В конечном итоге, Лиза была настоящей красавицей с золотыми косами, прекрасным телом и светло-карими, словно медовыми глазами. И лорд Марон очень много говорил о любви к ней. Так что Кира хотела бы, действительно очень хотела бы верить…
Проблема только в том, что болтовнёй это дело с великой любовью начиналось и заканчивалось. Как там бабушка любила говорить? Любви, огня и кашля от людей не утаишь? Сколько Кира жила, столько убеждалась, что так и есть.
Если бы Кира сама кого-нибудь любила, то сделала бы все возможное и невозможное, чтобы удержать объект своей любви подальше от этой грязи. А уж учитывая, что в случае лорда Марона тот же объект — иномирянка, молодая девушка мирной профессии, у которой нет собственных интересов в этом конфликте, а опыт заканчивается тремя месяцами так называемой "учебы" в Академии… Кира была уверена: если бы он любил Лизу хоть немного, вот хоть капельку, то нашел бы способ убрать ее отсюда. Отвести в свой родовой дворец, или что там у местных колдунов есть, познакомить с семьей… Даже если, возможно, он уже женат, все равно способы есть. Должны быть. Запрещенная или обреченная, любовь остается любовью — там, где она есть.
Проблема однако в том, что говорить с Лизой на эту тему не так-то просто. Она и на Земле была очень эмоциональной и страстной личностью: как влюбляется, то каждый раз как последний, с размахом, драмой и трагедией, Шекспиру на зависть. А уж тут, в мире сказок, когда на горизонте маячит принц прекрасный собственной персоной…
Что бы Кира ни сказала, Лиза из лучших побуждений передаст лорду Марону, тут вне всяких сомнений, к сожалению. А лорд Марон… Петр, приятель Киры с Лео, уже ходил к лорду Марону. Поговорить. В том числе и о том, что происходит что-то не то.
Лео с Кирой пытались его убедить, что это опасно, но Петр не верил. Пошел поговорить — и не вернулся. А еще через несколько дней его нашли, изуродованного, за оградой Академии. Вроде бы он хотел дезертировать, а тут хищные звери…
Ну да. Кира с Лео знали этих зверей, что уж.
Так что говорить Лизе что-то прямо она бы не рискнула. Но все же решила попытаться зайти с другой стороны.
— Это было бы не удивительно, если бы избранной оказалась именно ты. Уверена, ты была бы в этой роли дивно хороша, — заметила она мягко. — Но все-таки это, наверное, очень опасно.
— Да, но это нормально. Избранным быть всегда опасно, так? Об этом и говорят все фильмы и книги. Сила и ответственность, риск и награда. И всё такое.
Кира почувствовала, как ей на плечи падает усталость, смешанная с отчаянием и грустью.
Книги… Она уважала их всегда и при любых обстоятельствах. Но, к сожалению, есть с книгами эта интересная история: многое зависит от того, кто, о чем и когда их пишет… а еще больше от того, кто, о чем и когда читает.
— О силе и ответственности — это честные слова. Но знаешь, те избранные в книгах, они не всегда выживают. Даже делая скидку на книжность, между прочим! А в реальности смерть случается с избранными намного чаще, чем в книгах. Так уж оно всё устроено.
— Я не понимаю, Кира, — она насупила брови. — Мне всегда казалось, что ты у нас смелая. Что не так с тобой сейчас? Почему ты ведешь себя, как трус и предатель?
Кира закрыла глаза.
Видят все местные боги, ей много чего хотелось сказать.
Ты понимаешь, что нас ждет? Осознаёшь, что смерть в данном случае не метафора, не что-то на страницах книг? Понимаешь, что нас втянули в грязное дело, в котором мы не понимаем ничего? Нам предлагают прийти в горы драконов и убивать их, потому что они зло и монстры, угрожающие человечеству. Может быть, оно даже так и есть. А может, и нет. Как мы можем это знать? Зачем нам это вообще?
Это всё (и еще чуть-чуть больше) она хотела бы спросить. Но промолчала, потому что в том, к сожалению, не было смысла.
— Я просто немного боюсь драконов, — сказала она ту часть правды, которую еще имело смысл здесь и сейчас озвучить.
Суровый взгляд Лизы несколько смягчился.
— Не бойся, — сказала она, сжав руку Киры, — Неужели не читала? Не помню, кто сказал, но для нас это чрезвычайно актуально: самое лучшее в драконах — то, что они могут быть побеждены. Для этого нужно только иметь достаточно храбрости и силы. Они не так страшны, как хотят показать людям. Не страшнее людей, разве нет?
— Это точно. Не страшнее людей, — вот в этом Кира действительно не сомневалась.
— Ну я же говорю! Не вешай нос! Ты же из нас двоих всегда была идущей вперед!
— Всех пугает разное, — пожала плечами Кира, — никогда не знаешь, что именно тебе будет казаться ужасным… Но не будем об ужасах. Ты уже думала, что потом будет?
— Потом? Ты имеешь в виду…
— Когда все драконы будут убиты. Когда-нибудь придёт это время, верно? Нас ждет какое-нибудь будущее, мирное будущее. Ты уже говорила об этом со своим возлюбленным?
Лиза тряхнула головой так, что ее роскошные косы засвистали в воздухе, как кнут. Кира признала для себя, что это действительно красноречивый ответ.
— Ну правда, Кир, что с тобой не так? Неужели ты сама не говорила, что надо жить настоящим, что разговоры о будущем только пугают мужчин?
— Возможно. Но у нас здесь не современный мир, и большая любовь обычно не любит ждать. Я думала, возможно, он уже говорил с тобой о ваших общих планах на будущее. Не знаю там — дом, куда вы поедете, места, которые он тебе покажет. И всё такое.
Лиза махнула рукой:
— Время от времени ты бываешь слишком практичной, Кира! Мы молодые. Мы живем здесь и сейчас. Неужели у тебя не так с твоим Лео? Он, конечно, тот ещё зануда, но я не верю, что вы обсуждаете имена будущих детишек.
— Ты права, не обсуждаем… Хорошо, я пойду спать. Долгий день.
— Да, иди. Марон мне сказал по секрету, что после полуночи нас разбудят.
У Киры упало сердце.
— Неужели начинается?
— Да, — улыбнулась Лиза солнечно, — начинается! Мы наконец-то начнём убивать драконов.
— Ave Caesar, — пробормотала Кира, — morituri te salutant.
— Что за ерунду ты опять бормочешь?
— Желаю спокойной ночи.
— А. И тебе.
Ну да. Всем им.
2
* * *
— Бабуль, я вот почти стесняюсь спросить: и чем же это таким интересным вы тут занимаетесь?
— Не видно, нет? — дама была настроена довольно решительно. — Я убираю!
Почтенный Уилмо, счастливый отец троих детей (и не такой уж счастливый зять), почувствовал непреодолимое желание побиться головой о стену.
— Здесь чисто, — сказал он, не очень надеясь на результат, но не желая сдаваться без боя. — И всё совершенно точно лежит на своих местах!
Старая дама смотрела на него с той разновидностью внимательности, которого обычно удостаиваются на редкость безобразные насекомые.
— Мой бедный друг, — сказала она, — возможно, по меркам той среды, где ты вырос, здесь и чисто. Но в солидном обществе люди так дел не ведут.
— Здесь не солидное общество, а мой кабинет, — попробовал Уилмо снова. — Вы понимаете, о чем я говорю?
— Кабинет уважаемого человека? А так похоже на помойку! Ты представляешь, что о тебе думают твои клиенты?
— Что я хорошо выполняю свою работу и делаю выгодные предложения, — огрызнулся Уилмо. — Открою вам секрет, бабуль: всем глубоко плевать, что у меня там и как. Серьезных людей волнует только дело!
Старая ведьма упрямо поджала губы: она ненавидела, когда ее звали бабулей. И Уилмо этим с удовольствием пользовался, хотя и понимал, что по сути глубоко не прав.
Все еще стройная, несмотря на более чем солидные лета, с идеальной осанкой, всегда одета, как для светского раута, госпожа Эмилия излучала аристократизм и стервозность, как солнце лучится теплом. Все ее многочисленные потомки отказались от несказанного счастья в виде любимой мамочки-бабушки (верное подчеркнуть). И Уилмо тоже бы с удовольствием отказался, видит драконье Небо. Но последнюю просьбу покойной жены, все еще безгранично любимой, он не мог просто забыть, как полуденный сон, или отбросить, как сломанную игрушку. Леди Алия, прекрасная, как зимнее утро, в свое время отказалась от семьи, и магического образования, и жениха-колдуна — всё это ради того, чтобы быть с ним, Уилмо, рядом…
