— И счастие моё возненавидел, — повторил Алекс. — Тот же автор? Кого-нибудь ещё вспомните, пожалуйста!
Были в закоулках памяти стихи Ахматовой и Цветаевой, но я не решилась декламировать их. Как мужчине, не познавшему даже юношеской влюблённости, постигнуть смысл женских страданий? Великий князь ждал, в его взгляде был неподдельный интерес. Не особенно осознавая, что делаю, начала декламировать:
— Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, —
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана —
Прольется пламенной смолой.
— Пока жива, с тобой я буду —
Душа и кровь нераздвоимы, —
Пока жива, с тобой я буду —
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду —
Ты понесешь с собой, любимый, —
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
— Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
— За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба — я и ты.
— Но если я безвестно кану —
Короткий свет луча дневного, —
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
— Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.[2]
Дальше я забыла, да и эти-то строки впечатались в мозг благодаря фильму, сопровождавшему подготовку к встрече каждого нового года. Бабушка непременно прибавляла громкость, когда с экрана звучали стихи.
Баллада произвела на Алекса более сильное впечатление, чем лирика Пушкина. Принц довольно долго шёл молча и не просил прочесть ещё что-нибудь. Я уж вздохнула с облегчением, но получила вопрос, заданный со свойственной Алексу прямотой:
— Вы кого-нибудь любите, леди Елена?
Хотелось закричать «Да! Да, тебя люблю, Саша!» Я лишь наклонила голову, пряча разрумянившееся лицо, и молчала. Рано или поздно проклятье падёт. Видя упорство, с каким принц продвигался к цели, я не сомневалась в этом. Любовь, как великий дар, станет доступна всем. Кого полюбит великий князь? Совсем не обязательно это буду я.
Не дождавшись ответа, Алекс уточнил вопрос:
— Вы так стремитесь вернуться в Большой мир. Могу объяснить это только тем, что там вас ждёт любовь.
— Люблю, — кивнула я, искоса поглядывая на спутника, — у меня там бабушки и дедушки. Они наверняка перепуганы моим исчезновением. Родители тоже. Хоть мать с отцом бросили меня совсем мелкой, но всё-таки я их люблю.
— А мужчина?
— Мужчины там нет.
— Ну, ничего, — ободряюще улыбнулся принц, — вас обязательно кто-нибудь полюбит. Такую красивую и добрую девушку невозможно не любить, если только иметь такую способность.
Похоже, мало у кого осталась такая способность — думалось мне, но я промолчала. Мы вернулись как раз к обеду, расстались в дверях трапезной. Я пошла к девочкам, а принц сказал, что прежде хочет повидать ректора. Так и завершилось наше очередное свидание.
[1] Пушкин Александр Сергеевич «Я помню чудное мгновенье...»
[2] Кочетков Александр «Баллада о прокуренном вагоне»
9. Чёрный замок
Мои подруги уже сидели за столом и оживлённо разговаривали, уплетая кашу с мясом. Я взяла на раздаче порцию и присоединилась к ним. Задумчивость помешала сразу почувствовать неладное. За столом стало тихо. Фрося и Домна быстренько доели и понесли посуду в мойку. Тарелка Прилучной тоже опустела, но Алина не двигалась, гипнотическим взглядом провожая каждую ложку, отправляемую мной в рот.
— Что? — спросила я, прежде чем откусить хлеб.
— С кем встречалась? — Она схватила мою руку и повернула кисть так, чтобы увидеть перстенёк. — Откуда у тебя это?
Я не успела ответить — надо было хотя бы прожевать и проглотить пищу. Прилучная стащила с моего пальца колечко и поцокала языком:
— Обалденный камушек! Где взяла? — Она попыталась надеть кольцо, но оно не лезло ни на один палец, что было удивительно. Алина остановила проходившую мимо Домну: — Примерь-ка!
С тонких её пальчиков кольцо спадало. Домна засмеялась, подмигнула Прилучной и протянула колечко мне:
— Знает хозяйку!
Я уткнулась в тарелку, выскребая остатки еды. Алина облокотилась на стол и сверлила меня взглядом. Вот ничем не провинилась перед подругой, а вынуждена оправдываться. Это раздражало. На сердце и так неспокойно, а тут ещё укоряющий взгляд Алины:
— Александр? Он подарил? Почему такое?
— У него спроси, — отрезала я.
Честно говоря, хотелось послать её. Жаль, бабушки-дедушки не привили таких навыков. Я поспешно собрала посуду, чтобы отнести в мойку. Прилучная тащилась за мной и горячо шептала прямо в ухо:
— И спрошу! Не думай его заполучить!
— Ничего такого я не думаю, успокойся ты, наконец! — сказала я довольно громко.
Кухарка и мойщица посуды синхронно вскинули головы, посмотрев в нашу сторону.
— Т-с-щ-щ... — зашипела подруга.
Я кивнула и, когда мы вышли из трапезной, как могла спокойно объяснила:
— Алекс подарил мне кольцо на прощанье. Он знает, что я иномирянка.
— Знает? А про меня знает?
— О тебе мы не говорили. Всё. Достала ты меня со своей ревностью. Идём на урок, а то опоздаем.
Я припустила в учебный корпус, Алина не отставала, продолжая убеждать меня в том, что она всегда готова мне помочь.
— Что бы ни потребовалось, только попроси — в лепёшку расшибусь, но сделаю.
Моей фантазии не хватало, чтобы представить, как Прилучная могла бы мне пригодиться, и я засмеялась:
— Не боишься, что принц откажется жениться на лепёшке?
Она тоже засмеялась и, подхватив меня под руку, прижалась щекой к моему плечу:
— Ты не думай, мне жалко с тобой расставаться, но ведь ты сама хочешь домой! Алекс удивился? Как отреагировал?
— Никак. Спросил, есть ли у меня там парень.
— А ты?
Я отмахнулась от вопроса. Что ей за дело, в конце концов?! К счастью, мы пришли в класс и стали готовиться к уроку Технологии.
Права была Домна, сказав, что это самый интересный и нужный предмет в школе. Действительно, если и получится у меня когда-нибудь составить заклинание для перехода в Большой мир, только благодаря Харитону Харитоновичу. Объяснял он доступно, не ленился повторять, когда кто-то из девушек переспрашивал. Задания всё ещё оставались примитивными, но радовало, что почти у каждой студентки появились первые достижения. Не у меня. Взяла сложную задачу и пока не достигла результата, но размениваться на мелочёвку не хотела.
На технологии я садилась с Домной — надеялась на помощь. У неё уже три заклинания вышли вполне работоспособными. Доминошка, как Фрося прозвала подругу в отместку за «Синичку», с любопытством вникала в мои рассуждения и давала вполне разумные советы. Вот и теперь мы увлечённо шептались и не заметили, как к нашей парте подрулил Харитон Харитонович.
— Позвольте взглянуть, леди, — он наклонился так низко, что едва не коснулся длинными патлами моей щеки, — пытаетесь создать заклинание перемещения? Дайте-ка!
Вытянув из-под моего локтя тетрадку, он распрямился и нахмурил брови.
— Просто... — лихорадочно искала я оправдания, — попасть куда-нибудь быстрее, чем...
Учитель не дослушал. Захлопнул тетрадь и потряс ей перед моим носом:
— Это недопустимо! Такого рода заклятья испытывают исключительно на полигоне! Не вздумайте подобно леди Давыдовой экспериментировать на подругах!
— Что вы, Харитон Харитонович! — Я пыталась поймать уголок тетради, мелькавший туда-сюда. — Не буду, конечно!
Препод спрятал руки за спину и отступил от меня со словами:
