила, как с красавиц сдирали одежду и, поняв, что и с ней Огдан так же сделает, решительно сбросила сама. С одеждой в одной руке и куском мыла в другой девушка быстро вошла в воду. В самом глубоком месте неширокой речушки Юнне вода едва прикрывала грудь, течение было едва заметно. Юнна быстро справилась со стиркой и отдала вещи, не сводящему с неё глаз, Огдану. Она едва успела промыть волосы, а он уже вернулся от костра, возле которого развесил её мокрую одежду для просушки. Когда Юнна нерешительно выходила из воды, немного напуганная напряжённым взглядом Огдана, позади воина раздался приглушенный восхищённый голос:
— Она прекрасна. Почему её не отобрали для Драконов?
Огдан быстро накинул на девушку обещанную рубаху и обернулся.
— Асхан, я её первым присмотрел. Зархатану виднее, кого нужно отдавать Драконам. А эту малышку в клетку не определяли.
— Мало ли, что первым! Я с продуктами сразу уехал, так бы тоже её присмотрел.
Асхан снял с себя широкий плетённый ремень и, вдруг обхватил им талию девушки, затягивая, но совсем не туго. Огдан застонал от непонятной досады.
