Я хотела открыть глаза и сказать «Прислушайся к своей маме. Я для тебя не пара, Лейф». Но я не сделала этого. Так как я была эгоисткой и, мне было страшно.
Я не знала, как давно я уже была дома. Время текло непрерывно. Я не различала ни наступления дня, ни ночи. Временами, встать с постели, казалось невозможным. В моих снах был Данк. Я просто хотела видеть сны. Я не была готова ни с кем разговаривать.
Я видела тревогу и огромное количество невысказанных вопросов в глазах Лейфа во время нашего полета домой, но я так и не сказала ему ни слова. Я и сейчас не хотела его видеть. Он знал, что я страдаю некими психологическими отклонениями, хотя может, и не догадывался, какими именно. Он думал, что я сумасшедшая, но это меня уже не волновало. Единственное, что меня волновало — я любила того, кто никогда не будет со мной. Я видела потерянные души, которые бродили по Земле, и я была жертвой нападения души, которая хотела убить меня. Я была единственной, кто помнил о том, что Данк Уокер учился в нашей школе, и если я еще хоть раз произнесу его имя, все на самом деле подумают, что я сошла с ума. Итак, да, у меня явно были некоторые отклонения, но не психические. Сверхъестественные.
Стук в дверь моей комнаты напугал меня, и я устремила свой взгляд на закрытую дверь. Я знала, это была моя мама. Моя очень взволнованная мама. Как я смогу ей объяснить, что я была настолько эмоционально разбита, что возможно никогда уже не буду прежней? Я столкнулась с самой большой потерей в моей жизни.
«Входи». Из-за столь долгого молчания мой голос был слегка хриплым. Моя мама медленно приоткрыла дверь и заглянула в комнату, как будто бы она сначала хотела изучить царящую в ней атмосферу, прежде чем ступить за порог.
«Ты не собираешься идти сегодня в школу?» спросила она с улыбкой на лице, которая явно не отражалась в ее глазах.
Я забыла, какой сегодня был день, но я знала, что не готова пойти в школу. Я была не готова посмотреть в глаза Лейфу, Миранде или Уайту. Мне необходимо было остаться в своей комнате и найти в себе силы жить дальше. Я покачала головой и ее губ коснулась фальшивая улыбка, а на лбу показались тревожные морщинки.
«Дорогая, ты пропустила уже неделю занятий в школе. Я позволила тебе побыть дома в надежде на то, что ты справишься с пережитым тобой потрясением. Но, сейчас, я начинаю беспокоиться, тебе не становится лучше. Я заглянула в интернет для изучения подобных симптомов, и пришла к выводу, что у тебя все признаки пост-травматического стресса. По ночам тебя мучают кошмары и, ты кричишь во сне, зовешь кого-то, я не могу разобрать сквозь всхлипы и рыдания. Ты не собираешься выходить из своей комнаты и не хочешь ни отвечать на звонки, ни принимать гостей. Когда я пытаюсь с тобой поговорить, ты отделяешься от меня глухой стеной. Ты не слышишь меня.»
Я сидела и слушала ее. Я страдала от вдребезги разбитого на осколки сердца, которые уже никогда не собрать воедино. Но я не собиралась говорить ей об этом. Я просто сидела и молчала. Она же воспринимала мое молчание, как одобрение ее слов. «Я сделала пару звонков и записала тебя на прием к психиатру. Мне необходимо, чтобы ты поговорила с ней. Она очень хороший специалист и работает исключительно с подростками. У нее отличные рекомендации, и мы никому не скажем, что ты ходила к ней на прием.» В глазах мамы навернулись слезы. Она смахнула их рукой и сделала глубокий вдох. «Я…правда в том, что мне уже давно следовало показать тебя врачу. Когда ты была маленькой, ты разговаривала с людьми, смотря на стену. Я думала, что это все твое воображение. Но сейчас я задаюсь вопросом, а что если твоя психика на самом деле была не совсем устойчива, а это пережитое тобой потрясение послужило чем-то вроде спускного механизма.» Она снова вздохнула. «Ты разговариваешь сама с собой по ночам. Я слышала, как ты с кем-то вела беседу. Дорогая, тебе нужна помощь.»
Я кивнула головой. Я знала, что мне удастся унять ее страхи. Она была так обеспокоена, и я не могла объяснить ей все, она бы подумала, что я действительно сумасшедшая.
Она улыбнулась мне сквозь слезы и кивнула головой. «Хорошо. Я дам тебе время, чтобы ты встала с постели и приняла душ. Затем одевайся и, мы поедем на прием к доктору Хокенсмит. Она ждет нас сегодня.»
Я вновь одобряюще кивнула и проводила маму взглядом до двери. Она оставила дверь открытой, словно напоминание о том, что мне нужно вставать. Я только что согласилась пойти на прием к психиатру. Моя мама попросту тратила деньги, но я знала, что мне необходимо было поехать, в противном случае помощь психиатра потребовалась бы уже ей, из-за того стресса, который она пережила, беспокоясь обо мне. Я ненавидела себя за то, что заставляла ее грустить.
Большой двухэтажный белый дом, построенный на сваях, возвышался на берегу Мексиканского залива. Моя мама замедлила шаг и осмотрела дом, который был настолько огромным, что в нем вполне могло бы с комфортом уместиться, как минимум пять семей. Но с другой стороны, он не был жилым домом. Умиляющее на первый взгляд здание, расположенное на берегу моря, было местом реабилитационного лечения для девушек подростков, страдающих психическими заболеваниями. Я взглянула на маму. Она ждала, когда я сдвинусь с места. После того, как я согласилась с психиатром, что переживаю пост-травматический стресс и нуждаюсь в лечении, мама, не проронив ни слова, упаковала мои вещи. Я была согласна на все, что угодно, лишь бы побыстрее уйти из того кабинета, где явно пытались сломать мою личность. Я была психически здоровой, и это был единственный диагноз, с которым я была согласна.
«Если хочешь, можешь позвонить кому-нибудь, прежде чем мы зайдем внутрь? Одно из здешних правил — это запрет на мобильные телефоны». Выражение лица мамы говорило о ее опасении за то, что новость о запрете на телефонные звонки заставит меня передумать. Я кивнула головой, подумав о Лейфе и Миранде. Мне необходимо было известить их о моем новом месте пребывания. Мама одобрительно кивнула. «Хорошо. Я начну выгружать твои вещи и переносить их внутрь.» Произнесла она, слегка запинаясь, как будто вот-вот ее внутренний стержень надломится и она начнет плакать. Она довольно хорошо все это переживала и казалась сильной, успокаивая себя мыслью, что это именно то, что мне нужно.
Я подошла к ней и крепко сжала ее руку. «Мам, со мной все в порядке. Я думаю, это поможет мне. Не стоит расстраиваться. Все будет хорошо.» Она кивнула головой и в ее глазах навернулись слезы. Я знала, мне необходимо как можно скорее вернуться к прежней жизни для ее спокойствия. Я должна была найти в себе силы жить с этой пустотой в моей груди.
