Куда подевался этот ребенок?
Она, конечно, маленькая гадина, но мне за нее тоже страшно. Что если заблудится? Заплутает в холодном лабиринте и погибнет от голода? И тут уже дело не в грозном папаше, а в том, что это всего лишь ребенок. Пусть наглый и несносный, но все-таки ребенок.
— Есмина? — позвала ее шепотом, и звук тут же потонул в густой тишине, — Еся!
Даже эха нет. Только показалось, что в ответ на мой крик где-то что-то зашевелилось. Может это просто тень и моя фантазия, а может что-то посолиднее и пострашнее.
Я уже была готова испуганно пятиться и рваться на волю, но тут заметила на полу бумажку от шоколадки. Подобрала ее трясущимися руками, расправила, пытаясь в полутьме убедиться в том, что это та самая бумажка, от той самой шоколадки. Так и есть, шоколад еще не засох и легко смазывался пальцами.
Значит, Есмина была здесь.
Откинув страх и сомнения, я отправилась следом. Если девчонка тут прошла, то и я смогу.
Теперь, когда уверенности стало больше, и паника улеглась, я стала замечать больше знаков. Вот тут еще одна бумажка, здесь — светящийся отпечаток ладошки на стене, а дальше непонятно откуда взявшаяся лужа, от которой идет вереница блестящих мокрых следов.
Я была на верном пути и уже слышала где-то впереди легкие торопливые шаги. На цыпочках покралась дальше, чтобы она раньше времени обнаружила мое присутствие.
После очередного поворота я успела увидеть, как в стене мелькнул светлый квадрат проема и снова стало темно и тихо. Еська выбралась из лабиринта, и я была намерена сделать тоже самое. Правда пришлось попотеть, прежде чем нащупала потайную клавишу, зато, когда вывалилась наружу моему восторгу не было предела — свет, простор, и свежий воздух.
Зато сама я была не слишком свежая. Платье все измазано, руки чумазые, уверена и лицо такое же. Волосах паутина.
Красотой было некогда заниматься, нужно было ловить императорскую дочку, пока она снова куда-нибудь не спряталась, поэтому я припустила вперед, подхватив шуршащий подол. Тут не платье нужно, а охотничий костюм и сапоги на шнуровке, чтобы бегать по пересеченной местности.
За следующим поворотом меня ждал сюрприз, в виде Есмины, притаившейся за колонной и высматривающей что-то впереди. Наверное, меня. Потому что по внутреннему лабиринту мы вернулись в один из тех коридоров, где я за ней бегала.
Я подкралась к ней на цыпочках и с участием спросила:
— Ну что, не идет?
Еська испуганно вскрикнула, подскочила, как заяц, и уставилась на меня огромными глазищами.
— Ты как здесь оказалась?
— Так же, как и ты. А ну марш в свою комнату!
— Не хочу, — уперлась она и, проскочив у меня под рукой, побежала прочь.
— Да что тебя, — я припустила следом, — Еся, стой! Немедленно!
И тут произошло то, чего я никак не могла ожидать.
Есмина как-то нелепо споткнулась, повалилась на пол и тут же начала визжать:
— Ой-ой-ой, больно! — закрыла лицо ладонями
— Что с тобой? — я плюхнулась рядом с ней на колени и попыталась убрать худенькие ручки от лица, — Еся, покажи!
— Не надо! — выла она, — мне больно.
— Покажи, где ударилась, — меня уже трясло.
—Хватит! Пожалуйста! Мне больно!
— Да я ничего не делаю. — растерянно пробубнила я.
И тут из-за угла выскочила женщина в золотистом пышном платье, с высокой изящной прической …и такой энергетикой, что меня аж покачнуло.
Драконица!
Я в недоумении посмотрела на Есмину, которую до сих пор сжимала в своих руках, и напоролась на полный торжества, совсем недобрый взгляд.
Она меня подставила!
— Что с тобой, доченька? — женщина в золотом отпихнула меня в сторону и схватила ребенка за плечи, — что случилось?
— Она… — Ясмина начала всхлипывать, — Она.
— Что? Что она?
— Она меня сначала толкнула, а потом начала бить, — мерзавка ткнула в мою сторону чумазым пальцем и зарыдала. Громко, неестественно, но маманя ей поверила.
Обернулась ко мне с грацией хищника, готового порвать за своего детеныша кого угодно.
Мне конец. Очередной. И в этот раз неотвратимый, потому что нет никого опаснее и свирепее матери, вставшей на защиту своего чада.
— Ты!
Всего один стремительный шаг, настолько быстрый, что я даже не смогла его уловить, и императрица прямо передо мной. Нос к носу. В ее глазах пылало голубое пламя, и в голосе перекатывался рев дракона.
— Ты посмела тронуть моего ребенка!
Ребенок, кстати, по-прежнему сидел на полу и явно забавлялся происходящим. Мне собирались откусить голову, а ей было весело.
— Я не трогала ее! — кое-как произнесла я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не броситься наутек.
Мне было страшно. Даже страшнее, чем когда меня привели к императору.
— Хочешь обвинить мою дочь во вранье? — драконьи глаза наливались яростью, а у меня в груди внезапно начало расползаться оцепенение. Я почувствовала себя жутко несчастной и одинокой:
— Да. Именно это я и хочу сказать, — пожала плечами.
Мне внезапно стало все равно.
— Ах, ты дрянь, — императрица схватила меня за горло и так приложила к стене, что искры из глаз посыпались.
— Лесса! — прогремел властный голос, — что ты творишь!
— Эта оборванка, которую ты приютил, избила нашего ребенка, а теперь клевещет на нее, — рычала драконица, сильнее сжимая мое горло. Мне казалось, что еще немного и она попросту свернет мне шею.
— Пусти ее.
— Нет.
— Я сказал, пусти ее! — интонация такая, что не хочешь, а послушаешься.
Хватка на шее ослабла, как и мои собственные ноги. Я хватилась рукой за свое бедное горло и стекла по стеночке на пол. Не ревела, но из глаз градом катились слезы. То ли от облегчения, то ли от обиды.
Есмина тоже начала рыдать. В этот раз даже получилось более естественно — перед папашей опасалась переигрывать.
— Значит, ты ее избила? — он встал надо мной как гора и смотрел сверху вниз, еще сильнее придавливая к полу.
— Пальцем не тронула, — прохрипела я, — это все нарочно.
— Опять врешь! — Лесса ринулась ко мне, но император жестко поймал ее за руку и осадил.
— Идем, — потянул за собой разъяренную жену.
— Ты издеваешься, как можно оставлять Есеньку с таким чудовищем?
— Я сказал идем. Не вмешивайся!
Есмина перестала реветь и изумленно хлопала глазенками, глядя то на отца, то на мать.
— Но…
— Хватит! Ты на каждый ее крик бросаешься, сломя голову.
— Я мать!
— Ты делаешь ее слабой и капризной!
Это были последние слова, которые я услышала от императора, прежде чем они с женой скрылись за поворотом.
Кашляя и растирая шею, я с трудом поднялась на ноги, привалилась спиной к стене и мрачно посмотрела на Есмину. Она притихла и явно прибывала в полнейшем недоумении, от такого поворота событий. Рассчитывала, что меня накажут, а в итоге ее отец принял мою сторону.
— Ну, что довольна? — я шагнула к ней, бесцеремонно схватила под руку и рывком поставила на ноги. От растерянности она даже не сопротивлялась. — Все с меня хватит. Сейчас ты отмоешься, потом пойдешь на занятия и будешь там стараться! Поняла?
— Не буду, — буркнула она, — и мыться не буду.
— Это мы еще посмотрим.
Я потащила ее обратно в покое. Она сопела, ругалась и вырывалась, но мне было плевать. И на вопли, и на удивленные взгляды попадавшихся на встречу людей и не людей. Но что странно, никто не вмешался, не сделал мне замечание, не заступился за несчастную дочку императора. То ли она уже так всех достала, то ли распространились слухи о том, что император одобрил мои методы воспитание.
Я буквально волоком затащила ее в купальню, заперла дверь, спрятав ключ в кармане и включила воду.
— Раздевайся.
— Не буду.
— Ты грязная. Неопрятная и некрасивая! Надо помыться! Причесаться! И тогда будешь похожа на нормальную девочку.
— Я не хочу быть похожей на девочку. Я юный дракон и повелитель разбойников.
— У них не повелитель, а предводитель. Это раз. Ты еще ни разу не обращалась, так что не можешь считаться полноценным драконом. Это два. И, кстати, не хочешь снимать платье — не снимай. Это три.
