Я и не думала, что его слова заденут меня. Такой чужой, если бы не глаза… Вспомнила, как он целовал меня под яблоней.
Внутри все заболело и рухнуло вниз. Столько лет прошло, должно быть, он и не помнит.
— Неужели вы не можете вспомнить…
— Я не хочу вспоминать, Араэлина, — нарочито по-деловому произнес он мое имя. — Я хочу все забыть, а вы только явились с мерзким напоминанием.
— Не смейте так говорить с ней! — неожиданно вступился Фил. Мальчик встал на ноги, словно готов был вступить в драку за мою честь.
Кайл вскинул бровь, его эта выходка впечатлила. А я отметила, что с цветом глаз у Кайла осталась та же мимика.
— Кажется, вам пора, — сказал он, кинув еще один взгляд на Софи, которая сидела и молчала.
Права была Бон-Бон, я ничего не добилась. Кайл уже не тот, как и я.
На что я наделась? На то, что поцелуй десять лет назад заставит его передумать? Что детские признания в любви и верности что-то могут значить?
Кайл явно намеревался вызвать для нас кеб, но погода внесла коррективы в наши планы. За окном раздались раскаты грома, а следом в одно мгновение хлынул дождь.
Я испугалась. Ехать в такую погоду просто небезопасно. Посмотрела на Кайла, который сжал челюсти.
Выгонит нас на улицу? Боги, зря я взяла детей… Они ведь могут заболеть.
— Дорнис, — громко сказал Кайл, и в одно мгновение дворецкий оказался на пороге. Выставит нас на улицу, точно выставит… — Подготовьте покои на сегодняшнюю ночь для наших гостей и велите подать им ужин.
Кинул Кайл, а после скрылся за дверью, оставив меня в полном замешательстве.
Глава 8
Расчесывая волосы перед зеркалом, я впервые задумалась о своей внешности. Ведь в приюте на такие глупости у меня не было совершенно никакого времени.
Бон-Бон часто говорила, что мне стоит отложить пару монет и обесцветить «крысиный», как она это называла, цвет.
— Мужчины любят блондинок, — говорила она.
Но я не хотела тратить монеты на такие глупости. Лучше купить новую книгу или сладость для детей.
А сейчас я все задумалась о том, какими мы выросли. Увы, но внешность я унаследовала не от матери. Я помню, что она была красавицей…
Должно быть, я пошла в отца.
Нос картошкой, слишком маленький для такого носа рот. Невзрачный цвет тонких волос и слишком плоская фигура, ни красивой груди, ни бедер, которыми я могла бы игриво вилять. Хотя Бонни говорила, что если бы я больше ела, то с фигурой было бы все в порядке.
Может, она и права. Но вряд ли когда-то я смогла бы это узнать.
Но было во мне то, что передалось от матери. Длинные ресницы и яркие зелено-голубые глаза. Они, словно хамелеон, меняли цвет в зависимости от освещения.
Закрыв глаза, вспомнила, как Кайл впервые поправил мне волосы.
— У тебя очень красивые глаза, Лина, они живые… В отличие от всего в этом месте, — сказал тогда он. Воспоминание вызывало грусть. Кайл был любовью всей моей жизни. Нас столкнули вместе обстоятельства.
До безумия красивый парень и простушка-девушка. Сын богатого лорда и дочь куртизанки. Только в юном возрасте можно было верить, что нас ждет что-то в будущем.
Положила руку на место, где столько лет носила осколок слонёнка, и глаза защипало от слез. Когда меня уносили, больную, я видела его в последний раз.
Он был рядом, держал за руку и клялся, что любит. Он вложил мне в руку этого слоненка. Как знак нашей любви.
Единственной любви к мужчине, которую мне далось пережить. Но эта дыра всегда восполнялась детским смехом и улыбками.
Я положила расчёску и повернулась к Филу. Увиденная картина вызвала тяжелый вздох.
— Филипп, что я говорила про Руфуса? – спросила я, наблюдая, как он наглаживает любимого крыса.
— Я для Софи его взял, ей он нравится, – сказал Фил.
Руфус словно по команде побежал к маленькой девочке, и она протянула ему руку. Впервые за такое долгое время она улыбнулась.
Это вызывало улыбку и у меня.
— Знаешь, Софи, а Руфус у нас очень умный, — сказала я, заметив интерес девочки, взяла со стола книгу и пересела на кровать к Филу. – Он пережил мноооого приключений.
Я поправила моему мальчику одеяло.
— Это правда, — зевая, подтвердил Фил.
— Вокруг было много злых людей, которые хотели его обидеть, — сказала я и протянула кусочек морковки, счастливый крыс тут же принял его из моих рук.
— Но он кусал первым, да? – спросила Софи.
Ее голос сразу же отдался внутри. Это было хорошим знаком, значит, я нашла к ней подход.
— Нет, Софи, — покачала я головой, вспоминая, что именно это и советовала Валери. — Ведь кусаются только злые крысы. А Руфус, он добрый.
Я погладила его по шерстке.
— Тогда как он выжил? — спросила Софи, от взгляда огромных глаз я замерла. – Если не кусался?
— Я его нашел, — пробурчал засыпающий Фил, — мы с Линой о нем заботимся.
— Конечно, заботимся, — сказала я, погладив Фила по голове. — Ведь мы семья, а в семье положено заботиться друг о друге.
Я улыбнулась Софи, девочка задумалась, она протянула руку и снова погладила Руфуса по шерстке.
Я знала, как для детей важны образы, и наделась, что Софи поймет: ей больше не нужно кусать. Здесь о ней позаботятся.
Глава 9
Я проснулась от криков. Сначала подумала, что кричит Софи, но, обернувшись, поняла, что дети спокойно спят.
Это были крики не моих малышей, нет. Это были другие крики, отдаленные, мужские.
Дети их даже не слышали, а вот у меня за годы с детьми слух стал отменный. Спустя всего минуту я смогла понять, чей это крик. Я уже слышала его.
Поддавшись порыву, тихонько встала с кровати. Взяла подсвечник и зажгла свечи. Вышла в коридор и последовала на звук.
Крик усиливался, казалось, тот, кто кричал, мучился в агонии. Но я знала, почему Кайл кричит. Он кричал и до этого, много-много раз.
Ему снились кошмары, настолько натуральные, что он чувствовал боль. Это было проклятьем его дара, ведь он был ментальным магом.
Переживая худшие моменты, он снова и снова переживал ту боль, что испытал в них.
Я не остановилась даже перед покоями. Просто знала, что нужна ему. Чувствовала, как тогда, десять лет назад.
Прошла внутрь темной комнаты, поставила свечи и закрыла дверь. Кайл кричал и корчился, я прошла вглубь, залезла на кровать, словно не было между нами всех этих лет, рангов и отличий, и положила руку на его мокрые от пота волосы.
А после запела и начала гладить по голове.
Он замер, как замирал в детстве. Его дыхание стало спокойным. А я пела с закрытыми глазами. Эту песню я выучила, когда была совсем маленькой, и она не раз спасала меня в трудные дни.
Глава 10
Ее впервые для меня спела Бонни, когда я плакала из-за мамы. Бонни пела редко, говорила, что у нее нет голоса.
Но я запомнила эту маленькую песенку. О маленьком зайчике, который потерял свою семью. Он долго плакал и прыгал в поисках мамы и папы, но не мог их найти. Зайчик остался совсем один. Но он не сдался. Он был умным зайчиком. Стал собирать ягоды и готовить припасы. А потом зайчик нашел белочку, которая тоже потеряла родителей. И птицу с переломанным крылом. Маленького ежика и гусеницу. И, казалось бы, они такие разные, но вместе создали семью и пережили страшную зиму. И после этой зимы их семья росла, они помогали всем остальным, кто потерял маму и папу. Помогали переживать зиму.
Когда я закончила петь, все щеки были в слезах. Я давно не пела эту песню, не пела даже для Филиппа.
Эта песня была для Кайла, она навсегда пропиталась им. Его кошмарами и нашими ночами, когда он обнимал меня, словно боялся, что я сбегу.
