Когда-то я тоже обожала его.
Открыла.
Закрыла.
Когда он узнал о моей любви к фантастике, то решил сыграть роль героя. Что-то типа того. Он приносил мне цветы, пел серенады у окна моей спальни и доставлял еду из моего любимого веганского ресторана. С другой стороны, отказывался подвозить меня в школу, провожать на занятия или сидеть рядом со мной за обедом. Пока мы не возвращались домой, он не замечал меня.
Если бы я только могла надрать себе задницу за то, что влюбилась в мудака.
Самое худшее? Я его ни в чем не винила. Факт в том, что я странная. Девушка, помешанная на зеркалах и склонная к ежедневным галлюцинациям.
Открыла.
Закрыла.
Открыла.
«Не смотри вниз. Не смей».
Люди думали, что я тщеславна. Но это не так. Мама годами рассказывала об абсурдности того, что внешность важнее внутреннего мира. У тебя красивое лицо. Ну и что? Ты не являешься архитектором своей ДНК.
Я согласна на 100 процентов. Или, скорее, на 90 процентов. Ладно, может быть, ближе к 80. Любить себя — это не плохо. Но я смотрела часами в зеркало, не потому что восхищалась видом. Иногда мне казалось, что я вроде как вижу… кого-то другого. Милую девушку, которую я прозвала Ангелом. У нее была бледно-белая кожа и длинные темные волосы. На ней всегда надето бальное платье, тысяча фунтов драгоценностей и искренняя счастливая улыбка.
Последние несколько месяцев я наблюдала за ее жизнью в стекле. Она раздавала корзины с едой бедным, посещала детские дома и неустанно ухаживала за больными.
«Слишком хорошо, чтобы быть правдой?»
Если бы я была в бреду, то смерилась бы. Я не хотела принимать лекарства, потому что не желала терять Ангела. Мне нравилось наблюдать за ней… она мне нравилась. Хоть мы никогда не общались, она занимала второе место в списке моих друзей.
Насколько это печально?
Открыла. Что может случиться, если я взгляну разочек?
«Нет, нет. Сопротивляйся!» Иначе я потеряюсь в пространстве.
Закрыла.
По крайней мере, я была не одинока в своих странностях. Хартли любила рисовать животных и разговаривать с нашей собакой Тором, как будто она понимала ее. Мама была помешана на разных версиях «Белоснежки», а мой отчим, Николас, любил надевать мантию волшебника и посещать научно-фантастические конвенции.
— Сосредоточьтесь, мисс Морроу.
Я вздрогнула, крепче сжимая зеркальце.
— Хм…
Мистер Вонг… наш учитель физики… смотрел на меня, сидя за своим столом. Он был одет в белую рубашку и брюки цвета хаки.
В рваных джинсах, армейских ботинках и черной футболке с надписью «Яблоко Будет Отпугивать Людей Каждый День… Если Бросить Его Достаточно Сильно», я выглядела более подходящей для удобной домашней вечеринки.
Мистер Вонг никогда раньше не выделял меня. Да и мало кто выделял. Большинство людей боялись меня. Чем больше они узнавали меня, тем сильнее боялись, какой бы милой я ни была. Я никогда не понимала этого, но смирилась со своей неспособностью изменить ситуацию. Да и что я могла изменить?
— Вы внимательно слушаете нашего гостя? — спросил он.
— Нет, сэр. — По словам мамы, ложь — это язык злодеев, а правда — язык героев. Поэтому я всегда выбирала честность. — Не беспокойтесь. Я уловила суть. Но давайте будем честными, мне никогда не пригодится эта информация в реальной жизни.
Парты заскрипели, а одежда зашуршала, когда ученики повернулись ко мне. Даже Питер, чьего взгляда я избегала… чей взгляд я чувствовала, как провод под напряжением. Раздался шепот.
Слухи о моем «плохом поведении» распространялись по Южной Центральной Школе как венерическая болезнь. Это была маленькая школа в маленьком городке Оклахомы, где жизнь каждого становилась поводом для сплетен.
Мистер Вонг бросил взгляд «мне очень жаль» на приглашенного профессора.
— Что вы хотите заниматься в будущем, мисс Морроу?
— Я планирую изучать бизнес и экономику, а затем открыть свою собственную компанию. — Знаю, знаю. Я говорила так, будто щелкну пальцами и у меня появится миллиардная империя. Я понимала, что мне придется работать для этого, что будут взлеты и падения.
Хартли получит степень в области ветеринарии, и ее офис будет находиться рядом с моим.
— Какую компанию? — спросил мистер Вонг.
Мне еще предстояло это обдумать. Если я предпочту больше изучать экономику, то смогу давать оценку риска и вознаграждения. Смогу рассказывала людям о том, что они делают неправильно, и получать за это деньги. Весело же!
За лето я посетила все семинары и курсы, доступные в Интернете и в ближайшем муниципальном колледже.
Проще говоря, мне нужно стать самой себе начальником. Тогда никто не сможет уволить меня, снизить зарплату или потребовать делать то, чего не хочу. Я бы полностью контролировала ситуацию. Сама отвечала бы за свой успех или неудачу.
До того, как мама вышла замуж за Николаса, она зависела от благосклонности начальства. Сколько раз она рыдала из-за того, что они что-то делали или говорили? Сколько раз ее неожиданно увольняли, и мы оказывались на улице?
Мы больше никогда не будем так страдать. Так или иначе, я обеспечу свою семью. Да, Николас поддерживал нас сейчас. Но что случится, если он разлюбил маму или умрет?
Лучше быть самодостаточной.
— Разве это имеет значение? — Я не стану обсуждать свои планы с незнакомым человеком. Прикинувшись дурочкой, я взъерошила волосы и добавила: — Я стану миллионером. — Открыла, закрыла.
— Физика учит нас думать, мисс Морроу. — Приглашенный профессор указал на формулы, написанные им на доске мелом. — Физика делает невозможное возможным и помогает нам находить решения для самых маленьких и самых больших проблем. Пожалуйста, скажите нам, почему это не сможет помочь в реальной жизни.
Готовая сбросить весь этот нежелательный интерес, я сказала:
— Пожалуйста, расскажите мне о моральных и этических последствиях кота Шредингера. Я имею в виду, что животное могло умереть, или нет, умереть мучительной смертью, просто чтобы удовлетворить и не удовлетворить любопытство одного человека по поводу вопроса, на который он как мог, так и не мог ответить. В данном случае любопытство буквально убило и не убило кота, но ни один из этих результатов не оправдывает средства, которые он использовал, чтобы найти и не найти ответ.
В зале раздались вздохи и хихиканье, а он поджал губы.
К моему облегчению прозвенел звонок, положив конец нашим дебатам. Ученики собрали свои вещи и встали. Я сделала то же самое, засунув зеркальце в задний карман.
Что Ангел делала в этот момент? Без сомнений, спасала кого-то от страданий. Черт, я скучала по ней.
К моему удивлению, ко мне подошел Питер, его взгляд был прикован к моему родимому пятну… размером с четвертак и формой напоминающий яблоко ярко-красный знак занимал центр моего запястья. У Хартли такой же был на шее.
Мама часто называла нас своим сладким «добром и злом» (bonum et malum). Она говорила, что эта фраза означает «яблочные младенцы». Возможно, там, откуда она родом, так и было. Но я провела небольшое исследование и обнаружила, что фраза была латинской и буквально переводится как «добро и зло».
Когда-то Питеру нравилось обводить пятно кончиками пальцев.
— Что? — огрызнулась я, колючая, как куст роз.
Он побледнел, а затем, не говоря ни слова, выбежал из класса. Как и все остальные, Питер боялся меня. Однажды он сказал мне: «Ты меня пугаешь, но мне это нравится».
— Сегодняшнее домашнее задание лежит на моем столе, — крикнул мистер Вонг, и послышались стоны разочарования. — И, мисс Морроу? Подумайте о том, что было сказано сегодня.
— Подумаю… или нет. — Я поспешила взять задание и выскочить за дверь.
Ученики заполнили коридор, где стены украшали мириады синих и золотых плакатов, восхваляющих могучих Саблезубых тигров. Шкафчики распахивались и захлопывались. В коридоре было шумно, волнение витало в воздухе, когда ребята хватали свои сумки и мчались к парковке, готовые наслаждаться выходными.
