— Держи, — буркнул он Джонсону, когда они подошли к карете.
Камердинер принял из его рук плоский сверток, который Мэл всё это время держал под мышкой.
— Доставь это домой в целости и сохранности и проследи, чтобы госпожа не увидела. А к шести часам подай экипаж к клубу «Уайтс», у меня там встреча.
Джонсон с готовностью подчинился, а Малкольм в одиночку отправился по многолюдным лондонским улицам. Несмотря на мороз, ему было в радость пройтись, ведь времени в кои-то веки было достаточно для прогулки.
Не успел он сделать и десяти шагов и завернуть за ближайший угол, как он вытащил из кармана омелу и бросил ее на землю. А потом пошел дальше, не обернувшись.
Глава 3
Мюриэль сгорала от нетерпения, она была вне себя. За целый день, который Малкольма не было дома, её осторожная догадка превратилась в уверенность, и теперь она точно знала, что нужно делать.
Им нужно аннулировать брак.
Развод — вот что исправит ужасную ошибку, которую они совершили.
Сначала думать об этом было странно — слишком уж фантастичной казалась идея. Не то чтобы люди расторгают несчастливые браки направо и налево… Но с другой стороны, если сам принц-регент пытается прибегнуть к этому способу, то почему бы и им с Мэлом не попробовать?
Им будет даже проще! У них ведь нет детей. Они просто смогут заявить, что после свадьбы ни разу не спали друг с другом, а это значит, что в глазах Господа их брака будто бы и не было.
Конечно, это будет ложью, но кто не без греха? Осталось только, чтобы Малкольм согласился с этим планом, и Мюриэль станет свободной…
Вечером она спустилась в холл и расхаживала туда-сюда, пока внутри у нее всё пылало. Небо за окнами стало черным, и плотная сеть низких туч скрыла звезды из виду. Когда Малкольм появился на пороге, белая снежная пыль покрывала его широкие плечи.
Мюриэль замерла в тени, у стены, и молча ждала, пока слуга заберет у Мэла шляпу, перчатки и пальто. Под тяжелой верхней одеждой оказался бордовый фрак и жилет изумрудного цвета. Манжеты были закаты, что придавало Малкольму слегка небрежный вид, который всегда особенно нравился Мюриэль.
Ее муж был таким красивым мужчиной…
Сердце болезненно екнуло, но она приказала себе оставить подобные мысли. Красоты Мэла всё равно недостаточно для счастливого брака.
Он бросил беглый взгляд на широкую лестницу и отвернулся, шагая в сторону своего кабинета. О, ну конечно. Конечно! Любящий (или хотя бы заботливый) муж мог бы взбежать наверх через две ступеньки, чтобы проведать жену после столь долгого отсутствия дома, но Мэл…
Он просто шел к себе в кабинет. Всегда туда, и никогда — в ее спальню.
— Кхм-кхм! — откашлялась Мюриэль.
Малкольм вздрогнул и замер. Она вышла из тени.
— Мюри? — удивленно спросил он, обернувшись. — А ты почему тут стоишь? Тут же холодно, я думал, ты наверху.
Она смотрела на мужа, внезапно осознав, что не знает, куда ей деть руки. Как глупость. Почему она не знает, что делать с руками?
Напряжение внутри нее нарастало.
Сделав глубокий вдох и сцепив, наконец, беспокойные пальцы, она как можно тверже произнесла:
— Мэл, нам нужно поговорить.
Он выдохнул — слишком громко и резко, почти разочарованно. Звук, который говорил ей больше, чем любые сказанные слова. Малкольм не желал ее даже слушать. Он женился на ней, но она всё еще была для него не более, чем надоедливой мухой.
Должно быть, в тот вечер поцелуя хотел не он сам, а бренди, которое он выпил.
— Это может подождать до утра? — спросил Малкольм. — Я жутко устал.
Кажется, он даже не сомневался, что Мюриэль согласится, ведь он уже почти развернулся, чтобы продолжить путь в кабинет.
Но нет, Мюриэль была не согласна. Потому что это она жутко устала. Это у нее больше не было сил, чтобы ждать. Чтобы прозябать, а не жить.
Устал он, глядите-ка! Видимо, усталость распространялась только на Мюриэль, а не на его проклятые дела. Если допустить, что в Лондоне у Малкольма не было любовницы, то она точно была здесь, прямо у них дома, состоящая из чернил и пергамента. И имя ей — работа.
Мир еще не видел человека, более преданного своим обязанностям, чем Малкольм Одли, новый граф Кендал. Разумеется, ему нужно было следить за поместьями, расходами и планированием мероприятий, но не до такой же степени, черт возьми! На кой черт ему управляющий?
Конечно, само по себе было неплохо, что Мэл так сильно заботился об их благосостоянии, но иногда Мюриэль казалось, что он собирался ни много ни мало приобрести луну и построить там резиденцию.
Но она не просила луну. Она вообще ничего не просила. Ей нужна была самая малость —его внимание.
— Нет, Мэл, — сказала она, — нам нужно поговорить сейчас. Желательно до того, как ты снова сбежишь в Лондон. Почему ты вообще так часто туда ездишь? У тебя там любовница? Скажи уже правду, я не обижусь…
Мюриэль осеклась. Испугалась тому, что несет. Всё это было не так и не то, она планировала сказать не это, но слова сами срывались с губ — горькие и сердитые.
Малкольм уставился на нее, как на сумасшедшую. Его глаза округлись до размера чайных блюдец.
— Любовница? — изумленно переспросил он. — Ты думаешь, у меня есть любовница?
Мюриэль пожала плечами слишком резко и дергано.
— Откуда мне знать? Я понятия не имею, почему ты делаешь то, что делаешь…
— Какого дьявола я должен искать любовницу, когда у меня есть ты⁈
— Я не знаю, Мэл! Я просто…
Но что-то переменилось в нем, и он ее перебил.
— Вообще-то сегодня я ездил купить тебе подарок, Мюри. Но, кажется, мои усилия были напрасны, учитывая, какую чушь ты сейчас несешь.
Обида сквозила в каждом его слове, а Мюриэль на миг растерялась. Ее сердце дрогнуло.
Подарок? Он ездил в Лондон, чтобы купить ей подарок?
Ей вдруг стало стыдно за свои подозрения, но это быстро прошло, и здравый смысл возобладал.
Один подарок не спасет этот провальный брак, даже сотня подарков не спасет.
— Единственный подарок, который мне от тебя нужен — это развод, — сказала она. — Я хочу аннулировать брак.
Ну вот и всё. Она произнесла это вслух. Придала своему желанию почти осязаемую форму.
Мэл замер и какое-то время, казалось, не моргал. Мюриэль уже испугалась, что он так и останется навечно стоять в холле, но в итоге он покачал головой и звучно, нервно усмехнулся. Провел рукой по лицу, будто стараясь сбросить с себя наваждение.
— Черт, что за бред? — пробормотал он. Прозвучало так, будто он спрашивает больше себя, чем ее. — На тебя напала меланхолия? Так съезди за покупками, выбери новое платье…
— Нет, Мэл! Новые платья не сделают меня счастливой!
Он нахмурился, но перед этим маленькая вспышка паники промелькнула в его глазах — Мюриэль готова была поклясться, что видела ее. Неужели ему не наплевать на ее слова?
— Тогда что? — растерянно спросил он. — Украшения? Новая мебель? Чего бы ты не хотела, составь список, и Джонсон доставит тебе это в течение дня.
— Мне нужны не вещи, а свобода от всего этого…
Неужели он не понимает? Не видит, что они не подходят друг другу? Та мимолетная страсть на балу была не знаком того, что им суждено быть вместе, а скорее сигналом, что им нужно держаться подальше друг от друга.
Но Малкольм либо правда не понимал, либо просто делал вид, что ничего не происходит. Просто прикинулся дурачком.
Прошли секунды абсолютной тишины, а потом…
— Нет! — отрезал он так грубо, что Мюриэль вздрогнула. — Забудь эту чушь.
Она замерла, не зная, что делать дальше. По правде говоря, она готовилась вовсе не к этому. Она предполагала, что столкнется с его гневом или с молчаливым согласием, но прямой отказ? Решительное отрицание происходящего?
Она искренне не понимала, почему?
— Ты… — начала она сдавленным голосом. — Ты бы мог найти себе новую жену, которую устроит такая жизнь…
Малкольм фыркнул и слишком резко замотал головой. Махнул рукой в ее сторону.
