вспыхнули от смущения.
Одним глазом спящая Нюрка и в таком же состоянии Мэй пытались помочь одеться Пирси и Шенни. На столе горел лишь огарок свечи, так как остальные мы уже упаковали. В полумраке выругался Рил, ударившись ногой о ножку кровати. Кайл хохотнул, но тут же карма его настигла – мальчишка врезался лбом в открытую дверцу шкафа.
– Да куда мы так спешим-то? Темно же еще! – возмутилась жертва шкафа.
– Здание забирают, – всхлипнула Мэй.
– Ты плачешь? – Нюрка замерла с маленьким носком в руке. Шенни лежала на спине, а ее голая ножка торчала вверх, в ожидании, когда ее оденут.
– Я всю жизнь здесь прожила, – прогундосила Мэй. – И уходить вот так, среди ночи, будто мы беглецы какие… Мне просто немного обидно, вот и все.
– Думай о переезде позитивно, – уже одетый Кайл принялся философствовать. – Агата сказала, что в новом доме у нас будет у каждого своя комната… ну, когда подрастем. А еще там есть столовая, не придется ютиться на кухне. И даже зал для танцев и музыки!
– Почему ты так радуешься наличию музыкального зала? – не поняла Пирси. – Не замечала за тобой рвения к искусству.
– Что б ты замечала вообще, – фыркнул Рил. – Ты с нами никогда время не проводила, всё за этой Миртеллой таскалась.
– Да хоть бы и таскалась, тебе-то что? Завидно?
– Так! – рявкнула Мэй. – Собираемся молча и выходим! Рил, извинись перед Пирси немедленно.
– Вот еще! Она первая начала!
– Ничего я не начинала! – вскричала Пирси.
Шенни, дождавшись наконец, когда ее оденут, соскочила с кровати и бросилась на выход. Ей не по душе были склоки между ребятами.
– Хорошо, – сквозь зубы сказала Мэй. – Отложим извинения на потом. Сейчас нам нужно быть единой командой, ясно? Новый дом далеко, до него еще предстоит добраться.
– Не хочу я на улицу ночью! – Пирси стала вредничать. Недосып и ссора сказались на ее состоянии, это было видно невооруженным взглядом. – Почему нельзя дождаться утра?
– Милая, – я вступила в разговор, – мы не можем ждать, понимаешь? Люди, которые хотят забрать приют, прямо сейчас в нашей гостиной.
– Вот пусть там и сидят, а я буду спать.
– Нельзя, Пирси, – сказала Нюрка. – Вижу, ты уже оделась, пойди и найди Шенни. Эллад и Ральф уже тоже наверняка готовы к выходу.
– Дядя Эллад ушел искать повозку, – пропищала Шенни, заглянув в спальню. – Дядя Ральф сказал, что мы пойдем ему навстречу.
– Все, выходим! – Кайл хлопнул в ладоши, беря на себя организационный вопрос. – В строй, пожалуйста, чтобы никто не потерялся. Нюра?
– Что?
– В строй!
Смех моей подруги немного разрядил обстановку, но Рил и Пирси все еще дулись друг на друга. Ничего, вот приедем в пансионат, выспимся, поедим, и все будет хорошо. В такую рань мне и самой хотелось с кем-нибудь поругаться, что уж говорить о детках.
Ростовщики при нашем появлении и глазом не моргнули. Ни крошечная Шенни, ни закутанная в два пальто Пирси, ни грустное лицо Мэй их не проняли. Тот, с кем я имела честь общаться, нетерпеливо перебирал в руках моток ленты для опечатывания дверей. Какое счастье, что мы заранее собрали вещи!
Ральф поднялся с дивана, заменил Кайла во главе процессии и отправил его в конец.
Как только все мы вышли на улицу, нагруженные мешками, дверь за нами с грохотом захлопнулась и звякнул засов.
Я моргнула, привыкая к полумраку. Лунный свет отражался от белого снега, рассыпаясь вокруг серебристыми искрами. Мороз сразу же принялся кусать за щеки и кончик носа, пальцы на руках быстро теряли тепло и леденели.
Вот и все. Я не прожила здесь и месяца, а ведь когда только приехала, то думала, что в этом приюте пройдет вся моя жизнь. Как, однако, быстро всё меняется в жизни. И каким же равнодушным к изменениям становится человек, когда они происходят слишком часто.
Поэтому все, что меня волновало – куда запропастился Эллад? Спустя несколько минут на морозе замерзли все без исключения, а Шенни закашляла.
– Нам нужно идти, – сказал Ральф. – Нельзя стоять на таком холоде, необходимо двигаться. Мне жаль, что я ничем не могу помочь. Все деньги мира не способны найти свободные повозки вот прямо сейчас.
– Эллад найдет, не волнуйся, – отмахнулась я. – Ночью их, конечно, немного, но хоть одну найдет.
– Мы поместимся все? – удивленно спросила Мэй.
– Как-нибудь. – Я натянула варежки поверх перчаток и взяла Пирси за руку.
Девочка не противилась, и по моему сердцу разлилось тепло. Значит ли это, что лед между нами совсем растаял?
Чем дальше мы уходили от приюта, тем чаще дети оглядывались. Да я и сама оборачивалась пару раз. Каменное безмолвное здание казалось зловещим в холодном лунном свете. Его окна зияли черными дырами, а флюгер на крыше протяжно скрипел от ветра, из-за чего нам всем думалось, что дом жалобно плачет по оставившим его жильцам.
Холод становился почти невыносимым, когда мы вдруг увидели впереди мчащихся во весь опор лошадей и дребезжащую на каждой кочке карету. Пришлось отпрыгнуть в сугроб на обочине, чтобы нас не сбили.
– Не нашел вторую повозку, – выкрикнул Эллад, приоткрыв дверцу. – Да и та первая была открытая, а нам ехать далеко. Пришлось искать что-то попросторнее и потеплее. Забирайтесь внутрь, скорее!
Всю дорогу Эллад радостно восклицал, как же хорошо нам будет жить в пансионате. Дети молчали, да и мы с Нюркой не особо говорили. Ральф только общался с Шенни, как мог. У мужчины будто не получалось подобрать слов, чтобы заинтересовать ребенка, из-за чего Ральф заметно расстраивался.
Наконец, карета затормозила. Эллад выскочил первым, взял у друга монету и расплатился с кучером.
– Ну что, – вздохнула Нюрка, натянуто улыбнувшись. – Поздравляю всех с новосельем!
– С новосельем! – ответил ей нестройный хор слабых голосов.
Пансионат отличался от приюта тем, что в нем было светло без свечей. Масляные фонари, прикрепленные к стенам, здесь были повсюду. В коридорах, в каждой комнате, и даже в кладовых.
Эллад пробежался по комнатам и зажег все фонари. Только тогда мы заулыбались.
