ты еще и необученная магичка! – восклицаю в возмущении, и как–то само собой ваза вылетает у меня из правой руки и попадает прямиком на голову девице.
– Ой, – восклицаю, – как неаккуратно получилось. Наверное, больно, да? Или, может, она снова спит?
– Мэри, ты зачем это сделала? – хмурится Оскар, наклоняясь, чтобы осмотреть девицу.
– Стой! – хватаю его за руку. – Я бы этого не делала. Мало ли, ты сам говоришь, она магичка. Волнуюсь я за тебя.
– И поэтому решила обезвредить ее с помощью вазы, да? – спрашивает Уильямсон. – Ох, Мэри, Мэри, – качает головой, – вообще–то во мне есть магическая искра, я в состоянии не только распознать чужое воздействие, но и защитить нас от него.
– Не заметила по общению с главарем разбойников. И вообще, – скрещиваю руки на груди, – упала ваза и упала. Теперь будем нянчиться с неизвестной совершеннолетней девицей? Напомню, она в твой дом забиралась, один Свет знает сколько раз. Неизвестно, что еще она тут делала, прикинуться невинной и честной – много ума не надо.
– Предлагаешь сдать ее стражникам? – брови Оскара поднимаются вверх.
– Да, – отвечаю после секундной заминки, это было бы разумно, я считаю.
– А я думаю, что нужно помочь заблудшей душе, – Оскар присаживается на корточки перед девицей, – к тому же она просто заколдует всех в участке и снова сбежит. И не факт, что опять сюда.
– Ага, – раздраженно киваю, но граф этого не видит, все его внимание занято осмотром девицы, – значит, теперь путешествуем вчетвером. Отдельную спальню выделишь гостье, или она будет с нами ютиться? Можно сразу в постель пригласить, согреть брошенную девочку.
– Мэри, – Уильямсон оборачивается, – ты никак ревнуешь?
– Вот еще! – тут же фыркаю. – С чего бы? Я уверена в себе, мне незачем ревновать.
– Милая, – Оскар встает, – я тебя люблю, расслабься. А фокусы девчонки на меня не действуют, не переживай, – он прижимает мою голову к груди. – Послушай, как бьется мое сердце, оно лишь с тобой ускоряет свой бег.
– Что–то не припомню, чтобы ты раньше был романтиком, – подозрительно хмурюсь, – не похоже на тебя. Может, ее сырые чары все же работают?
– Ох, какая же ты у меня глупенькая, – произносит с нежностью Уильямсон, а я думаю, обижаться на «глупенькую» или нет. – И дом не мой, а наш. Осталась небольшая формальность, и ты станешь полноправным членом нашей семьи.
– У вас скоро свадьба? Здесь, в нашем городе? – подает голос девица. – Ой, а что это за осколки? Их не было вроде.
Очнулась быстро, чтоб ее.
– Поднимайся, пойдем в город, разбираться будем, что с тобой делать, – отстраняется от меня Оскар и командует девице. – Тебя как зовут?
– Мэй, – отвечает она, снова пытаясь строить глазки Уильямсону.
– Ты смотри, милый, – усмехаюсь, – одни девушки на букву на «М» тебя окружают.
– Судьба, – пожимает плечами Оскар, – что поделаешь, – улыбается мне. – А ты вставай и побыстрее, если не хочешь оказаться в темнице, – это уже не мне.
Девица переводит с меня на графа недоуменный взгляд и поднимается–таки. Ох ты ж, она еще и выше, и стройнее меня.
– Я все сделаю, как прикажете, сэр, только не отсылайте меня обратно к родителям, – произносит тоненьким голосочком.
– То есть к страже можно, да? – веселится Уильямсон. – У тебя с ними договор, что ли?
– Нет, – щеки девицы вспыхивают румянцем, – нет никакого договора. Я просто…
Но что именно просто, мы не успеваем узнать, на чердаке появляется новый посетитель.
– Вы долго будете здесь караулить? Завтракать пора. Или этот день будет хуже предыдущего? Тогда я за то, чтобы сесть на лошадь и поскакать дальше, я ребенок и должна питаться нормально, чтобы иметь шанс вырасти здоровой, – в проеме возникает голова Мэрилин. – Ау? Вы где?
– Мы тут, милая, преступницу нашли, – отвечаю ребенку и выхожу к ней. – Идем, покормлю тебя, твой дядя пусть разбирается с воровкой сам, раз он такой гуманный.
– Ой, я бы тоже поела, – доносится сзади, – со вчерашнего дня во рту ничего не было.
– Что логично, ведь ты только проснулась, – закатываю глаза. – и еды у нас на четвертого человека нет, извиняй, – машу рукой, не оборачиваясь.
А даже если бы и была, я бы скорее скормила ее уличным животным, чем какой-то непонятной пигалице, неизвестно откуда взявшейся на наши головы.
Мэрилин вопросительно смотрит на меня, но я только качаю головой. Не готова я спокойно объяснить девочке всю гамму эмоций, бурлящих у меня внутри на данный момент. Слишком раздражающая ситуация. Слишком не нравятся мне обстоятельства, которые вызывают такой негатив.
– А что ты купила?
Мэрилин девочка умная, а потому знает, в какую сторону повернуть разговор, чтобы сменить тему.
– Моя ж ты прелесть, – целую ее в макушку, наверное, в первый раз проявляя чувства к ней подобным образом, – какая ты все–таки сообразительная. А купила я свежий хлеб и масло сливочное. Идем, накормлю, пока твой дядя играет в покровителя обездоленных. Не достанется ему, сам виноват.
– Вы поймали воришку? – щурится Мэрилин.
– Да, – киваю, – правда, она уверяет, что ничего не крала, лишь использовала чердак в качестве бесплатной гостиницы. Это ведь так нормально, да? – в раздражении закатываю глаза.
– Она? – переспрашивает девочка. – Хм, это многое меняет.
Уже и ребенок намекает на то, что я ревнивая?
– Ты что имеешь ввиду?
– Ничего, – она быстро отводит глаза и качает головой, – лишь то, что дядя – джентльмен, на чем его в свое время поймала моя мама. С парнем, да даже с мальчишкой он бы вряд ли церемонился.
– О, ясно.
Хотя бы теперь можно не думать, что всему виной моя необоснованная ревность, граф действительно по–разному относится к полам.
Ко всем, кроме меня, хм. Если вспомнить, как мы с ним начали близкое знакомство.
– Что еще интересного в городе?
– Я прошлась только по нашей улице, но тут симпатично. Там, где покупала хлеб, обещали позже испечь булочки, приглашали прийти отведать. Ах да, и праздник у них какой–то на площади сегодня. Слушай, если он такой джентльмен, – эта тема никак не дает мне покоя, – почему ж со мной он был груб в самом начале, когда пытался оттяпать таверну?
– Ох, – Мэрилин снова отводит глаза, – но ведь ты не обездоленная, понимаешь.
– А твоя мать обездоленной была как будто.
Что–то здесь не вяжется. Раздражение на Уильямсона стремительно увеличивается.
– Мой отец ее бросил, она воспользовалась моментом, – пожимает плечами Мэрилин.
– Очень находчиво, – киваю, – каким бы моментом мне воспользоваться, интересно, чтобы меня тоже приголубили.
– О, тебе не надо, тебя дядя любит.
– Да, он говорил.
