и мы оба увидели виновника.
Снова кот. Я нахмурился, посмотрел на Николь. Казалось, она была рада незваному гостю, который уже прыгнул на стул и взирал на нас.
- Пусть останется, - сказала она. Я посмотрел в зеленые глаза. – Пожалуйста, я его помою, - добавила она, словно я собирался его выгонять.
- Хорошо, – согласился я, если Николь нравится этот кот, то я точно не имел ничего против него.
Николь кивнула.
- Доброй ночи, Дэйрон, - сказала она с сожалением. Я кивнул ей в ответ и вышел из дома. У меня было много работы и лучше потрачу все силы именно на нее.
Дэйрон ушел, и мы с котом остались вдвоем. Выглядел мой пушистый гость сегодня намного лучше. И в свете камина я даже могла видеть, что шерсть у него рыжего цвета.
Оставить кота было слабостью, но оставаться одной даже в этом маленьком доме, мне совершенно не хотелось.
В голове все еще звучали слова Дэйрона, про его отца. Я никогда раньше не задумывалась, каково женщинам, которые становятся содержанками богатых господ.
Такие случаи происходили довольно часто и обществом, несомненно, порицались, но так ли сильно, как должны? В том, что произошло с его матерью, лорд Лэстер был виноват не меньше, а возможно, даже и больше матери моего супруга.
Но когда общество узнало о существовании Дэйрона, оно гудело всего пару дней. И в новостных колонках осуждался только Дэйрон, но никак не его отец. Словно именно Дэйрон был виноват, что его отец зачал его вне брака.
А сколько слухов было после его отъезда из столицы. И ни одна газетенка не писала о лорде Лэстере старшем. Нет, все писали о Дэйроне. Обвиняли его в темных делах, в карточных играх и распутном поведении.
А он все это время жил в Борнмуте и развивал лесопилку.
Если кто-то тебе не нравится, ты всегда найдешь, что можно об этом человеке сказать плохого. Так и Дэйрон стал, как бельмо для общества: наполовину лорд, наполовину обычный человек. Настоящий позор, который слишком плох для того, чтобы его принять.
Мне стало жалко своего супруга, который подвергся таким гонениям, из-за своей крови. Но от своих убеждений я не отказалась.
Мысли о Дэйроне напомнили и о письме в кармане. Стоило ли его читать? Достойно ли рыться в его прошлом и веря глупым слухам, как когда-то из газетных заголовков о Дэйроне? И ведь его отец не заступился за своего сына, даже зная правду.
Все же будь отец Дэйрона истинным лордом, он бы не поступил так. А моя мама, она была истинной леди и учила меня быть таковой.
Я ровнялась именно на нее. В голове сразу появилось самое яркое воспоминание о моей мамочке. Удивительно, что ярче всего я помнила, ни как она выбирала мне платья, ни как делала выговоры и даже ни как совсем редко, будучи в хорошем настроении, она могла шутить и смеяться. Нет, самым ярким было последнее воспоминание о моей маме. Помню, как она держала меня за руку, вся бледная и измученная после родов и улыбалась.
Она не стала бы плакать, чтобы не расстраивать меня. Поэтому улыбалась. Мне она тоже запретила плакать, аристократки так не делают. Эмоции – оружие, а не слабость.
Последнее, о чем просила мама, быть настоящей леди. Быть достойной своего титула. Дальше Саманта увела меня.
Я навсегда запомнила ее холодные руки и последние слова. И делала все, чтобы соответствовать тому образу мамы, который помнила и который бы она хотела видеть во мне.
Быть истиной леди, а не только ею казаться. Вот что важно. А отец Дэйрона не был истинным лордом, он лишь казался им.
Как собственно и Эдвард… Я даже нахмурилась, вспомнив своего несостоявшегося жениха. Удивительно, что мысли о нем посещали меня так часто, особенно по вечерам.
А может, и неудивительно, все же я испытывала к нему чувства, и забыть такое сложно. Хотела стать его женой, это ведь непростое решение. Он так подло предал меня… А ведь говорил, что любит.
Забыть такое было сложно. Моя жизнь перевернулась с ног на голову за пару дней, но я все равно не разочарую маму, чего бы мне это ни стоило. Все будет так, как должно быть.
Кот мяукнул и вернул меня из собственных мыслей в реальность. Я посмотрела в светящиеся глаза и вздохнула.
- Вот, где ты был целый день? Мне пришлось отдать бутерброды рабочим. А ты ведь голодный…
Кот внимательно меня слушал, но я все еще не знала, могу ли подойти к нему или нет? Стоило попытаться подойти к столу, чтобы набрать для него каши с мясом, как он спрыгнул со стула и отошел в сторону.
Передвигаться с расстегнутым корсетом было неудобно, и я уже хотела отойти ко сну. Но сделать это, зная, что кот голодный, не могла.
- Ты все еще меня боишься? – спросила я.
Одиночество по вечерам довело меня настолько, что я стала разговаривать с животным, которое не собиралось мне отвечать.
Я набрала кашу в одну тарелку, в другую – налила воды из графина, а после, поставила две тарелки на пол и отошла.
Кот принялся за трапезу, а я думала о том, как его можно вымыть, если он ко мне не подходит. В конце концов, мама не любила животных, но все же леди может их иметь, если они чистые и ухоженные.
Если я буду следить за этим котом, от него не будет грязи, а значит, он ничем не помешает.
Достала из кармана письмо и внимательно на него посмотрела. Камин еще горел, и я могла сжечь эти листы бумаги и забыть о них. Но внутри было такое неприятное чувство.
Письма ведь присылают не просто так. Я повертела конверт в руках, думая, что делать. И приняла решение.
В конце концов, сжечь я его могу и после прочтения.
Дорогая С.
С каждым днем в Борнмуте моему сердцу становится все более одиноко и тревожно. Большую часть своего времени я вынуждена проводить одна, сидя в этих каменных стенах. И мне очень тоскливо. Даже когда мой дорогой супруг приезжает, чтобы провести время со мной, ночами он часто уходит.
Я не знаю, возможно ли назвать нас семьей, если мы даже не спим вместе. С. Если бы ты только знала, каково это чувствовать себя ненужной?
Общаться здесь совершенно не с кем. Люди
