что еще несколько мародеров укрылись в палатках, используя женщин.
Ворчание и приглушенные крики доносились через один из брезентовых барьеров палатки, когда Титус обходил периметр, стараясь не отбрасывать тень от пламени костра в центре лагеря. Он мог видеть движение сквозь ткань, где пара внутри в спешке и борьбе подкатилась слишком близко к краю, но толстый холст мешал ему различить, какая из извивающихся фигур была мародером или женщиной.
— Я собираюсь взять тебя с собой, девочка. Возвращаюсь в свой лагерь. Я привяжу тебя к дереву и буду трахать до тех пор, пока твой живот не наполнится моей спермой настолько, что ты будешь ссать ею неделями. Хныканье погони сказало Титусу, что он уже приступил к выполнению задания. Каким бы отвратительным это ни было, акт достаточно отвлекал насилующего ублюдка, чтобы Титус смог проникнуть внутрь.
Низко пригнувшись, Альфа выглянул из-за фасада, где единственные устремленные на него глаза принадлежали отцу трех дочерей, с которыми спал Аттикус. Рот заткнут кляпом, лицо залито кровью, его глаза, казалось, смягчились от облегчения, когда он едва заметно кивнул, и без каких-либо подсказок пожилой мужчина выбросил ногу, врезав ею охраннику рядом с ним.
Завязалась потасовка между мужчиной и двумя мародерами, и Титус воспользовался возможностью проникнуть в палатку. Бесшумно, как хищные кошки, которых он часто встречал в горах, он пересек небольшое пространство, освещенное только светом костра снаружи, и обнаружил мужчину, прижимающегося к спине женщины, уткнувшейся лицом в грязь под собой. Откинув голову назад и закрыв глаза, он не сразу заметил надвигающуюся на него опасность, и Титус понял это, когда его веки распахнулись. У него вырвался короткий вскрик, прежде чем Титус заставил его замолчать, проведя лезвием по горлу.
Кровь потекла на женщину внизу, и когда Титус оттолкнул бьющееся в конвульсиях тело, его приветствовало заплаканное лицо Сенны.
— Титус? Ее губы задрожали, и прежде чем он смог остановить ее, она бросилась ему на грудь, зарывшись рыданием в его рубашку. Дрожа всем телом, она чувствовала себя рядом с ним ребенком, хрупкая и испуганная, и он невольно обнял ее.
Прошло много времени с тех пор, как Титус чувствовал себя обязанным что-то защищать.
— Я должен закончить это, — прошептал он, опуская руки, чтобы разорвать объятия.
— Подожди здесь. С ближайшей койки он схватил одеяло и накинул ей на плечи, затем развернулся ко входу в палатку. Заглянув в ее отверстие, он заметил тишину, от которой по его мышцам пробежал предупреждающий звон. По ту сторону костра лежал отец Сенны, из его разбитого черепа текла кровь.
Мародеры, которые охраняли его, также лежали в куче, с характерными перерезанными глотками от грубо зазубренного клинка Аттикуса. Женщины исчезли. В лагере никто не шевелился. Он искал Аттикуса, но не нашел никаких признаков его присутствия.
Как будто все покинули улей. Будем надеяться, что Аттикус увел их.
Двигаясь вперед, Титус расширил проход и осмотрел его слева направо, чтобы избежать внезапной атаки. Каждая клеточка его тела была заряжена импульсом к атаке.
— Подожди. Сенна говорила чуть громче шепота.
— Возьми меня с собой.
Покачав головой, Титус подал ей знак оставаться на месте и вышел из палатки. Ничто не двигалось,
если не считать мерцающего костра и все еще горящей палатки на другом конце лагеря.
Инстинкт подсказал ему укрыться, но тихий гул в воздухе опередил его, ударив в грудь. Пуля, но не похожая на обычные боеприпасы. Он вытащил его из себя, подняв, чтобы осмотреть инородный предмет, вооруженный иглой на кончике, достаточно прочной, чтобы проникнуть в его кожу.
Преследующее ощущение головокружения подсказало ему, что в нем содержится мощный яд, более сильный, чем тот, что был на кончиках протезов, которые солдаты Легиона часто использовали, чтобы усмирить его во время его пребывания в Калико. Токсин прошел через него быстрее, чем любой другой, с такой ядовитой интенсивностью, что заставил его задуматься, может ли он быть достаточно мощным, чтобы убить его.
Когда он попятился к стене палатки, еще один удар пришелся ему в ногу. Еще один в бицепс. Издав стон, он рухнул на землю, когда яд подействовал, капсулы лопнули в его венах, высвобождая токсичность, которая сдавила его легкие, как сжатый кулак.
Он не мог дышать.
Он не мог пошевелиться.
Еще одна пуля попала ему в грудь, его мышцы почти не дрогнули от удара. Его дыхание стало затрудненным, сердцебиение замедлилось. Замедление.
К нему приближались две дюжины солдат легиона, каждый из которых был вооружен.
Титус был бессилен остановить их. Наклонившись в сторону, он проглотил свою последнюю трапезу, поскольку яд в его крови стал слишком концентрированным. Слишком много пуль.
Шеренга солдат расступилась, и другой из них шагнул вперед и снял маску-баллон, скрывающую его лицо. На его фирменной черной форме были знаки отличия более опытного офицера Легиона, но он не был самым высокопоставленным, учитывая, что на его знаках отличия было всего три звезды из четырех.
Зрение затуманилось, Титус моргнул и покачал головой, чтобы удержать черты человека, которые расплывались в краях. Его глаз. Зрачок его левого глаза казался удлиненным таким образом, что делал его похожим на змеиный глаз. Такие детали было важно запомнить, чтобы в конце концов отомстить.
— Разве я тебе не говорил? Эти пули могут уложить носорога! Второй человек стоял по бокам Змеиного Глаза, тот, кто был одет не в форму солдата, а в слегка поношенную ткань мародера. Густые светлые кудри и ярко-голубые глаза придавали ему вид юности, который противоречил трещинам и морщинам на его обветренной коже. Там, где должны были быть пальцы на его правой руке, были не более чем большой палец и мизинец, разделенные изогнутым участком кожи, придающим вид клешни. Как у омара.
Еще одно уродство.
Не то чтобы они перестали быть редкостью, но Титус никогда не сталкивался с таким количеством за пределами Калико, где они намеренно создавали такие дефекты.
— Напомни, как ты это называешь? — Спросил Змеиный Глаз, рассматривая одну из гильз от пуль, которые ранее попали в Титуса.
— И где ты раздобыл такую мощную смесь?
— Это называется «Красный лотос». Сделано моим рабом, — сказал блондин елейным голосом, который напомнил Титусу о докторах в Калико.
— Пожилая женщина, происходившая из нескольких племен, переживших Драгу. Они часто пропитывали им свои иглы. Очень эффективен против Рейтеров. И альф, как вы можете видеть. Мы заберем их обоих.
С каких это пор Легион перешел на сторону мародеров? Их ненависть друг к другу сравнялась с ненавистью Альф к ученым, которые их мучили.
— Нет. Моим людям был обещан Альфа. Мы оставим одного под стражей. Ты можешь забрать этого.
— В него стреляли. Много раз. Он не выживет после яда.
— Сэр! Голос донесся откуда-то из-за мужчин, и Титус отчаянно цеплялся за сознание в медленно угасающей попытке узнать свою судьбу.
— Она пряталась в палатке.
Из толпы позади двух препирающихся мужчин солдат толкнул Сенну вперед,
