хотела многое обсудить... - старалась я удержать уже вставшего супруга.
- Обсудим завтра, - сказал он, уже направляясь к двери.
- Но я не смогу раздеться, - сказала первое, что пришло в голову, только бы его удержать. Мне не хотелось, чтобы он уходил. - Ты говорил, что будешь помогать, - добавила я, стараясь, чтобы голос был спокойным, а не жалостливым. Я чувствовала себя унизительно, даже не из-за того, что он уходил, а из-за того, что я хотела, чтобы он остался.
Дэйрон развернулся. Я посмотрела на него с надеждой, в то время как его взгляд понять было совершенно невозможно.
Дэйрон
Виски снова заныли от боли. Может ли случиться у меня второй приступ подряд? Такого еще не бывало…
Но лучше все же уйти. На работе легче. Тем более, в дни обострения моя физическая сила вырастала, и я мог бы направить ее в правильное русло, вырубая лес под дорогу.
С Николь разговаривать было сложно. На миг я даже поверил, что мы сможем найти общий язык.
От вина моя жена раскраснелась, стала более расслабленной, много улыбалась и смеялась. Тогда передо мной сидела не жеманная женщина, а приятная девушка. Красивая, веселая и умная… ровно до поры сказанных ею слов.
Николь ударила по больному. Напомнила мне, что я совсем не ее уровня. И как я вообще мог такое забыть?
Потом она пыталась что-то объяснить. И с каждым ее словом моя злость уступала другому чувству – жалости.
Мне было жалко Николь, она говорила то, что ей вбивали в голову. Говорила уверенно, даже не пытаясь разобраться в своих словах. Просто знала, что это истина. Ей так сказали.
Я узнал аристократов лучше, чем Николь. И если она видела лишь верхушку айсберга, считая его красивой льдинкой, то я знал всю грязь, что прячется за этими приличиями и статусом.
Николь была так наивна, словно ребенок, видящий только хорошее. Она считала, что приличия помогают формировать правильное общество.
Но не для этого они были, моя дорогая супруга. Приличия придумали для того, чтобы чувствовать себя выше остальных. По праву рождения. Не прилагая к этому никаких усилий, кроме как фальшиво улыбаться и есть правильной ложкой.
Головная боль усиливалась. Поэтому я принял решение уйти. Николь это напугало, она попыталась меня остановить, так неприлично по своей сути, предложив мне расшнуровать ее корсет.
Услышав такое предложение, я даже замер на миг, поддавшись потаенным мыслям и воспоминаниям, что у меня давно не было женщины.
Но я быстро прогнал это чувство прочь. Николь просто нужна была помощь, она уж точно не захочет делить постель с бастардом, даже если он ее муж. Тем более, фиктивный. Да и я никогда не посмею принудить Николь к чему-то. У нас все же был больше фиктивный брак и даже если он еще несколько минут назад казался таким реальным, забывать об этом точно не стоило.
Я подошел к Николь, она развернулась ко мне спиной. Первым делом я решил собрать выбившиеся из прически рыжие пряди и, стоило коснуться ее волос, как девушка вздрогнула.
Она боялась меня? Тогда зачем попросила помочь?
Я старался справиться со шнуровкой, как можно аккуратнее, но иногда задевал нежную кожу спины, чувствуя, как девушка замирает при каждом касании.
- Дэйрон, я хотела бы нанять экономку для папы, – нарушила она тишину.
- Ты можешь делать все, что считаешь нужным, – ответил я, дойдя до середины шнуровки. – Я оставлю для тебя чековую книжку, - добавил я. Николь снова замерла, а после совершенно искренне сказала.
- Я не хотела тебя обидеть. – Я замер со шнуровкой на половине. – Просто хочу тебе помочь стать достойным лордом.
Я даже зубами скрипнул от последней фразы.
- Николь, я не считаю, что человека делает достойным титул, – сказал я, продолжив разделываться с платьем.
Головная боль снова усилилась. Хотелось поскорее уйти и заняться вырубкой леса.
- Но, Дэйрон, так заведено…
Я не дал ей договорить:
- По-твоему, Маркус недостойный человек, потому что был рожден в простой семье? – спросил я, но это был риторический вопрос. Как бы Николь ни ответила, я знал, что он для нее слуга. – Знаешь, мой отец никогда мной не интересовался, – начал я, и Николь вновь застыла, словно превратилась в неживой предмет. Должно быть, она не ожидала, что разговор примет такой оборот. – Он знал о том, что моя мать была беременна. Сознательно спал с ней. И знаешь, что он ей посоветовал? Сходить к знахарке, Николь. И это при том, что она была на большом сроке и могла даже не выжить. Моя мать была служанкой в его доме, он кинул в нее деньгами, но не большой суммой, а копейками, даже не выплатив жалование за год, а после, выгнал. По-твоему это достойный человек?
Николь молчала.
- Он поступил неприлично, – вдруг сказала она. – Аристократ не должен был так поступать…
- Скажешь, это редкость, Николь? Когда аристократ спит со служанкой? Только вот сильно ли его осуждают? Общество закрывает глаза за его голубую кровь. Подумаешь, интрижка… Отец не потерял от этого ни деньги, ни уважение. А вот моя мама потеряла все. Хуже ли ее поступок, чем его? Но ведь она не аристократка, а значит, недостойная. Сама виновата.
Моя женамолчала.
- У Маркуса есть жена и ребенок, все свое жалование он отправляет им, а сам живет на гроши. Все свободное время он занят работой. Он со мной с самого начала, технология обработки дерева его, я ведь в этом ничего не понимал. Ему пришлось оставить жену и ребенка в городе, потому что здесь нет дороги, а его жена часто болеет. Но он верил в этот проект с самого начала. Трудился, ради своей жены и теперь его семья переедет сюда. И этот человек, по-твоему, недостойный, Николь? По-твоему, я должен уважать его меньше, чем отца, который просил не приезжать на его похороны, чтобы не позорить?
Я, наконец, закончил со шнуровкой. Николь так и стояла неподвижно, обдумывая мои слова. Она казалась такой слабой и ранимой, на миг я даже подумал остаться, но головная боль напомнила, что не стоило рисковать.
- Доброй тебе ночи, Николь, – сказал я и выложил на стол чековую книжку. Подойдя к двери, дернул ее на себя, и внутрь сразу же что-то кинулось между ног. Николь быстро обернулась на шум,
