Филиния выслушала и кивнула. Сказала:
— Через час, здесь же.
На этом мы и разошлись.
Спустя час я снова вернулась к воротам и забрала у слуги два завёрнутых в плотную непрозрачную бумагу предмета. Один лёгкий — это был сам ящик. А второй небольшой, но очень тяжёлый — ссыпанный в бумажный пакет песок.
Когда проносила это добро в общагу, встретила комендантшу, и та подозрительно прищурилась. Я поспешила заверить, что просто забыла дома кое-какие очень нужные вещи, и вот их передали.
В ответ услышала:
— Надеюсь вы не станете перетаскивать сюда всё своё имущество, адептка?
— Ы, — многозначительно ответила я.
А установив кошачий лоток в ванной, поняла, что это палево. В случае даже беглой проверки меня сразу уличат в нарушении правил. Нужно отловить Жреца как можно скорее. Избавиться от кота, чтобы не нарваться на какое-нибудь взыскание от ректора или, что ещё хуже, на воспитательную беседу с моим «покровителем».
Как меня вчера обозвала комендантша? Протеже его величества? Ну-ну.
Георг
С главным казначеем я всё же встретился, но уже после обеда. Выслушал сводку по ситуации со сбором налогов, прочитал составленный министром финансов прогноз.
Затем явился глава дворцовой службы безопасности и озвучил вывод, который не стал откровением — спецы понятия не имели, что случилось с семенами дара, и на что те среагировали. Впрочем, окончательная формулировка была, конечно, менее прямолинейной: «Необъяснимый магический сбой».
Необъяснимый!
Я при этих словах фыркнул и почему-то опять вспомнил Маргариту Сонтор.
Вернее, не совсем так — эта особа не просто вспоминалась, а практически не вылезала из моей головы.
Маргарита, Маргарита, Маргарита… Куда не глянь, всюду она!
Поэтому следующее решение одна часть меня называла ошибкой, а вторая, умная, шипела, что всё наоборот верно. Мол, я не зациклился на Маргарите, просто хочу понять логику происходящего, ровно поэтому изымаю из Галереи современного искусства тот портрет.
Едва аудиенция главы безопасников закончилась, в кабинет заглянул секретарь и спросил:
— Ваше величество, можно?
Я кивнул, и через минуту передо мной появилась высокая подставка, на которую водрузили снятое с экспозиции полотно.
Девушка в нереалистичном, сказочном антураже. С горой артефактов у ног и светлячками вокруг головы.
Я помнил и понимал, что для портрета позировала Филиния, но видел на холсте исключительно Маргариту. Она вызывала смешанные чувства. С одной стороны раздражение, а с другой — сильное желание защитить.
Словно окликаясь на эти мысли, подвеска на шее опять встала колом. Я мимолётно ухмыльнулся — хорошо, что только подвеска, впрочем… стоп. Неуместную волну мужского желания я погасил, а сам откинулся на спинку кресла. Потом вообразил Марго в роли личной телохранительницы, и… погасить новую вспышку желания оказалось сложнее.
Кто там говорил про любовниц?
Новый тяжёлый вздох, и я признал, что заниматься этим нет времени.
Вернее, время-то найду, но… Нет.
Ровно в этот момент в кабинет опять заглянул секретарь и сказал:
— Ваше величество, аудиенции просит королева-мать.
Хм…
Просит. Угу. К сожалению, в случае мамы, «просит» — лишь речевая форма. Попробуешь не удовлетворить такую «просьбу», и тебе сожрут весь мозг.
— Я буду рад, — устало кивнул я.
Не успел сказать, как пространство наполнилось ароматом духов, а у меня возникло желание прикрыть голову финансовым отчётом. Просто улыбка, игравшая на губах матушки, ничего хорошего не предвещала! Леди Мирра была слишком воодушевлена.
Из приятного — секретарь сообразил немного опередить леди и, словно невзначай, накинуть на выставленный посередине кабинета портрет кусок ткани. Матушка покосилась, однако ничего не сказала. Уже хорошо.
А когда королева-мать опустилась в кресло и объяснила зачем пришла, я понял, что всё катастрофически плохо Смысл недлинной, но витиеватой речи сводился к тому, что леди Мирра разочарована принцессами, которых сватала мне последние полгода, и более того:
— Укрепление межгосударственных связей — это важно, но я подумала и поняла, что такой великолепный генофонд как твой, должен оставаться в стране.
3
Это заявление убило. Наповал.
Настолько, что я напомнил:
— Мой генофонд и так останется в стране, я ведь не собираюсь уезжать или вывозить детей.
— Я не про это, ты не понимаешь, — махнула рукой матушка.
Вздохнула и продолжила:
— Зачем размениваться на каких-то чужестранок, Георг? В наших землях есть не менее, а возможно и более достойные особы.
— Кто например? — буркнул я.
— Пример только один, — леди Мирра хищно улыбнулась, демонстрируя, что у неё появилась личная фаворитка в этом вопросе. — Я про Маргариту Сонтор. Ведь согласись, она хороша!
Я прикрыл глаза и очень порадовался наброшенной на портрет тряпке.
— Ну и что привело тебя к такому выводу?
— Да всё! — в голосе королевы-матери послышался азарт.
Пауза, и Мирра взялась перечислять. Сказала о богатых землях, которые требуют контроля, о пашнях, рудниках и шахтах, расположенных на территории герцогства Сонтор. О междоусобице, которая непременно вспыхнет, если выдать Марго «неправильно», и о том, что королевскому роду Эстрил в принципе не помешает такой жирный кусок.
Это она обращалась к разумной части меня. К логичной и взвешенной.
А потом, как и всегда, пошли эмоции…
— Ну и сама леди Маргарита. Ты же видел, какая она приятная. Родовитая, магически одарённая, да ещё с корнями Вейзов. Георг, она будет изумительной женой. Жемчужиной. Тебе будут завидовать все короли.
И вот тут я выдохнул.
Просто агитация матушки обычно действовала на меня в двух вариантах. Я либо проникался её словами и тоже загорался, либо остывал.
Прямо сейчас я остыл.
Хвала Небу! Леди Мирра заходите почаще!
— Что думаешь, Георг? — спросила она самым ласковым тоном.
Я сделал глубокий вдох в попытке ответить вежливо, но в итоге не сдержался и рявкнул:
— Думаю, что мне работать надо!
— Георг… — ничуть не испугалась матушка.
Она насупилась и подарила строгий укоризненный взгляд.
Маргарита
Ночь прошла по уже знакомому сценарию.
Жрец явился, сожрал всё, что принесла для него из столовой, а потом принялся атаковать моё спящее тело, прижимаясь кожистой шкурой и выпихивая на край.
Поэтому проснулась я с лёгким желанием убивать.
Уставилась на эту дрыхнущую посреди кровати скотинку пронзающим взглядом, и по спине «котика» тут же пробежала судорога. Он открыл один глаз, затем второй, и посмотрел растерянно-невинно. Так, что я вдруг поняла — разборки с хвостатой живностью можно устроить и позже. Какой вообще смысл делать это прямо сейчас?
И я отступила. Как могла поправила кровать, в результате чего сладко спящий Жрец оказался в гнезде из одеяла.
При этом возникло ощущение, что мной нагло проманипулировали. Но воспротивиться я не могла.
Хмурая прошагала в ванную. Затем оделась, привела в порядок волосы — благо сложных причёсок от адепток не требовалось, и, подхватив сумку с тетрадями, отправилась на завтрак. До начала занятий оставалось полтора часа, которые я собиралась провести с пользой для себя.
Вернее, надеялась — я не знала расписание библиотеки, оно могло не совпадать.
Столовая в столь ранний час была почти пуста, и завтракала я в одиночестве. Уже на выходе столкнулась с Джимом — сокурсник выглядел так, словно вообще не спал.
На моё бодрое «привет» ответил недоумённым «э-э-э…», и я махнула рукой, не желая замедляться. Тот же Джим вчера объяснял, где расположена библиотека, и я зашагала в нужном направлении. Миновала большой холл, свернула в коридор, потом спустилась в очередной полуподвал.
Храм знаний. В родном мире я библиотеки почти не посещала — в эпоху Интернета это не нужно. И сейчас немного растерялась. Проскользнула в приоткрытую дверь, а дойдя до стойки, обнаружила за ней сонную пышнотелую даму.
